Натали Бизанс - Возвращение. Сага «Исповедь». Книга пятая

Закрыл глаза, подавляя озноб, что-то ярко-красное снова показалось. «Это настоящая пытка, кошмар не уходит.»

– Эделина, – я произнёс это имя еле слышно, но тут же прозвучал ответ, словно она всё это время ждала меня.

– Я здесь, мой возлюбленный.

– Как это возможно?

– Душа бессмертна, ты же знаешь.

– Почему ты здесь?

– Ты сам просил найти тебя и помочь вспомнить…

– Это не сон?

– То, что ты видел, произошло на самом деле.

– За что они так с тобой?

– За нашу любовь… Всё в жизни должно быть оплачено.

Я осмотрелся по сторонам, внешне ничего не происходило. Я говорил сам с собой, потому что ответы звучали только в моей воспалённой голове.

– Кто тебя проклял?

– Священник.

Я вздрогнул.

– Чем я могу помочь?

– Снять проклятье может только равный проклявшему.

– Как это сделать?

– Не знаю…

Перевернулся на бок, лежанка была жёсткая, предназначенная для процедур, ломота в теле не проходила.

– Говоришь, что мы любили друг друга?

– Ты всегда был моим светом!

Голосом это трудно назвать, скорее я улавливал её мысли, но и они имели своё настроение и воздействовали на меня. Щемящая тоска наполнила сердце.

– И давно ты ждёшь?

– Очень, очень давно. Я долго тебя искала, потом ждала, пока ты вырастешь, чтобы смог понять… Не бойся, я никогда не причиню тебе зла.

– Я и не боюсь, мне просто холодно, поэтому зубы стучат.

– Если ты позволишь мне к тебе прикоснуться, станет тепло.

Я вскрикнул от неожиданной боли, словно меня окатили кипятком, но озноб и вправду прошёл, стало даже жарко. Закрыл глаза, снова – огонь. Только уже без останков, женский силуэт приобрёл очертания.

– Красивая… Ты очень красивая, Эделина.

Тихий смех прозвучал, как мелодичный перезвон колокольчиков.

Вернулась сестра Жанна и, взглянув на меня, запричитала:

– Бог мой, да Вы пылаете огнём! Сейчас, сейчас дам лекарства, Вам станет легче! Господи, помоги!

Меня определили в отдельную комнату, небольшую, но светлую. Окно выходит на южную сторону, из него виден парк со стороны цветущей аллеи. Вишня нынче вся в цвету, и розовое облако не тает. Когда температуры нет, я тайком встаю и не могу оторваться от этого зрелища. В таком состоянии и застал меня Генрих, в руке у него апельсин, невиданная роскошь…

– Салют, как дела, Эд? Долго ещё валяться здесь будешь?

– Как получится. Хорошо, что ты зашёл, ко мне никого не пускают, скукота…

– Вот, возьми, это тебе, – он протянул оранжевый плод, и я чуть слюною не подавился.

– Нет, я так не могу, давай разделим его поровну.

– Ну, если не жалко, – он даже обрадовался.

В последнее время никто вдоволь не ест, что уж и говорить о деликатесах?!

– Откуда такое богатство? – я стал отделять кожуру, вдыхая головокружительный аромат.

– Вчера в честь падения коммуны выдали, – продолжил мой товарищ, – говорят, в Париже страшная резня была. Армия Тьера одержала победу. Газеты пишут, тридцать тысяч коммунаров полегло. И ещё около сорока тысяч будет предано суду. Кровавая майская неделя, так назвали всё произошедшее… – Генрих тяжело вздохнул, – у меня дядюшка живёт в Париже. Вот даже не знаю, жив ли он теперь, на чью сторону встал?..

– Дай Бог, чтобы с ним всё было хорошо! Это ведь он оплачивает твоё обучение?

Генрих кивнул в ответ и перекрестился.

– Говорят, Тьер снова восстановит порядок, и гонений на Церковь больше не будет… Но мне всё равно жаль погибших, наши же соотечественники!

– Да, это ужасно. Не хотел бы я жить в Париже.

– Это точно!.. Кто-то идёт, я побегу, а то схлопочу от Жаннет, я ведь без спроса зашёл.

– Подожди! Держи! – я вложил ему в ладонь обещанную половинку апельсина. – Спасибо, что заглянул, а то я даже новостей не знал…

Он кивнул головой и скрылся за дверью.

Какое же это наслаждение, надкусить тонкую кожуру с дольки и выжать в рот сладкий сок цитрусового плода. Вкус Рождества, а на дворе – месяц май, чудеса, да и только! Последний раз я ел апельсины вместе с Мерлен. Как давно это было, кажется, что в другой жизни, там, где светило солнце, виноградные гроздья смотрели в окно, пахло лавандой и сердце полнилось счастьем! Невольные слёзы накатились на глаза, мне так её не хватает…

– Не печалься, Эдуард. Крёстная часто тебя навещает. Жаль, что ты её не слышишь, – это Эделина, теперь она часто «говорит» со мной.

– Почему у тебя получается, а у неё нет?

– Там, где она, души уже с Богом. Они больше не принадлежат этому свету. Я же застряла между миров… К счастью, в прошлой жизни одна старая ведунья помогла нам с тобой соединиться.

– Я не понимаю, о чём ты.

– Ну, как же, наш общий мир, где были только ты и я. Помнишь?! Ты даже научился сам созидать…

Я перебил её:

– Это бред. Я просто схожу с ума. Ты – плод моей больной фантазии и только!

Эделина обиделась и исчезла. К вечеру у меня опять поднялась температура. Пришлось лежать под одеялом, а не любоваться лучами розового заката над вишнёвым садом. Мне стало одиноко и очень тоскливо.

– Да ладно тебе, не обижайся! Ау?! Эделина, ответь мне! Ты же здесь, я знаю!

В ответ тишина. Ничего не остаётся, как закрыть глаза и попытаться уснуть.

На иконе, висящей над кроватью, Богородица в слезах. Я полон ярости. Хруст позвонка, похоже, что я сломал падре шею. Он тут же обмяк, испустив дух. Отбросив с отвращением мёртвое тело, я не думал о том, что убил человека. Ощущал лишь отчаяние и горечь потери, не ставшие от этого меньше. Шатаясь, кое-как поднялся на ноги, и словно пьяный, ударяясь о стены, побрёл прочь. В коридоре валялся старик с разбитым лицом, стонал, значит живой, невинная жертва… Выскочив на улицу, я подставил лицо ливневым струям и заорал во всё горло так, что сотряслась городская площадь. А может, это был гром. Разряд молнии ударил в церковный шпиль, и земля загудела под ногами. Упав на мокрые камни, я молил Бога о смерти.

– Эдуард, выпейте, это лекарство, бедный мальчик, у Вас снова жар! – Жаннет с испуганным лицом склонилась надо мною, помогая выпить горький порошок разведённый в воде. – Не понимаю, что происходит, Вы снова бредите и пугаете меня… Не умирайте, ради Бога!

Только сейчас я заметил на ней тонкую ночную сорочку и чепец на волосах. Вокруг было темно, лишь свет от керосиновой лампы тускло освещал предметы вокруг.

– Простите меня, это кошмар…

– Вы кричали, чтобы Бог покарал Вас и забрал Вашу жизнь, – её глаза были просто огромными от волнения, – Эдуард, Вы кого-то убили?..

– Нет, это лишь видения…

Я схватил её за руку и взмолился.

– Жанна, не уходите, умоляю Вас, не оставляйте меня сейчас одного!

– Хорошо, конечно, я побуду с Вами, – она озябшими руками потёрла плечи.