Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

– Ты со всеми так говоришь? – спросил Айвен, удобнее устроившись в кресле. Он рассматривал своё тело, вытягивая перед собой руки и шевеля ногами.

Комната, в которой они находились, напомнила Айвену складочное место, наспех расчищенное. Вдоль стен громоздились деревянные ящики, сложенные в огромные башни. Ни окон, ни дверей. С потолка свисали цепи, на некоторых за крючья, были подвешены стеклянные кубы со стальными гранями. Они светились бледно-жёлтым светом, который с трудом пробивался сквозь мутное, поцарапанное стекло. В центре, на круглом постаменте, застыло мраморное изваяние. Мужчина и женщина переплелись в любовной игре. Хотя, можно было предположить, что в борьбе. Вместо языков у них были змеи с разверстыми пастями, а ноги закованы в тяжёлые ржавые кандалы. Рядом стоял древний саркофаг из шлифованного красного дерева. Массивная крышка, инкрустированная тонкими серебряными пластинами и крупными лазурными камнями, была немного сдвинута.

Незнакомец ухмыльнулся.

– Слово – самый эффективный инструмент манипуляции над человеком. Взять тебя. Бесстрашный воин, бросающийся в бой, готовый пожертвовать собой ради жизни других. Неплохо звучит. Именно эти слова ты привык слышать в свой адрес. Потому что они определяют твою личность, как храбреца и героя. Однако стоит воскликнуть, что Айвен из Квайтера – идиот, с мечом наперевес, кинулся грудью на копья, во имя спасения королевства, загнившего и паразитирующего, твои глаза сразу нальются кровью. Как по мне, то суть та же. Но действие обратное.

– Что ты несёшь? – воскликнул Айвен. – Я пожертвовал собой ради семьи. Я солдат, в конце концов. Кому нужны пылкие речи и идиотский анализ, когда на кону жизни любимых?

– Да, да, да, – передразнил его меховой капюшон. – На кой твоим любимым жить тогда, а, ослина? Твоя жена овдовела, а дочь выросла без отца. Твоё королевство сгорело в гневе расы, ненавидящей твою так же, как ты сейчас ненавидишь меня. Ты мог сдать столицу, вывести свой народ и спастись вместе с семьёй. Начать жить по-новому. Но что сделал ты? Услышал обидное слово и кинулся рубить головы.

Обрывки воспоминаний замелькали перед глазами, постепенно выстраивая чёткую картину. Через минуту Айвен вспомнил.

– Ты хочешь сказать, он пощадил бы невинных, – тихо сказал Айвен. – Меня, после того как я обезглавил его сына?

– Я говорю, что ты мог попытаться спасти этих невинных, воспользоваться даром, что жизнь предоставляет людям на каждом шагу. Сделать правильный выбор в пользу тех, за кого ты так радел. Ты же выбрал себя, выбрал месть и мгновенное искупление. Но все оказалось не так просто, – он мерзко захихикал. – Теперь ты увяз здесь, снова и снова умирая от своей тупости.

Его безобразные губы затряслись. Продолжая теребить медальон, он заявил.

– Чтобы снять любые последующие идиотские вопросы, скажу сразу. Ты, Айвен проклят, теперь ты вечно будешь слоняться в Переходе, натыкаться на странные, не менее чем ты, болезненные события. Куда бы ты ни пошёл, что бы ни предпринял, как бы не изворачивался – ты никогда не упокоишься и уж тем более не переродишься. Нападёшь на кого-нибудь из челяди, пугало настигнет тебя, и ты снова и снова будешь умирать. Заговоришь с кем либо, то же самое. У тебя нет ни прошлого, ни будущего. Ты пагуба, которую не излечить. А сейчас, я вижу, как твои вспотевшие руки вцепились в поручни, и на твоём лице застыла жалкая гримаса.

Незнакомец поднялся с камня. Подойдя к Айвену, который онемел и не мог пошевелиться, он положил холодную руку на его голову.

– Тебе надо отдать должное, – с издёвкой в голосе произнёс он. – То упорство, с каким ты разбиваешь лоб о неведомые тебе преграды, забавляет меня. И я намерен использовать это качество для соблюдения моих скромных интересов, – не отпуская руку, он наклонился и посмотрел Айвену в глаза. – Кивни в знак согласия. Ах, подзабыл. Ты же не можешь пошевелиться.

Ледяная ладонь, лежащая на голове, вызвала резкий приступ тошноты. Кислая рвота подступила к горлу, разъедая гортань и бьющая в нос букетом зловония. Айвен захотел было выплюнуть шмат желчи, наполняющей рот, но не сумел разомкнуть челюсти.

– Будем считать, что да, – закивал капюшоном незнакомец. Он убрал руку, и Айвена, резко подавшегося вперёд, вырвало с кашлем. Чёрная жижица с кровью вывалилась ему под ноги, обрызгав подол его расписанного бархата.

– Что ж ты за тварь такая? – задыхаясь, прошипел Айвен. Виски сотрясал бешеный пульс, и ему показалось, что он выплюнул собственные прогнившие внутренности.

Незнакомец молча посмотрел на него. Затем, почесав острый подбородок медальоном, ухмыльнулся и ответил.

– Слушай меня внимательно. Как ты уже заметил, есть вещи настолько сложные, непостижимые для твоего скудного ума. И как бы я ни старался, я не смогу донести до тебя смысл. Да и стараться мне ни к чему, перейду на твой язык. Я предлагаю тебе сделку – жизнь в обмен на смерть. Я верну твою проклятую душу в тело, а ты станешь моим мечом возмездия. Пойдёшь, куда скажу, и обрушишь своё неистовство, на кого укажу. Это уж ты точно способен осознать.

– Ты вернёшь меня к жизни? – Искренне удивился Айвен. – Устроил показательное представление только ради того, чтобы снарядить меня, как душегуба? – он почувствовал, как ярость вновь охватывает его.

Капюшон вновь заколыхался, и незнакомец процедил сквозь зубы.

– Верну, хоть меня это и жутко раздражает. Я сам не способен умертвить, а высший промысел удачно подкинул мне твою ничтожную душонку. Ты Айвен – убийца от природы. Даже сейчас, после всего, тобой овладевает горячка, готовая вылиться в бурю. Осади пыл, ты ведь можешь отказаться, и вернуться к бесконечным мытарствам в тенях. Или отправишься в привычный для тебя мир и займёшься обычным для себя делом. Хотя, есть одно неприятное замечание. Твой мир уже не совсем тот. – Он рассмеялся и добавил. – Но, заверяю тебя, с убийствами там все по-прежнему.

– Что не так с миром? – спросил Айвен.

– Это ты сам выяснишь, прошло много времени с момента твоей смерти, – спокойно ответил незнакомец. – Перестань расспрашивать меня о деталях, потому что это лишняя трата моего времени. Скрепим договор, и я вышвырну твой прогнивший зад. Вечность – ничто, по сравнению с твоим упрямством. Я устал вдыхать твой мерзкий запах.

– Сколько? – подался вперёд Айвен. Его мышцы напряглись, а пальцы стиснули белую кость.

Его собеседник вздохнул и немного потянул время, наслаждаясь преимуществом, затем ответил.

– Все те, кого ты любил и знал, давно сгнили. Аракахны, после победы на кресте, заняли столицу. Насколько я помню, будучи в ярости, они вырезали всех граждан, включая королевскую семью и совет. Неудивительно, ты ведь обглодал лицо их вождя, словно прожорливый свин. Лишившись лидера, их организованность и дисциплина дали трещину, и племя разбрелось по королевству. Дога – первый преемник Аракха, разграбив город, посчитал нужным вернуться в родные земли, однако, Сариа – внучка, собрав при себе верных людей, осталась править в Иногороде… Мне продолжать?