Хизер Грэм - Смертельная жатва

— Мне и самой они не нравятся, — поморщилась Ева.

— Что за маски? — заинтересовалась Ровенна.

— Мы только сегодня утром их повесили. У нас столько красивых вещей, но Адам решил, что нам без этих масок ну никак. Их делает один местный художник. Он здесь вырос, затем уехал в Голливуд, а недавно решил вернуться. Его зовут Эрик Ролф.

— Эрик?! — воскликнула Ровенна. — Я его помню. — Она многозначительно взглянула на Джереми. — Он учился на несколько классов старше. Эрик еще в детстве бредил спецэффектами, а его пугала на поле были самыми жуткими. Он делал их наподобие… трупов.

Джереми смекнул, что этого Эрика надо немедленно разыскать.

— Значит, вернулся он недавно?

— Да, пару недель назад, но только не подумайте, что он и есть тот маньяк, — взмахнула рукой Ева. — Он милейший и добрейший человек — несмотря на свою внешность.

— Да, — рассмеялась Ровенна, — в нем росту шесть футов три дюйма, он уже в школе был выше и здоровее всех.

— А зачем он принялся за эти маски? — спросил Джереми.

— О, его хлебом не корми, дай людей попугать. К тому же он интересуется историей. Вот он и решил изготовить маски дьявола, каким его представляли пуритане. Признаюсь вам, я не могу без страха на них смотреть. Если бы не Адам, я бы их ни за что не купила.

«Вот почему они ссорились», — подумал Джереми.

— Ох, давайте не будем об этом, — вздохнула Ева. — Ро, ты помнишь Энджи Петерсон? Она окончила ювелирный колледж в Нью-Йорке, и теперь делает замечательные украшения из серебра. Ты должна это видеть.

И подруги принялись обсуждать Энджи Петерсон и ее работы. Дэниел повернулся к Джереми и сказал:

— Утром мы читали старинную летопись, и там написано, что на том поле и раньше находили кости.

— Да, я так и понял. Но Ровенна сказала, что это было не то триста, не то двести лет назад.

— Я считаю, что это важно, — заявил Дэниел и вкратце изложил ему легенду о Сенокосце.

— Возможно, — согласился Джереми. — Во всяком случае, убийца живет где-то поблизости и знаком с легендой о Сенокосце. И конечно же он отлично знает местность: поля, дороги, — время, когда они бывают безлюдны, чтобы выйти и поставить свое чучело.

— Он местный, говорите? — вмешалась Ева. — Да я знакома со всеми, кто здесь живет. Не представляю себе, чтобы кто-то был способен на такое чудовищное злодейство. У нас нет сумасшедших маньяков, увольте.

Ровенна, не ожидавшая столь страстных речей, смотрела на подругу с удивлением.

— Простите, — извинилась Ева, обводя их взглядом, — это у меня от расстройства.

— Конечно, конечно, — поспешила поддержать ее Ровенна.

Некоторое время они сидели молча. Когда официант принес суп и салат, Ева набросилась на еду, будто не ела несколько дней.

— Ты чего-то боишься? — тихо спросил Дэниел.

Ложка Евы замерла в воздухе на полпути ко рту.

— С чего ты взял?

— Вам следует бояться, — заметил Джереми.

Все с удивлением уставились на него.

— Нет, я не имею в виду, что вы должны спрятаться под стол и сидеть там. Я хочу сказать, что вы должны быть осмотрительны в такой ситуации, когда какой-то ненормальный тип ведет охоту на женщин.

Ровенна молча хмурила лоб.

— А где твоя машина? — спросил Джереми.

— В полицейском участке, а что?

— Какие у тебя планы на сегодня?

— Мы с Дэном собирались вернуться в музей и продолжить чтение.

— Хорошо. Оставайся там, пока я за тобой не приеду, ладно?

— Эй, ты обещала зайти к нам в магазин, — обиделась Ева.

— Да, я сначала зайду к вам, а потом — в музей. А ты куда отсюда, Джереми?

— У меня есть кое-какие дела, а еще нужно повидать Брэда.

Принесли суши. Ева, которая ранее жадно поглощала суп, глотала уже с трудом. Разговор не клеился. Дэниел попробовал его оживить.

— Слушайте, а мы ведь сидим в компании королевы.

— Ах да, верно, — улыбнулась Ева. — Ровенна — наша королева урожая в этом году.

— Что это значит? — недоумевал Джереми.

— На День благодарения у нас проводится парад, — стал объяснять Дэниел, — мы строим повозки, украшаем их и проезжаем на них по городу. Это иногда даже по телевидению показывают. Парад начинается…

— Да, парад начинается на кукурузном поле, — с неестественным оживлением закончила за него Ровенна. — Королева восседает на стоге сена, который везут четыре лошади. Парад предшествует сбору урожая. По крайней мере, раньше было так. Но в наши дни парад уже, в общем, утратил свое значение.

— Это языческая традиция, — прибавила Ева.

— Нисколько, — возразил Дэниел.

— Нет, языческая, — настаивала Ева. — Так язычники благодарили бога урожая. А богиня урожая — или королева — олицетворяла для них мать-землю, что одаряла людей от своих щедрот.

— Так было прежде, а сейчас это просто праздник, — примиряющим тоном произнесла Ровенна. — Местные фермеры и те, кто живет у дороги, выносят на улицу фрукты, горячий яблочный сидр, а вечером в одном из колледжей бывает ужин с танцами. Тебе понравится, Джереми.

Джереми смущенно улыбался, не будучи уверенным, что ему вообще нравится слово «урожай». Все, что с ним было связано, вызывало подозрения, будто несло ауру зла.

— А короля урожая выбирают? — спросил он.

— Да, его выбирают за ужином. Королева выбирает себе короля из своей свиты. Праздник удастся на славу, обещаю. Я состою в комитете устроителей.

— А я приглашен? — все сомневался Джереми.

— Разумеется. Приходят все, кто пожелает. — Ровенна улыбнулась, давая ему понять, что он был бы приглашен в любом случае.

Джереми взглянул на часы и поднялся:

— Я заеду за тобой в музей. А сейчас мне пора.

— Хорошо, — кивнула Ровенна.

Он нашел официантку, оплатил счет и вышел.

Он был уверен, что Джо позвонит, едва появится новая информация, так что он не чувствовал себя обязанным сидеть в городе. В его планы входило побеседовать с соседями Ровенны Макэлроями, владевшими полем, где нашли труп, а также разыскать Эрика Ролфа.

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как его окликнули. Ровенна, нерешительно улыбаясь, догоняла его.

— Что случилось? — удивился Джереми и незаметно для себя схватил ее за плечи.

Она затрясла головой, улыбка ее стала шире, в глазах заплясали искры.

— Нет, ничего. Я хотела спросить, как ты себя чувствуешь. Ночью ты… беспокойно спал. А утром тебе пришлось ехать на вскрытие.

— Мне не впервые присутствовать на вскрытии, — ответил он.

— И все равно это, должно быть, ужасное зрелище.

— Еще какое. Убийство — это всегда ужасно. — Он крепче сжал ей плечи. Неизвестно почему, но он чувствовал, что его самого сжимает в своих тисках страх. — Пожалуйста, будь осторожна. Держись своих друзей, не выходи одна, когда стемнеет.

— Обещаю. — Она погладила его по щеке. — И ты тоже будь осторожен.