Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

Занятые своим павшим товарищем, они будто не замечали его, застывшего как стрела на изготовке. Один из парруков, к удивлению Айвена, бережно отодвинул, приставленный к горлу великана, меч.

Они лечили его. С минуты на минуту тварь восстанет. Айвен слышал его мысли, что сквозили облегчением из-под костяной маски. Он вспомнил себя на столе Матиэль, которая столь же заботливо, будто собственного сына, восстанавливала его измученное тело, ласково приговаривая.

– Ох, Матиэль, – вздохнул Айвен. – Что же ты наделала…

Парруки воодушевились. Айвен услышал их радостные всхлипывания. А все потому, что большой паррук пришёл в себя. Он громко захрипел, испуская клубы пара, а кучка мелких, что окружили его, словно муравьи, отскочили в стороны. Рядом остался только Айвен, нахмуренный из-под капюшона и сжимающий меч. Дождь усилился, и тяжёлые капли с яростью взбивали снег, превращая землю в грязное месиво.

Паррук поднялся, расправил плечи. Айвен снова услышал ту считалочку. Великан обрубленными пальцами поднял свой кровавый топор. Он подошёл к нему вплотную и опустил голову, обдав Айвена горячим зловонным сопением. Он продолжал считать, не сбиваясь, повторяя все снова и снова.

– Давай, сволочь, – процедил Айвен, заскрежетав зубами. Один взмах топора, размером почти с Айвена, и все закончится.

Паррук – великан, вместо этого, водрузил топор на плечо и, аккуратно обойдя Айвена, поднял с взбитой дождём земли человеческий обрубок и стряхнул с него снег. Игнорируя Айвена, он бережно собирал свою добычу, возвращая её в повозку. Его порезанное тело, играло мышцами, когда он ласково укладывал останки в свою колесницу, а плащ, лохмотьями свисающий с плеч, развевался на ледяном ветру.

Вскоре, он закончил. Вырвав из земли оглобли, он с рычанием потянул их, выдирая провалившиеся колеса. Снова раздался свист, та самая ужасная мелодия, что привела его сюда. Лес зашумел, раскрывая объятия, он смеялся над Айвеном, словно изваяние застывшим по колено в грязи. Запертые в древних деревьях души, загудели, шепча колкие насмешки.

– Иди к нам, Айвен, – звали его они, склоняя ветки, которые переплетались в узлы, словно влюблённые тела, одержимые страстью. – Иди же.

Он пошёл. Но не к ним. Он устремил свои лёгкие и быстрые ноги к одной маленькой хижине, в которой заботливая Матиэль превратила его в паррука, напоив горячей мочой. Очередная издёвка капюшона. Айвен пробирался сквозь тянущиеся к нему клешни ветвей, которые просили его остаться с ними. Они гладили его мокрыми листьями и цепляли за ноги крепкими сучьями, но он вырывался, крепко сжимая меч, готовый врезаться в плоть. Любую. Живую или мёртвую. Сейчас Айвену было все равно. Только бы Матиэль была на месте. Нет, проклятая ведьма, лучше прячься от меня. Тебя не спасут твои пауки, никто не убережёт тебя от меня. Он стремительно преодолел расстояние от развилки до места, где недавно возродился.

Айвен приближался. Вот она. Он, с разбегу, плечом вынес дверь хижины.

– Матиэль. – закричал он, вглядываясь в тёмные углы.

Но её здесь не было. Хижина выглядела так, словно её вообще никогда здесь не было. Она была заброшена, по крайней мере, несколько лет. Скрипучие и прогнившие доски печально отозвались снизу, подтверждая это. Затхлый запах ударил в нос, сообщив, что никто уже давно не наведывался сюда.

Айвен заорал и со злостью перерубил, покрытый густым слоем пыли, пустой деревянный стол. Опустившись на пол, он обхватил голову руками, закрывая глаза. Лес продолжал издеваться, с воем забросив в дверной проем холодный порыв ветра, срывая с темных уголков, умело сотканные, полотна паутины.

Айвен, сидя на полу, нащупал шкатулку, что вручил ему незнакомец в капюшоне, и вытащил её, крутя пальцами и разглядывая. Ему запрещено открывать её раньше времени. Никто не узнает. Зажав ключик в зубах, Айвен судорожно пытался обнаружить скважину. В темноте это оказалось непросто, но спустя несколько секунд он вскрыл замок и распахнул шкатулку.

Изнутри, аккуратно уложенные в чёрный бархат, на него смотрели черные глаза.

– Спускайся, Вернер, – распорядился Сиан, когда они вернулись в город. Они вдвоём освободили лазейку, скрытую в лачуге, прилегающей к кузнице. Это был основной ход, которым пользовались; тот, что в королевском погребе, посчитали опасным и завалили грудой камней. Как позднее узнал Сиан, этих извилистых троп было намного больше, о них знала лишь Эва и возможно командор, который тщательно оберегал безопасность укрывшихся беженцев. Естественно, о лазейке ведущей в их с Эвой убежище, сейчас он и думал.

Они отодвинули массивный шкаф, и зияющая трещина в стене, поманила их в убежище. Не зная, что это тайный проход, никто бы и не подумал. Сиан, придержав дверь, которая отвалилась от напряжения, отшвырнул её от себя. Отлетев в угол, она с грохотом треснула, издавая громкий шум. Вернер нахмурился.

– Чёртовы дрова, – прошипел Сиан. Он не мог успокоиться и обратился к спутнику. – Иди, Вернер. Отчитайся перед командором. Нужно созвать совет.

– А ты что? – спросил Вернер, послушно сгребая в охапку снаряжение.

– Я задержусь. Нужно успокоиться, и кое-что обдумать. Подожду заката и вернусь. Осталось несколько минут.

– Можно я составлю тебе компанию? – неуверенно начал Вернер. – Мне бы тоже дух перевести. После увиденного.

Сиан, скривил губы в натянутой улыбке и схватил стул, перевёрнутый ножками кверху. Поставив его у входа в лачуге, он уселся и вдохнул свежий воздух. Вернер опустил пожитки у стены и подошёл к нему.

– Ты заметил швы на шее того воина, с которым схлестнулся? Странная штука…

– Вернер, ну ты и дубина, – прервал его Сиан. – Я сказал тебе, что хочу успокоиться и подумать. А ты лезешь со своим воином. Помолчим, – он уставился вперёд, выпучив глаза. Его взгляд показался Вернеру отсутствующим и немного пугающим. Он осторожно похлопал товарища по плечу.

– Спасибо, что впрягся за меня, командир. Вовек не забуду.

Он оставил его, захватив снаряжение и мешок с мёртвыми головами, который понёс, брезгливо вытянув руку вперёд. Через мгновение он исчез в стене.

Сиан выдохнул.

Вернер. Мёртвого замучает, хотя сегодня он пригодился. Неизвестно, чем бы закончилось путешествие, не встрянь он между ним и этим парнем. С виду ничего особенного, тяжеловес с двуручным мечом, к тому же он спас Эву, но зачем было грубить? А то, что он провернул с чудищем, что ж, замечательно. Сиан успел отметить слабые места у твари, так что не зря они и сходили. Сиан удовлетворённо кивнул сам себе, переключившись на другие мысли.

Разглядывая обглоданные окрестности, Сиан вернулся к обещанию, что, накануне, дал Эве. Покарать королеву, связав и заткнув глотку вонючей тряпкой. Просто потрясающе гениальная идея. Таким идиотом он себя не чувствовал с той ночи, когда вплотную познакомился с Фределлой. Но Эва. Беспечная чертовка, отчаянно упрямая и такая близкая, до дрожи в руках. Наверно, ждёт не дождётся, когда плюнет королеве в лицо, предварительно намотав её златые пряди на кулак. Если Вернер и дубина, то он сам – дремучий чурбан, выделанный из самого гнилого пня, который можно сыскать в лесу.