Анатолий Пеннер - За гранью земной жизни – второй шанс

– Выходит, я святой, тогда что я здесь делаю? Отправляйте меня срочно в рай.

– Ты святой? Ты грешник, только не обычный, а мелкий. Короче, ничтожество, лопух. И если следующая девочка опять ушла от тебя нетронутой, останешься здесь навечно. А котёл для тебя я закажу специальный, чтоб в нём варилось только то, чем ты не воспользовался. Кочегарами поставлю девочек, голых и красивых. Чего это ты заулыбался?

– Да ничего, читайте дальше, – ухмыляется Иваныч.

– А, наконец-то! Новая девочка. Полгода. Секс был. Три, четыре, пять раз каждую ночь. Ого, как с цепи сорвался. А ей-то это хоть нравилось? Ты же наверняка был как кролик. Две-три минуты – и отвалил.

– Она говорила, что ей тоже хорошо.

– Ну да, говорила. Она же замуж выйти хотела. Здесь написано, что через полгода ты её бросил. Как это понимать?

– Да просто, не сошлись характерами.

– Не сошлись характерами? – возмущается Мефистофель. – Да ты просто использовал её! Выплеснул в неё все годы своего идиотского воздержания. А когда удовлетворил свои скотские потребности, сбежал. Нормально ты не можешь. Ты или лопух, или подлец.

– Ну почему скотские? – огрызается Иваныч. – Вполне естественные потребности. Да и не подлец я вовсе. Мы же были взрослыми и знали, что делали.

– Ну она-то, конечно, знала, чего хотела, но не вышло. Не на ту лошадь поставила. Но ты-то точно не знал и думал в то время явно не головой. Вернее, головой, да не той. Ты хоть сознавал, что в результате вашей активной деятельности могут появиться дети?

– Честно говоря, нет, – признается Иваныч. – И тут вы абсолютно правы, мной в то время руководила явно не та голова. Да и происходило всё слишком быстро: давай поженимся, знакомство с её родителями. А любое моё сопротивление успешно ломалось в постели.

– И тут на горизонте появилась твоя первая любовь и увела тебя, как телка на верёвке.

– Да уж, и появилась, и увела.

– И через полгодика она одарила тебя роскошными рогами, – язвительно изрекает Мефистофель. – Не первыми, между прочим. Тебя что, жизнь ничему не учит? Мне уже даже надоело награждать тебя всякими прозвищами.

– А зачем прозвища? Я же был нормальным парнем. Я верил людям, по крайней мере родным, друзьям, да и ей, конечно. Я никого не собирался обманывать и не ждал, что меня обманут.

– И тем не менее через полгода у неё был другой, а ещё через полгода она ушла. Обидно, да?

– Да нет никаких обид, – равнодушно отвечает Иваныч. – Вначале, конечно, я никак не мог понять, зачем ей всё это. Через два года уйти от первого мужа. Сойтись со вторым. Развестись с первым. Через полгода расписаться со вторым, уже имея любовника. А ещё через полгода уйти и от него. Это же не жизнь, это марафон какой-то.

– Ушла к любовнику? Наконец-то ей нормальный мужик достался. Ты, наверное, чуть не помер от ревности?

– Ну, во-первых, я ничего не знал о его существовании. Это мне уже намного позже добрые люди разъяснили, что к чему. Классический случай, муж обо всём узнаёт последним. Лопух, как вы говорите. А во-вторых, он был женат. Она ему была нужна только для развлечения. Так что она тоже оказалась у разбитого корыта.

– И что же с ней было дальше? – разочарованно спрашивает Мефистофель.

– Уехала на поиски дальнейшего счастья.

– И ты затосковал?

– К чему бы это, – категорично продолжает Иваныч. – Вся эта свистопляска меня полностью излечила. Это была уже не та женщина. Не девочка из моего детства. Чужая женщина, озабоченная, торопливо ищущая чего-то, сама не зная, чего. Мне она не нужна. Я не зол на неё, не обижен. Наоборот, я благодарен ей. За то, что она была. За то, что она ушла. За то, что у нас с ней не было детей. За то, что она научила меня не верить каждому встречному. И бог ей судья. На этом, я думаю, можно поставить жирную точку. Лопухом я после этого так и остался, но уже далеко не таким раскидистым.

– Смотри-ка, какой философ. Ну ладно, посмотрим на твои дальнейшие подвиги. Через полтора года опять женился. Через год родился сын. Ещё через год дочь. Что, никак не мог остановиться?

– Так получилось. А что здесь плохого?

– Да ничего, ничего, – задумчиво говорит Мефистофель. – Через пятнадцать лет переехал с семьёй в Германию. За весь этот период ни разу не изменил жене. На баб заглядывался, желания определённо были, но ни разу ничего не предпринял. Что, храбрости не хватило?

– Почему это только за весь этот период? Я верный муж.

– Да? А откуда же взялась Люсенька?

– Ну, это уже совершенно другое дело.

– Ну, разумеется, разумеется… – хмыкнув, соглашается Мефистофель.

Подумав минуту другую, он продолжает:

– Оставим это пока. Когда ты свалил в Германию, тебе как раз 40 стукнуло. Чего же ты добился за эти 40 лет?

– А почему я должен был чего-то добиваться? Я просто жил, работал, растил детей.

– Но хотелось же, наверное, жить лучше. Дом попросторнее, хорошую мебель, машину, больше денег, женщин в конце концов.

– Хотелось, разумеется. – признается Иваныч. – Но в то время, для меня, это было практически невозможно. Нашу жизнь определяла система, законы социализма. Можно было, конечно, и дом получше иметь, и зарабатывать немного побольше, и на машину к сорока годам можно было накопить, но только не с моей профессией.

– Ну так сменил бы её, чего ты в неё вцепился?

– Но ведь она одна из самых нужных в современном мире, – возмущается Иваныч. – без электричества в наше время не проживёшь. К тому же я знал своё дело, я был на своём месте. А машину я бы всё равно купить не смог. Наступили лихие девяностые, цены полетели в заоблачные выси и инфляция съела все накопления. У меня их не было, а у кого и были, так от них осталось на бутылку водки, в лучшем случае на литр.

– Ох и людишки. – презрительно ворчит Мефистофель. – Всегда у вас кто-то другой виноват. Государство, система, обстоятельства, что угодно, но только не вы.

– А что, надо было на баррикады идти? Я верил своей стране, верил в светлое будущее всего человечества.

– Ага, и от избытка этой самой веры ты сбежал из страны? – ухмыляется Мефистофель.

– Не сбежал, а просто сменил место жительства. Страна развалилась, и от веры ничего не осталось.

– И ты уехал в Германию, почему?

– Все ехали, и я поехал. – уязвленно отвечает Иваныч.

– Не жалеешь?

– А чего жалеть. Если бы я и остался, той жизни всё равно больше нет.

– Как же насчёт Родины? Ты же продал её, променял на немецкую колбасу. – ехидно продолжает Мефистофель.

– Причём здесь колбаса? Она, честно говоря, в Германии не очень, да и в России, в наше время, она такая же. Колбаса была лет тридцать назад, когда её ещё из мяса делали. А сейчас одно название осталось.

– Но Родину ты всё-таки продал, – не унимается Мефистофель. – На что-то ты же рассчитывал?