Натали Бизанс - Возвращение. Сага «Исповедь». Книга пятая

Попросив извозчика остановиться, вышел на мостовую, судя по указанному в письме адресу, дом Милеров находился где-то неподалёку. К тому же, очень хотелось немного пройтись пешком, поразмыслить в спокойствии и уединении.

От палящего зноя лицо скрывает шляпа, но, в то же время, чёрный цвет семинарской одежды притягивает тепло. Присев на тенистую скамейку, я залюбовался чайками, кружащими над землёй.

Дамы прикрываются кружевными зонтиками, неспешно прогуливаясь по набережной. Детишки шумно играют на пляже, беспечные господа попивают чай, курят, читают газеты, провожают взглядами красивых туристок… Кого здесь только нет! Излюбленное место отдыха для обеспеченных господ из России, Германии, Австрии, Англии… Каких только фасонов платьев не увидишь! По одежде можно определить, откуда приехал человек, какими средствами располагает.

Торговцы на каждом углу предлагают товары на любой вкус. Прилавки ювелирных магазинов сверкают драгоценностями в витринах, модные бутики полнятся кружевом, тканями и мехами. С лотков продают прямо на улицах сладости, орехи, овощи и фрукты. Бедняки обменивают вещи, просят милостыню, пытаются заработать на хлеб, воруют… Каждому дано по возможностям в разноцветном и многоликом человеческом сообществе. Может быть, именно поэтому меня больше привлекает природа, одинаково щедрая для всех! Редкие облака плывут по синему небу так спокойно и неторопливо, плещутся лазоревые волны, ласково набегая на берег, сияет солнышко, веет лёгкий ветерок…

– Эдуард, это ты?!

В лысеющем и располневшем человеке я с трудом узнал своего отца.

– Бог мой! Вот это встреча! Ты стал настоящим мужчиной!.. Не верится, что это ты, сынок! – он обнял меня, и я почувствовал знакомый с детства запах рыбы, вина и канцелярской пыли.

– Ты тоже изменился, отец. Я собирался навестить тебя в ближайшие дни. Ты всё там же, на сортировочном складе Франсуа работаешь?

– А куда деваться-то? Родной человек всё же, не выгонит, кому я, старик, нужен теперь.

– Не прибедняйся, не такой уж ты и старый, – про его новую семью я не решался спросить. – Где живёшь, бываешь ли дома?

– Мы с Розалией давно уже разошлись, сынок. Знаешь, совсем недавно сестра твоя Габриель вышла замуж за англичанина и уехала с мужем на туманный Альбион. А Николь всё нянчит детей Жанны, их уже пятеро. Ты бы заехал к ним, не держи на мать зла. Всё от нищеты нашей проклятой. Одну дырку затыкаешь, другая расползается, нет конца и края… Меня пригласили на свадьбу, что мог собрал, одалживал у знакомых, чтобы сделать молодым хороший подарок, – он перевёл дыхание и смахнул со лба капли пота, – да всё это не важно… Ты-то как?

– Хорошо, отец, учусь.

– Вот и правильно! Учись, не будешь так, как я, всю жизнь мыкаться. В церкви-то оно, куда приятнее… – он помахал перед лицом своим старой потрёпанной шляпой, как веером. – Жара мучает! У вас там, поди, попрохладней будет.

– По-всякому бывает, отец.

– Ладно, сынок, мне пора, я ещё не успел решить проблемы с нотариусом. Работа, понимаешь ли, надо бежать. Ты, если хочешь, заходи вечерком, посидим где-нибудь после работы, пропустим стаканчик. На квартиру не зову, прости. Тесно у нас, самим места мало.

Вот и всё. Попрощались. Я смотрел ему вслед, в очередной раз ощутив полноту своего одиночества в этом мире. Ни на какой стаканчик, я, конечно же, не пошёл, осознав, что нам не о чем говорить с отцом. Зато Жорж принял меня, как родного. Но об этом несколько позже…

В доме Милеров царил порядок и почти стерильная чистота. Он поразил меня отсутствием лишних вещей. Вернее, было много всего, но каждая вещь находилась на своём месте. Мадам Милер всегда тщательно следила за тем, чтобы на лакированной мебели не было ни пыли, ни отпечатков. Поэтому Жорж сразу меня предупредил, ничего руками не трогать, особенно в гостиной. Но, несмотря на эту свою странность, Мари, была вполне гостеприимна и добра ко мне.

Знала ли она про Мерлен, и кем я для неё был, что связывает молодого семинариста и её мужа, неизвестно. Прекрасно воспитанная, аристократического происхождения женщина, никогда не показала мне какого-либо пренебрежения или антипатии, наоборот, она всячески пыталась сделать моё пребывание в доме приятным. Двое их старших детей уже разъехались по свету, в доме жила только младшая дочь Милеров – Констанс, прелестный ангел с кудрями цвета каштана, голубыми глазами и очаровательной улыбкой. Нежный цветок, взращенный в любви своих прекрасных родителей. Немного избалованная, но славная и весёлая девушка. Я, видимо, показался ей пришельцем из другого мира. Впервые увидев меня, она подошла и, осмотрев со всех сторон, как скульптуру в музее, протянула свою изящную ручку для поцелуя. Когда я прикоснулся губами к её запястью, она расцвела.

– Очень приятно, Эдуард! Мы рады приветствовать Вас! Скажите, это правда, что мой отец однажды спас Вас от смерти?

– О, да, мадемуазель! Если бы не Ваш отец, я бы умер от внутреннего кровотечения!..

– Это очень хорошо, что Вы живы! – она кокетливо улыбнулась. – Скажите, а Вам обязательно носить облачение семинариста даже на отдыхе?

– Нет, не обязательно. Но я привык так одеваться, к тому же, это напоминает всем, что перед ними будущий духовник, а это обязывает, прежде всего нас самих, вести себя подобающим образом.

– Не будьте букой! У Вас ещё вся жизнь впереди, чтобы стать святошей! Я предлагаю Вам составить мне сегодня компанию на променад, но если Вы будете в таком виде, Эдуард, меня неправильно поймут мои знакомые, – она захихикала и, зацепив меня пышным платьем, упорхнула.

«Каникулы обещают быть весёлыми и непростыми…» – подумал я.

Спальня, которую мне выделила мадам Милер на третьем этаже – чердачное помещение, но хорошо приспособленное для жизни, один минус – здесь жарко. Нагретая за день крыша и ночью продолжает отдавать тепло. Но зато вид из небольшого окошка, выходящего прямо на набережную, просто великолепен. Возле стены железная кровать на пружинах с хорошим мягким матрасом, небольшой столик с лампой и маленький шкаф. На тумбочке старинные часы в виде двух, держащихся за руки ангелочков, под ними – кружевная салфетка с вышивкой. Уютно и хорошо. Что ещё нужно тому, кто привык жить в общей комнате? Оставшись наедине со своими мыслями, я машинально разделся. Чёрное плотное сукно, из которого пошита наша форма, хорошо сохраняет тепло в холода, но в жару просто невыносимо. На мне осталась лишь белая рубашка и чёрные штаны. Прилёг на кровать, чтобы вытянуть ноги после утомительного пути. В дверь постучали. Пришлось подняться. Мадам принесла полотенца и комплект одежды.

– Думаю, Вам с дороги будет приятно принять ванну, мсьё, здесь есть всё необходимое. Вы примерно одного роста с нашим Жаном, он теперь живёт в Париже и редко нас навещает…