Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха

Но надежда не могла умереть и милость небес еще не оскудела!

Вдруг ветер стих и перестал доносить вой волков. Нереальная тишина повисла над урочищем… И тут раздался шорох, словно через кусты выше по склону кто-то пробирался, – будто огромный зверь. Но нет – тоже двое. Лиц сквозь падающий снег не разглядеть толком, однако один вскинул какой-то предмет и раздался выстрел. Оцепенение развеялось мигом! Мысли выстроились четко, и Никита стал лихорадочно соображать, как действовать в этой ситуации. «Предупредительная! Раз стреляли в сторону фигур, это подмога не им – нам!» – подумал он, шепнув в сторону Данилы:

– Уходи с Настей назад, за скалу! Живо! – сам напряженно продолжал «сечь поляну».

Повторять дважды не пришлось: Данила подхватил девушку на руки и быстро скрылся за выступом. Донеслось лишь отчаянное: «Ник, я с тобой!»

Помощь приближалась. Двое бородатых мужиков с ружьями наперевес шли на «капюшоны», и от них повеяло несокрушимой надеждой! Скользящие фигуры изменили направление, повернувшись в сторону нападавших.

Наваждение, сковавшее Никиту, сменилось горячей жаждой деятельности! Один из нежданных спасителей вновь вскинул ружье: выстрел – уже на поражение! – отбросил мелкую нечисть, которая закрыла в тот момент долговязого. Существо затихло в снегу кучей тряпья. Долговязая нечисть вскинула посох, из которого выстрелил яркий луч, но он лишь повалил торчащую рядом елочку. Но именно этого и хватило Никите, чтобы метнуть в злодея большой камень. Даже на спор парень не смог бы его добросить, но перстень словно удесятерил его силы. Однако фигура лишь покачнулась, мгновенно обернувшись в сторону свое главной цели. И тут Никита сдернул перчатку: синий луч вырвался из перстня и фигура отступила: реликвия не подпускала ее подойти ближе.

«Я нужен камню, без меня он бессилен!» – подумал Никита, но размышлять времени не было. Черный призрак быстро стал отступать и скрылся за деревьями, утонул в тени сгущавшихся сумерек. Двое незнакомцев бросились к Никите.

– Цел? Молодчина! Зови остальных! – они хлопали парня по плечам, радостно улыбаясь, но из-за скалы уже чёртиком выскочил Данила и, изумленно разглядывая бородачей, вдруг воскликнул:

– А я ведь вас видел у Серафима в храме! Как вы сюда… Владыка послал, да?!

– Чего уж, придется сознаться… – мужики заговорили наперебой, назвались смиренными иноками: брат Николай и брат Василий.

– Конечно, Владыка, кто ж еще… Наказал беречь вас пуще зеницы, а мы, грешные, чуть не оплошали. За баловство надо перед девушкой извиниться: это ж мы вчера ей в лоб ледышкой угодили, думали, может, охота ваша и отменится… В машине переночевали, а потом шли за вами, неуемными, поверху, думали – все под контролем, да тут лавина треклятая, будь она неладна, помешала! Сами едва спаслись: в двух шагах пронеслась! Опыт помог – мы ж офицеры в прошлом… Перебрались через завал, а на вас уже эти… ироды в капюшонах наступают. Пришлось грех на душу взять… пристрелить одного. Но то не человек был… А кто – не хочется к ночи и поминать! Мы к нему сразу бросились, а там как есть только куча тряпья и валяется… Видать, он длинному лишь как щит понадобился!

Смущение и радость читались на лицах монахов, ставших в миг такими родными!

Но Никита из этой трогательной сцены выпал напрочь. Он смотрел, как навстречу медленно, держась рукой за скалу, шла измученная Настя, в ликующе-оранжевом анораке и ушанке набекрень. И ничего не видел, кроме робкой улыбки на ее лице…

Одна беда миновала, а вторая была тут как тут. Затихший было ветер вновь усилился, донося жуткий волчий вой – теперь он слышался совсем близко, со дна котловины. Ружья-ружьями, а от этой напасти надо было спасаться немедленным бегством. Начался путь наверх – выбирали наиболее пологие места, но и на них подниматься было с каждой минутой все тяжелее. Стая следовала на некотором отдалении, не приближаясь и не отставая. Никита, оглянувшись, смог различить на снегу не менее пяти огромных – или так со страху показалось? – зверюг. Бесстрашие – оно ведь не означает, что страх неведом, – просто надо найти мужество его преодолеть! Однако, странное дело – перстень молчал, словно не чувствовал никакой опасности…

Монахи боялись выстрелить – вдруг опять лавину вызовут? Только этого не хватало! Но волки почему-то сохраняли дистанцию.

– Выматывают… хитрые, черти! – шепнул легконогий Данила запыхавшемуся Василию. А может, и Николаю – братья были удивительно похожи. Когда-то «кабинетный червь» прочел в одной из книжек о тактике волков: брать измором. Много чего в книжках пишут, да только в жизни порой все куда причудливей выходит…

Вдруг Никита резко остановился: впереди, за кустами, мигнул огонек – и тут же погас. Потом опять блеснул.

– Ну, братцы, кто бы это ни был, а нам туда надо, совсем стемнеет скоро, пропадем мы в горах – ночью-то… – проговорил один из братьев. И, удвоив усилия, маленький отряд быстро дошел до относительно ровной площадки, на которой ребята с удивлением разглядели человеческую фигуру, держащую в руках допотопный фонарь, едва ли не слюдяной. Огонек зажженной внутри свечи то почти гаснул, то разгорался. Но еще больше они изумились, когда обнаружилось, что это – старая женщина, в меховом полушубке и алтайском малахае, из-под которого выбивались белые пряди… Она сделала призывный жест и заторопилась в расселину, видневшуюся в скалах. Делать нечего, выбирать не приходилось, да и сил карабкаться дальше не осталось даже у мужчин, не говоря уже о Насте, которая от всего пережитого едва держалась на ногах.

Через несколько минут, следуя за огоньком, невольные скалолазы оказались у прочной деревянной двери в проеме, вырубленном в скале. Женщина встала перед ней, еще раз взмахнув рукой. Но призывала она не только людей. Вот чудо! Обгоняя отряд, к ногам старушки бросились… волки! Да, это были матерые, страшные звери, желтые глаза блестели в свете фонаря… Но они ластились к бабушке, как щенки, только что не урчали. А она трепала их по мощным загривкам и – неожиданно молодым голосом – ласково называла забавными, домашними какими-то, именами: Дружок, Малашка… Кто бы мог подумать, что огромный белый волк – это Снежок?! Клыки с Никитин мизинец! Монахи стали мелко креститься, изумленно взирая на эту сцену единения человека с дикой природой.

Наконец звери угомонились и, совершенно не боясь ребят, – словно знали их всю жизнь! – ускользнули внутрь непонятного жилища удивительной женщины. Она выпрямилась, внимательно глядя на измученных мужчин, окруживших плотным кольцом едва не падающую в обморок девушку. Медленно кивнула в сторону двери, из-за которой пробивалась полоса яркого света. Типа приглашала войти…