Михаил Парфенов - Лепрозорий

— Глупые… сучки! — капитан попятился в дверной проем, ударом ноги в солнечное сплетение заставил скорчиться блондинку и, увидев приближающуюся Диану, поспешно захлопнул дверь.

Она подхватила «сестру» под руки, помогая подняться.

— Бежим вдвоем! Слышишь? Там, у выхода…

«Знаю, — ответил голос в ее сознании. — Беги ты. Одна»

— Что за… К чему сейчас игры в благородство?! Ты спасла меня, я спасаю тебя! — Диана потянула блондинку за собой, но та вырвала руку и всем телом вдруг упала на дверь. Спустя секунду деревянная поверхность сотряслась от могучего удара с другой стороны.

«Он сейчас выйдет! Я задержу, а ты — беги»

— Блин, ну нельзя же так!..

«Можно», — ее вдруг словно коснулась ласковая рука, провела по волосам, успокаивающе погладила по щеке. Диана с изумлением взглянула на стоявшее перед ней существо и прошептала:

— Кто ты?

«Кузнецова Ольга. Если спасешься… найди мою дочь. Ее Машей зовут. Ей четыре годика»

— Но что мне с ней делать?!

Хлопок! И Ольга вздрогнула, а Диана увидела, как чуть ниже груди на белой ткани стало стремительно расплываться красное пятно.

«Уматывай, сестра… Я долго не смогу его сдержать. Машку мою найди… И не ссорься со своим мужиком больше. Беги же!»

— …Вали отсюда! — последние слова блондинка проревела страшным голосом, когда на ее теле стали расцветать все новые и новые кровавые пятна: заменивший обойму Максим Иваныч методично расстреливал дверь.

— Спасибо, — единственное, что смогла сказать Диана, а потом рванула к выходу, выполняя приказание погибающей за спиной «сестры».

Долгая автоматная очередь, полосовавшая борт его несчастного джипа пока сам Олег с другой стороны судорожно доставал из кармана очередной патрон, неожиданно захлебнулась. Олег услышал протяжный стон и, решившись воспользоваться моментом, выскочил из-за капота, готовый, если понадобиться, броситься с прикладом на замешкавшегося противника.

— Только не говори, что я как всегда не вовремя.

— Дианка! — он глазам своим не поверил. Но все было именно так: любезная с окровавленным камнем в руке стояла над телом оглушенного солдата. Босая, в дурацком грязном балахоне вроде тех, что были одеты на усеивавших двор мертвых ящероподобных созданиях, с растрепанными волосами — и все же это была его любимая женщина, а не кто-то другой.

Наклонившись, она вырвала из безвольных рук бойца «Калашников» и подбежала к машине.

— Может пригодиться, — распахнув дверцу, кинула автомат на сиденье и забралась внутрь сама. — Ну что, поехали?

— Я уже и не надеялся увидеть тебя живой… — Олег прервался, поняв, что просто теряет время, и резво прыгнул за руль. — Рвем когти!

— К чертовой бабушке! — поддержала Диана.

Завизжав простреленными шинами, «Хаммер» развернулся. Впереди ночное небо освещало зарево от пожара — пылала казарма.

Максим Иваныч снова с яростью пнул дверь, и на этот раз она приоткрылась. В образовавшуюся щель шириной сантиметров в двадцать он увидел лежащую на полу белую женскую руку с пальцами, заканчивающимися кривыми черными когтями. Рука уже не шевелилась.

Он ударил ногой еще пару раз, и тело, придавившее дверь с той стороны, удалось оттолкнуть в сторону, освобождая проход.

Капитан вышел из комнаты и склонился над трупом. В нескольких местах выпущенные его старым верным товарищем «Стечкиным» пули прошили тварь насквозь. На шее создания зияло выходное отверстие размером с донышко граненого стакана, а вокруг растекалась солидных размеров красная лужа.

«Сдохла, сука, — подумал Максим Иваныч. Потом взглянул в желтые, лишенные зрачков глаза. — А ежели все-таки нет?..»

Сплюнув в кровавую лужу, капитан устало вздохнул и выстрелил блондинке в голову.

Из своего укрытия Петров видел, как вдали занялась и расцвела лепестками пламени крыша казармы, в которой ему довелось провести не одну ночь в компании с такими же военнослужащими, как он сам. Гадать, кто ее поджег и оставался ли сейчас кто-нибудь из его сослуживцев запертым в горящем помещении, как в смертельной ловушке, не хотелось.

Он видел, как один из автоматчиков, прячась за низко растущим диком кустарником, побежал в ту сторону, и понадеялся, что оставшиеся в живых как-нибудь разберутся со случившимся. Без него.

Потом вслушивался в стрельбу за углом, а когда оружие замолчало, до него донесся звук заведенного мотора и громкий шорох спущенных шин, трущихся о землю. Джип уезжал.

Петров еще какое-то время прятался, собираясь с духом, и лишь спустя пару минут выглянул во двор.

Некоторое время он внимательно наблюдал за вышедшим на улицу капитаном. Тот, окинув взглядом картину побоища, подошел к одиноко возвышавшемуся над грудой тел УАЗу. Хлопнула дверь.

Выйти к нему? Рассказать о том, что тут происходило, пока его не было? «Нет», — ответил себе Петров. Это казалось не самой лучшей идеей. Гораздо правильнее было бы ему сейчас, поскольку он ранен, подождать, пока УАЗ не скроется в направлении горящей казармы, а потом пробраться в здание. Где-то там врачи, Арсений Дмитриевич, с которым водили дружбу некоторые солдаты. Старик сможет оказать ему, Петрову, медицинскую помощь и объяснить, что здесь произошло вообще, и каким образом все эти чудища вырвались на свободу, и что делать дальше. И уж точно Арсений Дмитриевич не начнет его бить по голове и по почкам и не станет ломать ему пальцы на руках, крича в ухо что-то сумасшедшее про «любовь к родине».

Да, пожалуй, это было единственно верное в этой ситуации решение.

Когда капитанский УАЗ рванул с места, Петров медленно, с усилием, вызывающим боль в его избитом теле, поднялся и, пошатываясь и придерживаясь стены, побрел в Лепрозорий.

— Как ты едешь? — спросила Диана, когда джип неожиданно свернул с колеи и затрясся на кочковатой поверхности.

— Как надо, — ответил Олег отрывисто. — Видишь пожар? Казарма. Наверняка, там сейчас то еще сборище. Мы же обогнем его и снова выедем к воротам. С тобой все в порядке?

— Это как сказать… — она криво усмехнулась.

— Ты ранена?

— Да нет вроде. Кстати, спасибо. Спасибо, что вытащил меня отсюда.

Настал его черед фыркнуть.

— Дианка, ты… Ты пойми, наконец, что я люблю тебя, дуру.

— Сам дурак! Нашел кого любить, — она украдкой посмотрела на свое отражение в боковом стекле, — я ж страшная как не знаю кто. Чучело…

— Ну и пусть. Красота — дело наживное. Главное, чувство юмора при тебе осталось.

— Не обращай внимания, это истерика такая. Лучше скажи, как ты меня нашел? Через газету?

— Ну…

— Понятно, можешь не объяснять. А как же охрана у въезда? Подожди-ка, а телефон у тебя при себе есть? Мой забрали, а сейчас бы позвонить…