Лиза Смит - Дневники вампира. Дневники Стефана. Книга 1. Истоки

— Дэймон? — грубо спросил я.

"Он снаружи", — Эмили указала подбородком на дверь.

Я проследил за ее взглядом, и увидел на улице темную фигуру, сидящую у кромки воды.

"Он исцелился, как и ты".

"Но как…"

"Обрати внимание на кольцо", — Эмили постучала по моей руке.

На моем безымянном пальце сверкал лазурит, ограненный в серебро.

"Это — для защиты.

Кэтрин заставила меня их сделать той ночью, когда она выбрала вас".

"Выбрала нас", — повторил я, касаясь кольцом места, где раньше был укус.

"Выбрала вас, чтоб вы были как она.

— Ты почти вампир, Стефан.

"Ты обращаешься", — сказала Эмили таким голосом, словно диагностировала терминальную стадию болезни.

Я кивнул, как будто я понял, о чем говорила Эмили, хотя, возможно, она говорила на другом языке.

Обращаюсь?

— Кто меня нашел? — я начал с вопроса, который интересовал меньше всего.

— Я.

Вас с братом застрелили и тут же убежали.

Дома горели.

Люди гибли.

Не только вампиры".

Эмили, с лицом полным скорби, покачала головой.

"Они затащили всех вампиров в церковь и сожгли их там.

"Включая ее", — сказала Эмили непробиваемым голосом.

— Она сделала меня вампиром? — спросил я, трогая шею.

— Да.

— Но по правилам окончания превращения, ты должен выпить человеческой крови.

— Это выбор, который тебе придется совершить.

Кэтрин несла смерть и разрушения, но ее жертвы всегда имели право выбора.

— Она убила Розалин.

Я понял это так же ясно, как и то, что Дэймон любил Кэтрин.

Как будто поднялась завеса, обнажив пропасть и темноту.

"Да, это была она", — сказала Эмили с непроницаемым лицом.

— Но ничего нельзя поделать с тем, что случилось.

— Если ты выберешь, ты можешь питаться человеческой кровью и завершить превращение, или позволить себе…

— Умереть?

Эмили кивнула.

Я не хотел питаться человеческой кровью.

Я не хотел, чтобы по моим жилам текла кровь Кэтрин.

Все, чего я хотел: вернуться на несколько месяцев назад и никогда не слышать имя Кэтрин Пирс.

Агония охватила мое сердце, когда я понял, что потерял.

Но был человек, который потерял еще больше.

Как будто прочитав мои мысли,

Эмили помогла мне встать на ноги.

Она была маленькой, но сильной.

Я встал и неуверенно вышел на улицу.

— Брат! — позвал я.

Дэймон повернулся, его глаза блестели.

В воде отражалось восходящее солнце, сквозь деревья валил далекий дым.

Но вокруг нас было так тихо и спокойно, словно мы вернусь назад во времени до событий этой ужасной ночи.

Дэймон не ответил.

И даже прежде чем я осознал, что я делаю,

я подошел к краю воды.

Не потрудившись снять свою одежду, я нырнул.

Я поднялся, чтобы вдохнуть воздуха. Мои воспоминания все еще оставались мрачными и мутными.

Дэймон смотрел на меня сверху вниз от кромки воды.

— Церковь сгорела.

— Кэтрин была внутри, — тихо сказал он.

— Да, — я не чувствовал удовлетворения или печали.

Я чувствовал только глубокое, глубокое горе.

Свое, Дэймона. Я чувствовал глубокую-глубокую скорбь.

Я скорбил о себе, о Дэймоне, о Розалин, обо всех, кого поймали и уничтожили.

Отец был прав.

Были демоны, которые ходят по земле, и если ты не будешь сражаться с ними, ты станешь одним из них.

— Ты знаешь, кто мы? — горько спросил Дэймон.

Мы закрыли глаза, и я немедленно понял, что не хочу жить как Кэтрин.

Я не хотел видеть солнечный свет только с помощью кольца на пальце.

Я не хотел всегда смотреть пристальным взглядом на человеческую шею, как бы обдумывая последующую трапезу.

Я не хотел жить вечно.

Я нырнул и открыл глаза.

В пруду было темно и прохладно, как в лачуге.

Если это смерть, то она не так плоха.

Было спокойно.

Тихо.

Не было ни страсти, ни опасности.

Я всплыл и стряхнул волосы с моего лица, чужие одежды свисали с моих промокших конечностей.

Хотя знал свою судьбу, я чувствовал себя необычайно живым.

— Тогда я умру.

Деймон кивнул, глаза выражали скуку и безразличие.

"Без Кэтрин мне не жить".

Я вылез из воды и обнял брата.

Он был теплым, живым.

Дэймон слегка приобнял меня, а затем снова обхватил колени, и устремил свой взгляд вдаль.

"Я хочу, чтобы все кончилось", — сказал Дэймон и зашагал прочь.

Я смотрел ему вслед, вспоминая время, когда мне было восемь или девять, а мой отец уходил на охоту.

Это было сразу после маминой смерти, и в то время, как Деймон погрузился в школьные выходки азартные игры и скачки на лошади, я сблизился с отцом.

Однажды, чтобы подбодрить меня, отец взял меня в лес на охоту.

Мы целый час выслеживали оленя.

Мы с отцом все глубже погружались в лес, следя за каждым шагом животного.

Наконец мы увидели оленя. Он ел ягоды прямо с куста.

"Стреляй", — пробормотал отец, направляя на него винтовку.

Я дрожал, не спускал глаз с оленя и потянулся к курку.

Но в тот момент, когда я спустил курок, на поле выбежал олененок.

Олень побежал прочь, а пуля попала малышу в живот.

Его ноги пошатнулись, и он упал за землю.

Я хотел помочь ему, но отец схватил меня за плечо.

— Животные знают, когда время умирать.

Оставь его одного", — сказал отец и увез меня прочь.

Я плакал и не мог успокоиться.

Теперь, наблюдая за Дэймоном, я понял.

Теперь было его время умереть.

— Прощай, брат, — прошептал я.

Хотя Дэймон хотел умереть в одиночестве, у меня было незаконченное дело.

Я покинул карьер и направился к поместью.

В лесу пахло дымом, даже от листьев.

Они хрустели под ногами,

и я вспомнил, как мы с Дэймоном еще детьми играли в прятки.

Я подумал, сожалеет ли он о том, что случилось, или ему так же все равно, как и мне.

Я подумал, увидимся ли мы в раю.

Я направился к дому.

Гостевой домик сожгли, его балки торчали, словно скелет.

Некоторые статуи вокруг лабиринта были разбиты, и факелы и мусор валялись на когда-то пышной лужайке.

В главном доме горел свет.

Я ходил из стороны в сторону и слышал голоса, раздающиеся из веранды.

Я тут же спрятался под ступеньками.

Скрытый за листвой, я полз на коленях вдоль дома, пока не увидел окошко на веранду.

Я пригляделся и увидел тень отца.

Свечи были единственным источником тусклого освещения комнаты,

и я не увидел Альфреда, сидящего там, где обычно, готового поприветствовать гостей.

Я задавался вопросом, убит ли кто-нибудь из прислуги.

— Еще бренди, Джонатан?

С примесью вербены.

Не то, чтобы мы должны беспокоиться…", — сказал отец, и его слова эхом отразились от двери.

— Спасибо, Джузеппе.

Спасибо, что принял меня.

Я понимаю, в каком ты сейчас состоянии", — сказал Джонатан и взял стакан.

Я увидел грусть на лице Джонатана и посочувствовал, что ему пришлось узнать страшную правду о Перл.