Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

– Эй, – позвала она волка. Тот поднял голову и навострил уши. Сверху послышалась возня: второй, видимо, тоже услышал её.

– Эй, красноглазый, – громче произнесла она, – Иди и сожри меня, чего ты ждёшь?

Волк поглядел на нее огненным взглядом и заскулил. Тот, что наверху, заёрзал на досках и закряхтел.

– Ну и тупая ты собака, – с презрением обратилась к нему Эва, сплёвывая снег. – Иди сюда.

Она ударила локтём по доске. Сверху повалился снег, засыпая щель, и волк, зарычав, принялся нервно раскапывать её, периодически запихивая в нее мерзкую зубастую морду. Второй с грохотом спрыгнул сверху и принялся помогать, но оказался лишним и отхватил клыками по лапе. Завязалась короткая потасовка. Второй оказался слабее и отступил, заскулив, словно щенок. Потом зарычал и вернулся на место, запрыгнув наверх. Эва с замиранием наблюдала за ними, надеясь, что они перегрызут друг другу глотки. Но все вернулось на круги своя.

– Ладно, пёсики, – разозлилась Эва. Ноги, придавленные мёрзлой древесиной, затекли, и шея, повёрнутая в сторону, жутко заныла. – Как насчёт этого…

И она хриплым голосом затянула" Славные деньки под солнцем Каррусты " – песню, которую много раз слышала от карманников, промышлявших на рынке столицы. Сил не хватало, и она не раз срывалась, но все же её тихий голос возымел действие. Оборотни снова всполошились. Только на это раз они решили составить ей компанию и жалобно завыли, вспарывая слух омерзительным воплем. Этого Эва не ждала. Не ждала и того, что последовало за этим воем.

Дробящий уши звук железных колёс, донёсся до нее со стороны леса. Колесница. Огромная тварь в костяной маске и страшном, из разорванных в клочья и переплетённых между собой человеческих шкур, плаще идёт за ней, чтобы завершить работу. Волки снова оживились, замахали хвостами и направили свои горящие глаза, встречая повозку.

– Нет, нет, нет, – запричитала Эва в голос. – Только не ты, нет.

Но тварь думала иначе. Через щель Эва увидела, как остановилась повозка. Услышала знакомое сопение сквозь маску. Звук приближающихся шагов. Она затаилась, рассматривая босые ноги, с обгрызенными пальцами, уверенно стоявшие на промёрзшей и занесённой снегом земле. Тварь не шевелилась и затихла, и Эва не заметила волков. Наверное, они тоже не жалуют это существо, и убежали в лес, в своё логово.

Эва услышала скрип, и на нее посыпался снег – тварь поднимала повозку, с намерением добраться до нее. Страх вернулся и, несмотря на затёкшие конечности, она поползла в сторону, не сводя глаз с отвратительного урода, сопящего и перемалывающего дерево, словно тонкие прутики. Отбросив останки повозки, будто рухлядь, он пошёл на нее, не торопясь и не дёргаясь. Эва попыталась встать на ноги, они тут же подкосились, пронзив уколами икры.

– Ну же, – заводила себя Эва, – Вставай, дура бесполезная

Она поднялась на ноги и пошла, прихрамывая и постепенно набирая скорость. Она боялась повернуться спиной и шла назад, не сводя глаз с чудовища. Тот все так же шёл на нее, только теперь не сопел, а, скорее ухмылялся; из-под маски доносился тихий рычащий смех. Эва отступила еще пару шагов и упала, споткнувшись о сваленную груду хлама. На этот раз она попалась. Тварь схватила её за ногу и потащила, чтобы погрузить в свою колесницу. Эва повисла вниз головой, цепляясь одной рукой за обломки и ветки. В другой она все так же крепко сжимала кинжал. Вспомнив о нем, она завопила и, собрав силы, попыталась согнуться и полоснуть чудовище по руке. Она не дотянулась и предприняла еще одну тщетную попытку. Силы оставили её и, задыхаясь она закричала так сильно, насколько хватило воздуха в лёгких.

Никто не услышал и, разумеется, не прибежал сломя голову на помощь. Тварь, удовлетворённо ворча, дотащила её до повозки. Бросив её, он снял, висящий на крюках, торчащих из борта, огромный топор, расписанный запёкшейся кровью. Эва перевернулась на живот и поползла прочь. Но тварь была непреклонна. Схватив Эву за шиворот, он бросил её на железный крест, пристёгнутый цепями сзади. Заботливо сопя, он разместил её руки и ноги, чтобы удобнее было разделить на части для погрузки. Эва уже ничего не чувствовала. Она посмотрела на палача, который, наклонив голову, проверил, все ли правильно сделал. Погрузившись в процесс, он не услышал и не увидел того, что увидела Эва. Позади твари мелькнула тёмная фигура. Обессиленная, она заметила блеск стали, сверкнувший в темноте.

– Сиан, – прошептала она.

Фигура безмолвно взмахнула двуручным мечом, рубанув по икрам. Удар был настолько могучий, что тварь, зарычав, как раненый зверь, опустилась на колени. Последовал еще удар, за ним еще один. Эва, щурясь, пыталась разглядеть спасителя, но ей не удавалось. Он был быстр и обрушивал удары на огромную тварь.

– Эй, ты, – услышала она резкий незнакомый голос. – Долго будешь лежать? Убирайся отсюда, быстро. С этим я закончу сам.

Эва собралась и поднялась на ноги, пошатываясь.

– Что встала? Уноси ноги, – закричал на нее неизвестный, продолжая разрубать чудовище.

Эва развернулась и побрела в сторону города. Озноб сотрясал её изнутри. Она хотела заплакать, но не смогла. Ноги сами несли её. За спиной слышались глухие удары, отдававшиеся в голове приятной музыкой. Впустив её, Эва принялась шёпотом напевать «Славные деньки под солнцем Каррусты».

До чего хороша была эта песня.

Сиан прибыл в Каррусту около четырёх лет назад, в день именин королевы Фределлы. Он сопровождал, в качестве телохранителя, именитую семью из славного города Гласта, что располагался на юге страны и был известен, как главный производитель редчайших и тончайших вин. Сеньор Гласты – Фловаций, поручил своему ближайшему сподвижнику Пигацци важнейшую миссию: доставить в столицу партию отборных вин, специально приготовленных для королевской семьи и подвергнутых пристрастной дегустации самого Фловация. Разумеется, при вручении столь прекрасного подарка, Пигацци было приказано отвесить премного поклонов и извиниться за отсутствие на празднике своего сеньора.

Сиан – угрюмый воин – наёмник из Альбеноля. Мрачного города, что раскинул свои щупальца на западе королевства, заманивая своими свободами, борделями с красотками, поражающими воображение, и засаленными тавернами, пропитанными пивным духом и крепкой потасовкой.

Будучи высоким и широкоплечим, Сиан отличался худощавостью, чем не единожды вводил в заблуждение соперников, ошибочно считавших его доходягой. Как правило, тех всегда ожидал неприятный сюрприз. Темно – русые волосы всегда коротко острижены, дабы не мешались в бою, как он сам утверждал, что также под сомнением, поскольку Сиан почти всегда молчалив. А если и вступал в разговор, то собеседника ожидали отрывистые фразы и высокомерный взгляд, что не свойственны приятным людям, располагающим к доброй беседе.