Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

Доспехи он носил лёгкие, снова объясняя это подвижностью. На первый взгляд ничего особенного – кожаная броня, скомбинированная с кольчужной сеткой. На поясе красовались два коротких изогнутых меча, которые он захватил у самоуверенного иноземца, поставившего на кон свою жизнь в одной из шумных таверн Альбеноля.

Делегация из Гласты прибыла в Каррусту в самый разгар праздника. Крытый экипаж, запряжённый гнедыми южными лошадьми, важно заступил на залитые солнцем улицы столицы. Позади мерно покачивалась повозка, заставленная глиняными кувшинами. Сиан сопровождал Пигацци, который, вместе с женой и двумя дочерями, такими же круглолицыми, как он сам, вкушал своим разжиревшим телом чистый воздух города. Рядом с конём, шевеля торчащими ушами, за Сианом следовал Кербер, словно неведомый зверь, вызывая восторг у местных ребятишек.

Король Андрус в столь знаменательный день отменил все налоги, и весь город, обезумев от счастья, высыпал на вымощенные серым камнем улицы, беззаботный и полный радости, устраивая балаганы и представления. Не обошлось и без поединков. Правила турнира предлагали вельможам, не опустившимся до низменных утех, поспорить за главный приз, выставив своих бойцов. Сеньор Пигацци, порядком захмелевший, смеясь, в шутку предложил Сиану представлять его дом на арене. Разумеется, за солидное вознаграждение. Сиан, не раздумывая, принял вызов. Участники турнира представляли большинство высших домов Эварамора, даже Фределла, королева-именинница, выставила командира королевской гвардии – Эктона, чей фамильный меч поверг всех соперников, беспрепятственно выведя его обладателя в финал. Сиан же, со своей стороны, не менее серьёзно отнёсся к работе, и благополучно вышел на последний поединок против Эктона, снискав от толпы лишь насмешки и издевательские ругательства.

Бой выдался славный. Публика ещё долго ликовала и смаковала подробности, вспоминая, как иногородний воин со странными мечами одолел благородного командора. Сеньор из Гласты пребывал в гордом восторге, и получил свой приз: праздничный ужин во дворце, в компании самой королевы Фределлы. Разумеется, Сиан последовал за сеньором, и по просьбе королевы, скорее это был приказ, имел честь отужинать с великими мира сего. Гластонец весь вечер осыпал Фределлу комплиментами и травил забавные истории, не замолкая ни на миг. Королева холодно реагировала на пьяный подхалимаж, терпеливо улыбалась и изредка поглядывала на Сиана, который всем видом показывал, что ему все неинтересно и он здесь ради выручки. И вот, когда гластонский сеньор, перебравший вина, клевал носом и продолжал мямлить глупости, Фределла резко прервала его и спросила, во сколько он оценивает своего мастера мечей. Она изъявила желание выкупить контракт Сиана. Гластонец занервничал, понимая в какую ситуацию и, естественно, предложил королеве услуги Сиана совершенно бесплатно. Фределла усмехнулась, объяснив сеньору, что не собирается принимать подачки пьяных виноделов, и напомнила также о простых манерах, кои Пигацци должен соблюдать в присутствии столь важной особы. Тогда, вконец испугавшийся гость, назвал свою цену. Сиан не подал вида, услышав, насколько завышен ценник, да и его не особо волновали столь «низкие», на его взгляд, купеческие ухищрения. Он всегда считал, что у всего есть заслуженная и твёрдая цена, и безвременно заканчивал разговор о будущем найме, если тот плавно перетекал в неуместный для него торг.

Королева молча кивнула, подтверждая сделку. Драгоценные камни в её волосах сверкнули, неумело подражая красоте глаз, пронизывающих издёвкой бедного сеньора. Гластонец хотел было послать за договором, дабы укрепиться в согласии, но Фределла остановила его, надменно высказав, что не ведёт дела лично, и все формальности – прерогатива её доверенного помощника. Советник не заставил себя ждать. Он вошёл в залу и остановился под изысканной хрустальной люстрой, которая перекликалась мягким светом с золотыми настенными светильниками. В руке его появился, набитый монетами и шитый золотой росписью, шёлковый мешочек. Мишено, так его звали, кланяясь, смиренно поприветствовал свою королеву, и многоуважаемых гостей, затем по-дружески похлопал гластонца по плечу, приглашая его удалиться в более подходящее место и завершить сделку.

Когда их оставили, Фределла, наклонив голову, вопросительно посмотрела на Сиана, оглядев его с головы до ног, будто оценивая товар, приобретённый за немалую цену. Во взгляде сквозило явное презрение, и все же Сиан, впервые за вечер, удостоенный пристального внимания, заметил в её глазах пусть малую, но долю интереса.

Надо признать он сам невольно любовался королевой, пока та с трудом сдерживалась, выслушивая бредни его «бывшего нанимателя». Золотистые пряди, унизанные драгоценными камнями, чередовались с мелко заплетёнными косичками. Длинное, с открытыми плечами, облегающее платье изумрудного цвета удачно сочеталось с выразительными, но бесчувственными глазами. Черты лица были настолько тонки и притягательны, что казались Сиану скорее искусной работой скульптора, что с трепетом высек их на мраморе, чем красотой, которой наделяет женщину матушка природа.

Королева пригубила вина, еле касаясь губами бокала. Продолжая терзать его пронизывающим взглядом, она полюбопытствовала о его обязанностях, исполняемых при гластонце. Не дав ему открыть рта, она вдруг вспомнила его поединок с Эктоном, лучшим из всех воинов, ей известных, и ей захотелось узнать о его боевых подвигах. Сиан впервые заговорил, но Фределла вдруг резким взмахом руки остановила его. Она объявила, что с этой минуты он становится её собственным оружием, её волей, и спросила: убивал ли он по заказу. Выждав секунду, Сиан сообщил ей, что для него любое поручение нанимателя – работа, которая, само собой имеет свою цену, в зависимости от сложности и извращённости заказчика.

Фределла, услышав это, содрогнулась от удовольствия. Впервые улыбнувшись, хоть и снисходительно, королева отпила вина и ровным голосом приказала Сиану принести ей голову гластонца. Того самого, что продал его несколько мгновений назад. Его, опьяневшего от королевского вина, им же доставленного, и звона монет, оттянувших карман. Такова её воля и его первое поручение, разумеется, за очень, как она уточнила, достойное вознаграждение. С этим однозначным заявлением, она поспешила подняться и, набросив на плечи тончайший шёлк, направилась в покои. Мишено, неожиданно возникнув в проходе между колоннами, осмелился задержать Фределлу, прошептав ей что-то. Сиан приподнялся и произнёс имена его дочерей и пышнотелой жёнушки Пигацци, с намерением уточнить об их судьбе. Королева, не поворачиваясь, гневным голосом напомнила ему, что ей это никак не интересно, но раз ему так угодно, он может взять её в жены и утешить на прогнувшемся ложе под плач его детей. После этих слов, Фределла покинула залу, оставив Сиана в тишине, которую нарушал лишь звук удаляющихся шагов.