Стивен Кинг - Бессонница

Новые пули защелкали по земле рядом с Неллом, а потом проделали несколько маленьких черных отверстий в его голубых форменных брюках, обтягивающих бедра. Ральф смутно видел человека внутри окутавшего его «мешка смерти»; тот делал судорожные попытки перевернуться и встать. Что-то жуткое было в этой борьбе — Ральфу казалось, он следит за животным, попавшимся в сеть, раскинутую в мелкой грязной воде.

Лейдекер высунулся из-за полицейского автомобиля, и его пальцы погрузились в черную оболочку, окутывающую Криса Нелла, и Ральф услышал голос старины Дора:

«Я бы на твоем месте не стал больше до него дотрагиваться. Мне не видно твоих рук».

Лоис: [Не надо! Не трогай его, он мертв, он уже умер!]

Торчавшая из окна винтовка начала двигаться вправо. Ствол неторопливо нацелился на Лейдекера; целившийся не обращал внимания на свист пуль, обрушившихся на него от других полицейских, — они его явно не задели. Ральф поднял правую руку и резко опустил ее в знакомом приеме карате, но на этот раз вместо клина света с его пальцев сорвалось что-то похожее на большую синюю каплю. Она окутала лимонную ауру Лейдекера как раз в тот момент, когда высовывающаяся из окна винтовка плюнула огнем. Ральф увидел, как две пули ударились в дерево справа от Лейдекера, выбили кусочки коры и оставили черные дырки в желтовато-белом стволе ели. Третья ударилась прямо в синее покрывало, окутавшее ауру Лейдекера, — Ральф засек мгновенную темно-красную вспышку прямо у левого виска детектива и услышал тихий вой, когда пуля или отрикошетила, или скользнула по синему «конверту», как гладкий камень скользит по поверхности пруда.

Лейдекер затащил Нелла за машину, взглянул на него, а потом распахнул дверцу и нырнул на переднее сиденье. Ральф больше не мог видеть его, но слышал, как он орет на кого-то по радио, спрашивая, куда, мать его, подевались машины «скорой помощи».

Снова звук бьющегося стекла, и Лоис, судорожно вцепившись в руку Ральфа, указывала на что-то — кирпич, влетевший на передний дворик. Он вылетел из одного из узких полуподвальных окошек, расположенных в основании северного крыла. Эти окна были почти скрыты из виду за цветочными клумбами, окружавшими дом.

— Помогите! — раздался крик из разбитого окна, как раз когда человек с винтовкой стал рефлекторно стрелять по кирпичу, вышибая из него клубы красноватой пыли и расщепив его на три неровных кусочка. Ни Ральф, ни Лоис никогда раньше не слышали, чтобы этот голос срывался на крик, но оба тут же узнали его; это был голос Элен Дипно. — Пожалуйста, помогите! Мы в подвале! У нас дети! Пожалуйста, не дайте нам сгореть заживо, У НАС ДЕТИ!

Ральф и Лоис взглянули друг на друга вытаращенными глазами и ринулись к дому.

Две фигуры в форме, больше похожие в своих раздутых жилетах на футбольных судей, чем на легавых, выскочили из-за одной из патрульных машин и побежали, не прячась, к крыльцу с винтовками под мышкой. Когда они пересекали дворик по диагонали, всклокоченный Чарли Пикеринг высунулся из своего окна, все еще дико хохоча. На него обрушился бешеный шквал огня, окативший его щепками оконной рамы и сбивший ржавую решетку над его головой — она ударилась о крыльцо с глухим бонннк, — но ни одна пуля не коснулась его.

Как они умудряются не задеть его? — подумал Ральф, когда они с Лоис взбирались на крыльцо, к лимонным языкам пламени, вырывавшимся из открытой парадной двери. Господи Иисусе, они же стреляют почти в упор, как же они ухитряются мазать?

Но он знал как… И почему. Клото говорил им, что и Атропоса, и Эда Дипно окружили силы хотя и злобные, однако защищающие их. Разве не могли эти силы позаботиться сейчас о Чарли Пикеринге, как и сам Ральф позаботился о Лейдекере, когда тот высунулся из-за полицейской машины, чтобы затащить обратно своего умирающего товарища?

Пикеринг открыл огонь по полиции штата, переключив винтовку на автоматическую стрельбу. Он целился низко, по ногам, чтобы не попасть в бронежилеты, которые были на них. Один из них рухнул бесформенной грудой; второй пополз обратно тем же путем, каким добежал сюда, вопя на ходу, что его задело, его задело, мать твою, здорово задело.

— Шашлык! — крикнул в окно Пикеринг своим визгливым, хохочущим голосом. — Шашлык! Шашлык! Святая поджарка! Пали этих сук! Божий огонь! Божий святой огонь!

Раздались другие крики — казалось, прямо из-под ног Ральфа, — и, посмотрев вниз, он увидел страшную картину: хаотическое переплетение аур струилось вверх из щелей между досками крыльца, как пар; разнообразие их цветов сглаживало кроваво-красное мерцание, поднимавшееся вместе с ними и… окутывавшее их. Это кроваво-красное облако было не совсем таким, как грозовая туча, образовавшаяся над дравшимися перед «Красным яблоком» Зеленым и Оранжевым мальчишками, но той же породы; единственная разница между ними заключалась в том, что это было порождено не злобой и агрессией, а страхом.

— Шашлык! — вопил Чарли Пикеринг и добавлял еще что-то насчет убийства дьявольских шлюх.

Вдруг Ральф ощутил такую ненависть к нему, какую не испытывал ни к кому в своей жизни.

[Пошли, Лоис; пойдем разберемся с этим засранцем.]

Он взял ее за руку и потащил за собой в горящий дом.

Дверь на крыльце открывалась в центральный коридор, ведущий от фасада дома к его задней части, и весь этот коридор сейчас лизали языки пламени. Ральфу они виделись зелеными, и когда они с Лоис прошли сквозь них, то ощутили прохладу — это было все равно что проходить сквозь толщу ментола. Треск горящего дома стал приглушенным; стрельба стала такой же отдаленной и не важной, как звук грома для плывущего под водой, и… да, вот на что это похоже, решил Ральф, — на подводное плавание. Невидимыми существами они с Лоис плыли в реке огня.

Он указал на дверной проем справа и вопросительно взглянул на Лоис. Она кивнула. Он потянулся к дверной ручке и с отвращением поморщился, когда его пальцы прошли сквозь нее. Конечно, это было к лучшему: если бы он действительно ухватил эту штуку, два верхних сустава его пальцев повисли бы на медной ручке поджаренными колбасками.

[Нам нужно пройти сквозь нее, Ральф!]

Он окинул ее оценивающим взглядом, увидел, что ее глаза полны страха и тревоги, но не паники, и кивнул. Они вместе прошли сквозь дверь, как раз когда люстра в середине коридора рухнула на пол с немузыкальным звоном осколков стекла и железной цепи.

По другую сторону двери была гостиная, и от того, что они увидели там, желудок Ральфа свела судорога ужаса. Две женщины привалились к стене под огромным плакатом Сюзан Дэй, изображенной в джинсах и рубахе в стиле Дикого Запада (НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ НАЗЫВАТЬ ТЕБЯ БЭБИ, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ОН ОБРАЩАЛСЯ С ТОБОЙ КАК С ДУРОЧКОЙ — советовала надпись на плакате). Обеим выстрелили в голову в упор; мозги, клочья кожи и волос, осколки костей забрызгали обои в цветочек и высокие ковбойские сапоги Сюзан Дэй на плакате. Незнакомая ему женщина была беременна. Вторая — Гретхен Тиллбери.