Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

Возле него оказался Мишено. Он сладким голосом сообщил, что убивать невинных женщин, конечно же, не следует, так как он обо всем позаботится. Ему лишь необходимо снискать расположение королевы, выполнив, как он выразился, непыльную работёнку. Ведь на одной чаше весов, успокаивал он, жизнь бесполезного сеньора, пропивающего сейчас золото в таверне на площади, а на другой жизнь наёмника и талантливого воина, рискующего не дожить до утра, в случае неподчинения. Подмигнув Сиану, он также удалился, растворившись между колоннами.

На город уже опустилась ясная ночь, и по пути в таверну Сиан размышлял о положении, в котором оказался. В данном случае его же слова, не раз гордо произнесённые, колющим выпадом вонзились в его незащищённую грудь. У всего есть своя цена, достаточно лишь заплатить. И теперь добряк Пигацци, пальцем не тронувший и комара, и по неосторожности совершив отчаянную сделку, заплатит самым дорогим, что имеет. А его несчастная семья в лучшем случае, запуганная до смерти, вернётся в Гласту, скорбя по доброму сеньору Пигацци, обвинённому в измене, или, что там еще придумает Мишено.

С этими мыслями Сиан вошёл в таверну «Сияние Каррусты», набитую галдящими жителями столицы и развеселившимися гостями, беспечно доживающими праздник в пьяном угаре. Затисканные до синяков девки, с подносами полными пива и всякой снеди, умело лавировали между крепко сколоченных деревянных столов, проливая пенный напиток на головы шумных посетителей. Искать Пигацци не пришлось. Он устроился в углу таверны, потягивая пиво из длинной пузатой кружки. Его лицо покраснело и обвисло, а глаза с заплывшими веками, с вожделением следили за девичьими задами, вилявшими перед носом. Увидев Сиана, который пробирался к нему через толпу, он мигом образумился и с улыбкой замахал руками, приглашая к столу. Лихо подвинув кружку, он не очень искренне восхитился заведением и предложил тост за Сиана – самого честного и храброго наёмника к северу от Гласты, и, вообще, в любом направлении. Он еле ворочал языком – сказался нервный ужин во дворце, и неизвестно, сколько еще пива вместило его бездонное чрево. Сиан осушил кружку, не слушая Пигацци, который зачем-то в тринадцатый раз начал рассказывать ему историю знакомства с женой, вместо того чтобы объясниться по поводу сделки. Он не смотрел в его сторону, размышляя о своем положении. Его ждала грязная работа или, если он отступит, позорная смерть от топора королевского палача. Тогда его голова, с выклеванными глазами украсит городские стены уже к обеду.

Пигацци вдруг замолчал и посмотрел на него с теплотой, будто всё понимая. Потом вздохнул и попросил проводить его до постоялого двора, сославшись на изнеможение от всего выпитого и съеденного. Идти же недалеко, улыбнулся он, всего-то перейти улицу. Взвалив толстую руку на плечо, Сиан, мысленно прокляв себя, вывалился из корчмы. Он с трудом удерживал Пигацци, который то начинал храпеть, то вздрагивал, интересуясь, что происходит. Гостиница, где остановилась семья Пигацци, приветливо подмигнула окнами, но Сиан потащил пьяного сеньора в другую сторону. Еще до того, как он вошёл в таверну, он присмотрел маленький дворик, огороженный низким деревянным забором, с приоткрытой калиткой и заваленный мешками. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив лишних глаз, Сиан втолкнул безжизненное тело через калитку. Пигацци рухнул на траву, словно мешок с сеном, сброшенный с повозки. Лёжа лицом в землю, он бубнил что-то несвязное и пускал слюни, неуклюже пытаясь нащупать свой карман. Сиан потянулся к сапогу, чтобы достать нож, потому что в городе, тем более в день праздника, носить оружие запрещалось, как заметил косу, валявшуюся меж мешков. Предусмотрительный подарок от самой смерти. Он выдернул инструмент из сваленной груды и осторожно провёл пальцем по лезвию, проверяя заточку. Оцарапав палец о зазубрины, которыми ощетинилось на «нет» затупленное лезвие, Сиан, со злостью, об колено переломил косовище и бросил под ноги. Пигацци к тому времени уже безмятежно храпел, сжимая в руке кошель, полученный от Мишено.

«Время идёт. Сделай уже что-нибудь. Вдруг кому вздумается выйти, подышать» – шептал внутренний голос. Сиан прислушался к воздуху, пьяным крикам, доносившимся через наглухо закрытые ставни. Веселье не утихало, и он отряхнулся от навязчивых мыслей, сверливших мозг, будто обделённая страстью жена. Он попытался сосредоточиться. «Используй кинжал, – искуситель вернулся и усилил давление. – Представь его скотиной на бойне, он и выглядит то, словно жирный хряк». Пигацци зашевелился, цепляясь руками за траву. Нащупав мешок, он потянул его, но не смог сдвинуть. Тогда гластонец, не открывая глаза, пополз, тихо ворча, к заветной подушке. Достигнув цели, он уложил голову, и через секунду захрапел.

Очередной подарок от «костлявой». На этот раз в виде подсказки. Дальнейшие события развивались намного стремительней. Сиан соорудил нечто, наподобие плахи, свалив друг на друга три мешка. Устроив на ней бедного Пигацци, он поднял обломок косы и аккуратно приставил лезвие к его затылку, избегая преждевременного контакта тела с ржавыми зазубринами. Крепко удерживая левой рукой пятку косы, он резко ударил кованым каблуком по обушку. Зубчатое лезвие с хрустом продавило шею, заставив тело Пигацци затрепетать в агонии. Раздался хлюпающий звук, и густая кровь хлынула на истоптанную траву. Сиан ударил еще раз, и голова, хрипнув, оторвалась от тела и с глухим стуком упала ему под ноги, забрызгав сапоги.

Сиан выдохнул и дико завопил, закрыв рот руками, прижимая изо всех сил, чтобы никто не услышал. Посинев от напряжения, он опустился на колени. Ему хотелось кричать во все горло, вышвырнуть скверну, заполняющую его изнутри. Но работа еще не окончена. Королеве нужен трофей.

Он устремил взор в небо, усыпанное звёздами. Они, как всегда, лишь беспристрастно наблюдали, изредка мерцая. Сиан же, как всегда, запрокидывал голову, словно прося у них прощения. «Ты из ума выжил? – как обычно возмутился внутренний голос. – Хватит ныть, неженка. Поднимайся. Бери голову и торопись за наградой».

Повертев головой, Сиан расстегнул застёжку плаща, который тут же соскользнул с плеч. Завернув в него голову Пигацци, он бесшумно покинул дворик, не забыв затворить калитку. Ровным шагом он двинулся в сторону дворца, манившего великолепием, даже в такую жестокую и кровавую ночь.

Городские улицы опустели. Истоптанные и заблёванные они сохранили отголоски буйного веселья. Сиан шёл по грязным улицам, вдыхая свежий ночной воздух. В его руке раскачивался импровизированный мешок, орошая землю и оставляя за ним кровавый след. Жилые дома, постоялые дворы, таверны, кузницы и лавки торговцев тёрлись стенами друг о друга, предлагая в распоряжение Сиана узкие улочки, по которым можно проскользнуть к центральной площади, но он не знал этот город и возвращался во дворец тем же путём, рискуя нарваться на стражу. Что и произошло незамедлительно. Двое стражников прогуливались, лениво вглядываясь в тёмные углы. Один из них решил было заглянуть в подворотню, как другой тут же осадил его, заявив, зевая, что там все чисто. Сиан застыл в тени, надеясь пропустить вперёд блюстителей порядка, однако дотошный стражник, честно отрабатывая свой хлеб, обнаружил нарушителя, затаившегося в темноте. Сиан прикинул варианты. Безоружный против двух вооружённых мечами солдат, какими бы безмозглыми и сонными они ни были. Этот путь он сразу отмёл – привлекать внимание спящего города не являлось удачным решением. Поэтому он решил прикинуться дурачком и, незаметно опустив свёрнутый плащ на землю, выступил из тени. Натянув улыбку, он поприветствовал доблестных стражей, сообща заикающимся голосом, что заблудился в поисках гостиницы. Один из стражников, тот, что отлынивал и зевал, рассмеялся. Издевательски ухмыляясь, он напомнил Сиану, что много пить вредно, и поинтересовался, где тот остановился. Другой же, тот, который обнаружил Сиана, внимательно рассматривал нарушителя, щурясь и шевеля ноздрями, словно недоверчивая собака на охоте, проверяя, ту ли ей подсунули птицу. Хорошо, что не заметил кровь. Пока Сиан, имитируя пьяную речь, сбивчиво пытался объяснить, куда направляется, дотошный воскликнул, что вспомнил его. Тряся указательным пальцем, он вопросил, не он ли сразил на турнире великого Эктона? Второй резко перестал усмехаться и повторил вопрос, хмуря брови и нежно поглаживая рукоять меча. Сиан напрягся. Мысленно он уже обезоружил «подозрительного» и сбил с рожи второго омерзительную ухмылку, меняющуюся с зевотой. Определённо, это единственный выход. Сиан приготовился атаковать, как вдруг ухмыляющийся захохотал и, похлопав Сиана по плечу, похвалил его, уточняя, как весело было наблюдать командора, отхватившего по шее. Подозрительный кивал головой, но, похоже, без особой радости, и все так же пристально и недоверчиво глядел на Сиана. Весёлый стражник спросил, не сопроводить ли его до постоялого двора? Сиан покачал головой, продолжая изображать пьяного, заикался, бубня под нос первое, что приходило в голову, невольно бросая взгляд во мрак, словно боясь, что Пигацци выдаст его, заговорив мёртвыми губами. Подозрительный попытался настоять на эскорте, но его напарник, с ухмылкой поправив меч, махнул рукой и отпустил Сиана, по-приятельски напомнив об осторожности.