Анатолий Шинскин - Тихий омуток

Мужичок насмешливо ухмыльнулся, сел за руль и включил двигатель. Москвичонок развернулся и, обернувшись голубым Нисаном, запылил в противоположном направлении.

Никитенко, развалясь в кресле, придерживая руль пальцами правой руки, гнал по извивам прибрежной дороги. Зная каждую выбоинку-колдобинку, каждый поворот-завиток, не боялся держать высокую скорость, что позволяло появляться перед рыбаками неожиданно, быстро, обрушиваться, как снег на голову. Пъянящее и кружащее наслаждение властью над застигнутыми врасплох плебеями. Возможность казнить и миловать, впрочем, вторым Никитенко не злоупотреблял.

Речушка скрылась за стеной высокого тростника, и Никитенко еще добавил газу. Выскочил на взгорок и резко затормозил, укутываясь догнавшим пыльным шлейфом. Рядом с водой громоздился несуразный Козелок ГАЗ-69, и трое не старых мужичков перегружали из лодки в мешок пойманную рыбу.

Застать на месте преступления, захватить «с поличным». Никитенко даже не спешил выбираться из машины, наслаждаясь победой.

-- Ну, -- рыбинспектор держал карабин на согнутом локте. – Кто мне расскажет о голодных детях, о безработице и беззарплатице? –- Рыбаки молчали, и Никитенко начал злиться. -- Вы голодные, ваши дети голодные, а внуки у вас есть? Нету! Государство поручило мне рыбу сберечь для будущего -- для внуков. И я берегу. Ни свет, ни заря вожусь с нарушителями. Дышу сырым речным воздухом. С придурками общаюсь. Сколько объяснять, дегенераты, что рыба в речке и в прочих водоемах района вылавливается мной или для меня.

--А задница не треснет? -- один из рыбаков, крепыш лет тридцати пяти шагнул вперед. -- Сегодня ты рыбинспектор…

-- Сука! – Никитенко радостно озлился, выстрелил в землю перед крепышом и двинулся навстречу. – Я здесь хо… -- Нога скользнула по мокрой траве, и рыбинспектор свалился сначала на колено, не удержался и покатился с крутого откоса прямо на мужчин.

Рыбаки сработали слаженно и деловито. Перевалили на Никитенко ворох мокрых сетей, замотали руки, ноги, опутали, как личинку шелкопряда в шелковый кокон, слегка подтолкнули ногой.

-- Здесь яма от берега, сам докатится.

-- А если не выплывет?

-- Дерьмо не тонет.

Быстро загрузили Козелок. Спихнули в речку Мерс, закинули в воду карабин и уехали.

В речушке извивался, корчился, хлебал воздух пополам с водой представитель государственной рыбной инспекции Никитенко, он же вампир Мнимозина, он же Лесничий.

Рядом медленно-плавно тонула иномарка.

Колян очнулся первым, потер, помял лицо ладонями, и, откинувшись на спинку сиденья, захохотал во весь голос. Джульетта и Гульфик с непониманием уставились на брата. Вампиры в Час страха не могут открыть глаз, но все слышат, и прошедшие шестьдесят минут унесли немало их нервных клеток. Сразу после остановки у палисадничка, вокруг машины началась странная возня. Все в салоне помнили о незапертой задней двери и ждали, когда враг (а кому еще нужно крутиться вокруг зачуханного Запорожца?) догадается ее открыть, и тогда смерть, бесславная и окончательная.

Сколько раз обмирали сердца вампиров, когда осторожные шаги направлялись к задней части машины. Вот кто-то тронул ручку, открыл капот, снова закрыл… Облегчение. Снова открыл, начал шарить в багажнике. Закрыл.

А теперь Колян, заикаясь от смеха, пытается что-то втолковать:

-- Запаска.

-- Колян, не томи, -- Гульфик вытер испарину со лба. – Объясни, и поедем нового председателя вам выбирать.

-- На чем ехать, братело? Колеса открутили на хрен. Все, и запаску из багажника вытащили…

-- Значит, -- это были не враги? – хрипловато-томно выговорила Джульетта. — А зачем второй раз багажник открывали?

-- Нет, блин, не враги. Это были друзья, которые, вытащив из багажника запаску, вспомнили об огнетушителе и сумке с инструментами.

Гульфик поежился, и опустил солнцезащитный щиток над стеклом:

-- День начинается, Колян. Звони своему бригадиру, пусть вернут колеса.

-- Размечтался. Ребята честно трудились, и должны получить плату. Звякну в автосервис, думаю, колеса уже там. Сервис предъявит счет администрации, и ремонт твоего Джипа оплатит госбюджет.

-- А ребят не смутит, что колеса снимали с Запорожца, а ставят на Лендровер?

-- Не смутит, -- нахмурился Колян. – Колеса уже прошли десяток рук, и ребята будут другие. Кроме того, авторемонтники -- наш скрытый резерв – в артерию пока не вцепляются, но деньги любят и умеют скачать с незадачливых чайников. Да вот и они, будто за углом стояли.

Пассажиры вышли из машины, уже обернувшейся черным Лендровером. Под бортами стопки красного кирпича.

-- Терпеть не могу эти иностранные гробы, -- скривился Гульфик. -- Если б "положение не обязывало", гонял на отечественной. Душевные автомобили, а главное, эффект родного стойла присутствует в машинах Советской постройки: "Москвичах", "Запорожцах" и "Жигулях-копейках" -- к дому едут быстрее, доезжают даже при отсутствии "искры" и бензина. А вот иномарки -- тачки без малой родины: служат, кому попало, и напрягаться, насчет выручить водилу из беды, не будут.

-- Без колес и отечественные не поедут, -- возразил Колян.

Из подкатившей Газели двое парней, нагловато косясь на Джульетту, выкатили пять колес, споро установили на оси, прикрутили запаску к задней дверце. Колян, закуривая, сделал правой ладонью отметающий жест, и Газель умчалась в облачках пыли.

-- Я поведу, -- Гульфик открыл водительскую дверцу. -- А почему ты считаешь нашим резервом только авторемонтников? Россия идет, ха, шагает, и слова нужного не подберешь. Скажем, катится к рынку. "Дикий капитализм" -- главное слово "дикий". Семьсот лет убеждался, что жизнь -- статичная штука и меняться не спешит, но сейчас и выражение "жизнь меняется" не отражает реальности: жизнь переворачивается с ног на голову. -- подпрыгнув на очередном колчке, Лендровер свернул на центральную улицу и вытеснил в кювет проезжающего велосипедиста.

-- Пешком ходи, малохольный, -- проорал Гульфик. -- Люди звереют на глазах, и наш потенциал растет в геометрической прогрессии. Оборотистый мужичок выбился в фермеры, и уже вовсю обсасывает своих незадачливых земляков, месяцами, а то и годами не отдает заработанное. Хозяева складов, магазинов списывают все убытки на работяг, вычитают из зарплаты, а не нравится – гуляй. В фирмы принимают людей с испытательным сроком – три месяца без оплаты, а потом выгоняют – испытания не прошел. Когда забираешь чужой труд, карман оттопыривается круче.