Ирина Тигиева - (Не) читайте, это – для ёжиков! [СИ]

— Что ты творишь? Прекрати! — Баако попытался отнять у меня поводья. — Лучше облегчи желудок, чтобы можно было вернуться!

— Не собираюсь я его облегчать! Меня не тошнит! — взвизгнула я.

— Но ты сказала…

— Что мне нехорошо! Потому что… — набрала в лёгкие побольше воздуха и выкрикнула так, что зазвенело в ушах:

— Я БОЮСЬ ВЫСОТЫ!

У эльфика слетела шапочка, он с тоской посмотрел ей вслед и, повернувшись ко мне, нахмурился.

— Теперь довольна? Между прочим, её подарила мне Титилайо! Отдай поводья! — он снова попытался их у меня отобрать.

Разозлившись, я клацнула на него зубами, будто собиралась перекусить крылатое тельце пополам. Эльфик испуганно запищал, повалился на дно колесницы, но тут же, словно увидев что-то за моей спиной, округлил глазёнки и выпалил:

— Смотри — белочка!

И я, конечно, обернулась, попавшись на этот древнейший трюк, а маленький негодяй тотчас вырвал поводья из моих пальцев. От злости я на мгновение забыла о страхе, рванулась за ши, но промахнулась, перекинулась через край колесницы и, кувыркаясь, полетела вниз.

— Тревога! Тревога! Хомос сейчас разобьётся! — донёсся откуда-то сверху испуганный визг.

— Вот это зрелище! Летим смотреть!

— Спятил?! А ну за ней!

Я была не в состоянии даже закричать… Арена приближалась неумолимо. Я торопливо закрыла глаза… Но за мгновение до ожидаемого столкновения с землёй, на которую так хотела вернуться, что-то перевернуло меня в воздухе головой вверх, и я легко приземлилась на ноги. Не веря в реальность происходящего распахнула глаза. Зрители безмолвствовали, прямо передо мной возвышалась арка… И, видимо, в качестве последнего аккорда, сверху посыпалась сверкающая пыльца — точь-в-точь, как в "Питере Пэне". Я громко чихнула и поспешно присела в реверансе, мельком отметив, что моё платье из небесно-голубого стало серебристым — как если бы меня окутал свет звёзд. До сих пор безмолвствовавшие зрители зашлись восторженными воплями.

— Всё, распрямляйся! — послышалось над ухом знакомое ворчание.

— Если выберусь с этой арены живой — придушу! — пообещала я.

— За то, что спас тебе жизнь? Ха!

Словно по волшебству, передо мной опустилась моя колесница. Я забралась в неё, слегка путая ногами, и под вопли толпы пушистики, принявшие свой прежний облик, повлекли колесницу к месту сбора невест. Ши будто ветром сдуло. А я, приблизившись к невестам, ещё успела заметить улыбку на кошачьем личике Векесы, лютую ненависть во всех глазах Тофы, копытце Луайне, кокетливо выставленное из разреза длинной юбки — будто копировала позу Анджелины Джоли на одной из церемоний вручения Оскара… Но тут раздался голос ёжика в расшитом золотом жилетике:

- Áвгусты и принцепс благодарят досточтимых невест! Это было… незабываемое зрелище.

Невесты присели в реверансе. Снова заиграла музыка, на нас посыпались разноцветные лепестки, зрители неистовствовали — кажется, даже поднялись с мест. Колесницы неспешно двинулись обратно, как вдруг та, которой управляла Дакари, остановилась. Мгновение — и пятнистая дева совсем неэлегантно рухнула с колесницы прямо на своих ящериц, покалечив одну и придавив другую. Поднялась невообразимая суматоха, крики, ропот невест, сквозь который я отчётливо расслышала храп Дакари и довольное хихиканье Векесы…

Какая тишина… не считая шума в ушах — будто до меня всё ещё доносится рокот голосов зрителей. Или это — свист ветра, который слышала, когда, уподобившись Икару, летела из колесницы к земле? Но я хотя бы одна — наконец-то! В ванне из гигантской кокосовой скорлупы — неужели и в этом мире есть радиация, способствующая появлению таких чудовищных орехов? Вода приятно тёплая и пахнет жасмином — братья-ово щедро засыпали лепестками и водную поверхность, и меня. Как бы хотелось закрыть глаза и…

— Получай!

Что-то холодное и вязкое шлёпнулось на грудь. Я дико завизжала, чуть не захлебнувшись и сильно расплескав воду. Сквозь собственный надсадный кашель и шум льющейся на пол воды расслышала истеричный хохот ши. А из "ванны" на меня грустно взирала небольшая медуза — соскользнув с груди, она теперь парила среди лепестков.

— Ну подождите, маленькие паразиты!

Вне себя я вылетела из воды, бешено махнула рукой и, сама того не ожидая, поймала Баако. Видимо, атака застала его врасплох — он не успел увернуться, но, оказавшись в моей ладони, испуганно запищал. Остальные ши закружились над моей головой, жалобно причитая. Я расхохоталась злодейским хохотом.

— Поздно бояться, сорванец! Сейчас узнаешь, как дразнить хомоса!

Видимо, "сорванец" перепугался по-настоящему. Я ещё даже не решила, какому "страшному" наказанию его подвергну, как вдруг он заверещал, будто с него снимают кожу, и впился крошечными зубками в мой палец. От неожиданности я дёрнула рукой и выронила эльфика прямо в "ванну". Плескавшаяся в ней медузка, обрадовавшись компании, подплыла ближе. Но ши забарахтался, хрипя и задыхаясь, а его крылатые сородичи подняли невообразимый визг.

— Он не умеет плавать утонет не умеет плавать утонет не умеет плавать… — словно заведённые, верещали они.

— Хорошо, хорошо, спасу его! — попыталась их перекричать, но — бесполезно.

Я наклонилась над "ванной" — в надежде, что вытащу возлюбленного вождя ши до того, как лопнут барабанные перепонки. Но совершенно обезумевший "вождь" выскальзывал из рук, словно искупался в оливковом масле, а не в воде. В конце концов мне всё же удалось его изловить, и в тот самый момент дверь в мои "покои" распахнулась. На пороге стояли Конан и Ээрикки. Увидев меня, оба так и застыли на месте, будто разом забыли зачем пришли. И, надо сказать, сцена им открылась та ещё! Визжащие ши, расплёсканная всюду вода, и я, нагишом наклонившаяся над "ванной" и сжимающая в ладони исступлённо кашляющего, промокшего Баако. Ээрикки пришёл в себя первым — издал сиплый звук и поспешно прочистил горло.

— Хочешь его утопить? — вежливо осведомился тоже очнувшийся от ступора Конан.

— Что за глупость! — возмутилась я, но глянула на медузу, нежившуюся в приготовленной для меня воде, и добавила:

— Хотя…

— Отпусти его немедленно! — обрёл дар речи Ээрикки.

Я разжала ладонь, но эльфик, перепугавшись, что снова шлёпнется в воду, намертво вцепился в мой большой палец.

— Видишь — он не хочет, — пожала я плечами.

— Тебе следует одеться, домина Дейнерис, — с непривычной расторопностью Конан проскользнул вглубь комнаты и, вернувшись, накинул мне на плечи покрывало.

— Леголас Дейнерис, — поправила его я. — Спасибо.

Закутавшись в ткань, завернула в неё и клацающего зубами Баако. Ээрикки бочком подобрался ближе, не сводя с меня опасливого взгляда.