Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

– Можно ли к такому привыкнуть? – проворчал Айвен, оглядываясь по сторонам. – Твои колдовские шутки изматывают.

– Я создал это место, оно подчиняется мне, как смиренный слуга. Потому, как бы ты не желал разглядеть дверь, не пытайся. Выход только один, и он известен только мне. Теперь, скажи мне, что ты увидел? – спросил он, откинувшись на спинку.

– Я увидел уничтоженные земли, опустевшие города и мёртвые деревья, скрюченные и согбенные. Что произошло с этим местом? Оно мне незнакомо. Еще я запомнил замок на горе, и раскинувшийся у подножья густой лес. Похоже, они – единственные, что не пострадали.

– Вот именно, – подчеркнул капюшон. – А все остальное погибло.

– Неужели ни одной живой души во всем государстве? – удивился Айвен. – Почему твоя фреска утаила детали?

– Я говорил тебе, она сама рассказывает, я лишь наблюдаю. Если тебе, оленю рогатому, вдруг задумается воскликнуть: «Ага, попался! Сам сказал, что все тебе подчиняется, а так-то вот оно что!». То смею тебя заверить, голь сомневающаяся. Фреска самобытна, независима. Именно в этом её сила. Когда обращаешься к ней с определённым намерением, она задаёт тон будущему разговору, показывая только те моменты, какие необходимо.

– Как-то нечестно, – заметил Айвен. – Давай обратимся с намерением узнать о живых. К тому же, на кой мне соваться в уже мёртвые земли? Королевство угасло. И ты обещал мне…

– С чего это ты решил, что можешь о чем-то сейчас рассуждать? – нервно перебил его незнакомец. – Когда я говорил о договоре, имелась в виду сделка с чёткими обязательствами, а не торг на рыночной площади с разжиревшей купчихой, у которой вымя отвисло так, что бьётся о колени, – теперь он говорил серьёзно, немного подавшись вперёд.

– Хорошо, – согласился Айвен, – Тогда расскажи мне о моих обязательствах. И не забудь упомянуть о своих. И помилуй тебя царь небесный, если вздумаешь одурачить меня.

– Замечательно, – усмехнулся капюшон. Он встал с кресла и жестом пригласил Айвена присесть. Сам же, отойдя немного назад, взмахнул руками и начал говорить.

– Место, куда ты отправишься, называлось королевство Эварамор. Говорю «называлось» оттого, что оно зачахло, и теперь это лишь жалкая тень великого государства, коим оно являлось очень продолжительное время. И все же, невзирая на тлен и пепел, окутавший тамошние земли, ты увидишь, насколько это королевство отличается от твоего «Нового Света». Ты не увидишь там бескрайние поля и извилистые бесконечные дороги, на которых ты трясся в седле, словно бешеный козел, добираясь до центра провинции. Учитывая твой незначительный ум, я вынужден начать с пафосного пролога, но вижу сейчас, как ты зеваешь, лежень.

Он презрительно фыркнул и, выждав секунду, продолжил.

– Хорошо, перейду к делу. Болезнь, выкосившая население, проявилась неожиданно, словно гром посреди ясного неба. Поначалу ходили слухи, что король сошёл с ума, и заказал у иноземных колдунов некий порошок. Он развеял его с высокой стены замка, и через несколько дней начали случаться массовые смерти. Человека лихорадило, его тело покрывалось темными, почти черными пятнами. Голова разрывалась от жуткой боли, и загустевшая кровь, также чёрная, кусками вываливалась изо рта. Не помогало ни одно из известных средств медицины, а врата замка накрепко захлопнулись от, хлынувшего за помощью к королю, потока отчаявшихся. Больные, помешавшись, кидались на стены, разбивая лица, не преминув при этом нападать на родных. Орали, что есть мочи, глаза их, были окольцованы черными кругами. Иногда человек умирал в тот же день, некоторым же «везло» больше, и они могли протянуть пару-тройку дней. Но пагуба повлияла не на всех, часть населения, по странности, хворь не задела.

– Значит, выжившие все же есть, – облегчённо вздохнул Айвен. – Это вселяет оптимизм.

– Оптимизм, – оборвал его капюшон. – Вышесказанное – легенда, показанная фреской в начале мора. А теперь послушай, как обстоит твой оптимизм сейчас. Правитель Эварамора, нарёкший себя хранителем всего живого, действительно отравил воздух зловещей субстанцией, умертвившей людей и превратившей животных в страшнейших монстров, каких свет не видывал. Он затмил свет свинцовыми тучами и бросил на землю холодные дожди, ночью оборачивающиеся ледяными камнями. Солнце показывается только на рассвете и медленно угасает до обеда. Оно настолько слабо, что не успевает прогреть землю, промёрзшую настолько, что бедные уцелевшие, не в силах разрыть могилы для близких. Они бросали тела прямо на месте и бежали сломя головы, прячась, где попало. А они вынуждены скрываться, потому что с хворью пришли неведомые чудища, собирающие трупы и отлавливающие живых, словно кошек. Были, к слову, и смельчаки, отважившиеся броситься на одну из этих тварей.

– И? – оживившись, поинтересовался Айвен. – Удалось кому одолеть?

Капюшон отрицательно заколыхался, а его обладатель надменно осклабился.

– В Каррусте, что столичный город государства, в подземельях обитает небольшое сообщество. Я бы сказал даже общество, со своими законами и правилами, насколько это вообще возможно. В их рядах есть воины, достойные типы, Айвен. Но даже они, прячутся, что нашкодившие дети, от этих тварей. Ни один меч, ни стрела, пущенная орлиным глазом, даже не ранила чудище. Заклинаю тебя держаться поодаль от него и от подземного города. На твои плечи возлагается важнейшая миссия. И здесь я воздержусь от колкостей в твой адрес, ибо грядёт конец живому, а надежда ускользает сквозь пальцы, как изворотливый угорь.

– Так мне надо убить очумевшего короля, – тихо произнёс Айвен. – Избегать людей, зверей, тварей, значит лишь одно – гордо возвысившийся замок на горе и есть моя конечная цель. Зачем же это тебе? Исходя из собственного опыта, мне видится, ты не особо жалуешь людей.

– Хотелось бы мне, чтобы ты был прав, но я безумно люблю человечество, – Айвен с удивлением отметил, что голос незнакомца дрогнул. – Я лишь скромный архивариус жизни, наблюдавший рассвет человека и, всем сердцем радеющий за него, до сей поры, когда закат неминуем. Убийство короля – первый шаг к восстановлению могучей расы. И для поднятия боевого духа подчеркну, что король Андрус – не человек, а Вирх – представитель древнейшего племени, явившегося земле задолго до появления людей. Он – фанатик, сыздавна принявший облик достойного мужа, поклявшийся в любви твоему виду, любви, что свела его с ума и привела в итоге к лютой ненависти и жажде истребления. Разочаровавшись в вас, он погряз в кровавых экспериментах и пытках над бедными гражданами и помешался, пытаясь найти средство от самого человека. Посеяв смерть, Андрус заперся в замке, окружённый нечистью, стерегущей его почище королевских гвардейцев. Днём и ночью он спускает своих мрачных псов на поиски выживших, и замечу, он почти преуспел в этом.