Ирина Тигиева - (Не) читайте, это – для ёжиков! [СИ]

— Хороши "защитники", — хмыкнула я. — Для чего, говоришь, ты оставил здесь всю эту свиту, Конан?

Тот растерянно опустил поднос. А я, откинув одеяло, поднялась с кровати.

— Спятила? — вспыхнув до корней волос, Ээрикки рывком отвернулся. — Или в вашем мире принято показываться в таком виде перед мужчинами?

"Мужчинами! Имеешь в виду ёжика и марабу?" — мысленно передразнила я, а вслух сказала:

— Можно подумать, ты не видел меня вообще без одежды! Или тот раз не считается, потому что ты был в своём истинном обличье и не мог покраснеть?

— Я не покраснел! — отрывисто бросил Ээрикки. — И, вообще это… стыд за тебя!

Конан, уже успевший "сплавать" вглубь комнаты, вернулся с широким халатом, который накинул мне на плечи.

— Можешь поворачиваться, скромник! — я запахнула халат.

Ээрикки, ещё пунцовый, перевёл дух.

— Так и не объяснила, что всё это делало в твоей постели. Подобное… противоречит всем правилам и здравому смыслу!

— Думаешь, я их приглашала? Просила ведь не пускать ко мне этих летающих клопов!

— Твой завтрак, домина! — в комнату вошли ово и, не поднимая глаз, поставили на столик какие-то горшочки и тарелочки.

— Домина будет завтракать с принцепсом, — отрезал Ээрикки.

— Что? Почему? — оторопела я.

— Как и предполагалось, произошедшее на балу не может быть оставлено без внимания, — вмешался Конан. — Принцепс желает услышать, что произошло, из первых уст.

— То есть, Тофа и Дакари тоже будут на завтраке?

— Нет. Принцепс побеседует со всеми по отдельности.

— Вероятно, за обедом и ужином, — хмыкнула я. — Бедняга!

— Можешь сосредоточиться? — шикнул на меня Ээрикки. — Всё это серьёзно! И моли своих богов, чтобы Мудрые посчитали состояние здоровья домины Чидике неудовлетворительным для выполнения возложенных на неё обязанностей!

— Её увольняют? — оживилась я.

— Скорее найдут замену — на время, — проговорил Конан. — Она пострадала во время пожара.

— Так и надо! — послышался ехидный писк.

Бодрый, словно весенний ветер, Баако как ни в чём не бывало приземлился на моё плечо. Я хотела его согнать, но Конан легко махнул рукавом.

— Оставь, так он выражает свою симпатию.

Я закатила глаза, а Ээрикки нетерпеливо топнул.

— Пора привести её в порядок, об остальном поговорим в процессе!

После прошлой ночи бальный зал стал непригодным для обитания. Несколько гостей попали в местный "лазарет" с ожогами. Среди обожжённых оказалась и домина Чидике, которая пострадала бы гораздо серьёзнее не рядись она в километры бархата, защитившие её тело от огня. И всё же ходил упорный слух, что её отстранят — не столько из-за ожогов, сколько из-за неспособности обуздать претенденток, сходившихся в рукопашной при каждом удобном случае. Всё это поведал Конан, пока ши и ово "приводили меня в порядок" для предстоящей встречи с принцепсом.

— Идут на всё, чтобы выгородить тебя! — вмешался Ээрикки. — Если бы не благоволение принцепса, тебя бы давно отсеяли…

И вдруг резко замолчал, задумавшись.

— А кого прочат в её преемники? — поинтересовалась я.

Губы Конана расплылись в улыбке.

— Серьёзно? — обрадовалась я.

— Тоже считаю это удачным поворотом событий, — согласился ликтор. — Если решение утвердят, у меня будет больше возможностей оградить тебя.

— Спасибо… — просияла я.

Ээрикки раздражённо фыркнул, но тут дверь в мои покои отворилась, пропустив внутрь ушастого ёжика в бордовом жилетике.

— Salvete, высокочтимый сарторий, почтеннейший ликтор, несравненная домина Леголас Дейенерис Эвердин! — вежливо произнёс он. — Мне велено проводить лучезарную домину к принцепсу.

Я поднялась с кресла и, направляясь вслед за ёжиком, подмигнула Ээрикки:

— Слышал? Я — лучезарная! Будешь грубить — лишу тебя своих лучей!

Он только закатил глаза.

Комната, в которую меня привели, оказалась небольшой. На полу — пёстрый ковёр, на стенах — гобелены, посередине — низкий столик на изогнутых ножках и две большие круглые подушки. Романтический пикник на двоих да и только! Ушастик учтиво поклонился и откланялся, а я, сделав круг по комнате, уже собралась приземлиться на одну из подушек, как вдруг где-то рядом за стеной послышался топот. Потом — звук открываемой двери — и вот ко мне, улыбаясь, выступает принцепс. Я мгновенно выпрямила согнутые колени, но, спохватившись, снова присела в реверансе.

— Ваше Высочество.

Он улыбнулся, круглая мордочка порозовела.

— Salve, Леголас Дейенерис Эвердин! А что такое "ваше высочество"? Так в вашем мире обращаются к членам правящей династии?

— Вроде того, — кивнула я.

— Не люблю формальности. Для тебя я — Гилберт. А ты… согласна, если буду обращаться к тебе Леголас?

— Лучше Дейенерис, — поспешно уточнила я.

— Тебе не нравится имя Леголас? А, понимаю — его тебе дали родители.

— Вовсе нет! Но Дейенерис всё же лучше. Или Дейни, — и сама чуть не рассмеялась, насколько нелепо это прозвучало.

Но принцепс приосанился и вежливо склонил голову.

— Тогда окажи честь разделить со мной трапезу, милая Дейни.

Едва сдерживая смех, я опустилась на подушку. Принцепс занял место напротив. Тотчас, словно по команде, в комнату вошла целая процессия лягушат с красными ленточками на шейках — такие же прислуживали за общим завтраком. Уставив столик бокальчиками, чашечками, мисочками и тарелочками с содержимым всех цветов радуги, они удалились, и принцепс милостиво улыбнулся.

— Ты ведь голодна? Прошу!

Я заметалась глазами по столику. Большинство "закусок" подозрительно смахивали на любимое лакомство Туэ.

— Позволь порекомендовать тебе моё любимое кушанье, — принцепс подвинул мисочку с безобидным на вид содержимым.

— И что это? — настороженно поинтересовалась я.

— Доверься мне, милая Дейни. Ваша раса употребляет в пищу другие продукты. Поэтому название тебе ничего не скажет.

— Хорошо, — неуверенно улыбнулась я.

"Любимое кушанье" принцепса по вкусу походило на шотландский хаггис, который я однажды пробовала, и в общем мне понравилось. Из чего оно, знать на самом деле не хотелось.

— А теперь попробуй это, — принцепс с готовностью подсунул мне следующую чашечку, а потом ещё одну и ещё.

Причём цвет каждого последующего блюда был диковеннее предыдущего, а от быстро меняющихся вкусов — с солёного на острый и с мятного на сладкий, язык постепенно утрачивал чувствительность.

— Мне сказали, о чём ты хотел говорить, — поспешила напомнить я, когда передо мной возникло блюдо, сильно напоминавшее растревоженный муравейник.

— Об инциденте на балу? — принцепс махнул пухлой лапкой. — Мне известно, как всё произошло. Ты поступила достойно. Но я был вынужден как-то отреагировать и пообещал, что выслушаю все стороны. На самом деле беседы наедине — лишь повод провести время с тобой.