Лин Оливер - Пришелец-суперзвезда

– Бадди, поторопись, – крикнула Кэссиди из-за двери, – все ждут!

Я натянул одежду и открыл дверь.

– Как я выгляжу? – спросил я у Кэссиди, поспешно осматривая ноги, чтобы убедиться, что трансформация дошла и до них.

– Ты выглядишь великолепно, – ответила она. – Правда, очень круто!

Она взяла меня за руку и повела обратно на сцену. Мы заняли свои места в ряду актёров и ждали, когда назовут наши имена. Дуэйн стоял перед зрителями, сжимая в руках микрофон.

– А теперь аплодисменты для Тайлера Стоуна, – объявил Дуэйн. – Тайлер, выходи и кланяйся!

Тот вышел и встал в центре сцены.

Девушки снова и снова кричали:

– Мы любим тебя, Тайлер!

– И я вас люблю, – сказал он, сверкнув своей самой кокетливой улыбкой. Простояв там, казалось, целую вечность, он, наконец, отошёл в сторону, освободив место для остальных актёров.

– А теперь давайте поприветствуем его напарницу, Кэссиди Кембридж, – объявил Дуэйн.

Кэссиди выбежала и сделала реверанс, после чего помахала всем ручкой и отправила зрителям воздушные поцелуи.

Я заметил в стороне женщину с яркими золотистыми волосами и большим количеством золотых украшений. Она хлопала громче других, скандировала имя Кэссиди, а затем даже сунула в рот два пальца и свистнула.

Когда Кэссиди присоединилась к Тайлеру, женщина закричала:

– Не прижимайся к нему! Он тебя загораживает. Отвоёвывай себе место на сцене, Кэссиди! Оно твоё.

Кэссиди посмотрела на неё и шепнула:

– Мама, не сейчас.

Дуэйн представил Марту и Улисса, и зрители продолжали аплодировать. Марта пропела: «Спасибо», а Улисс приподнял уголок верхней губы и продекламировал: «Элвис уже покинул здание, но я остался, чтобы сказать: “Спасибо, большое спасибо”». Он говорил точно так же, как тот Элвис, которого мы с бабулей Морщинкой видели в кино.

Затем настала моя очередь. Мне было интересно, простит ли меня публика за все мои оплошности. Будет очень неловко, если единственным, кто мне похлопает, будет Луис.

– А теперь поблагодарим нашу приглашённую звезду, исполнившую роль пришельца… Бадди Бургера!

Я вышел вперёд и посмотрел на публику. К сожалению, я забыл завязать кроссовки, поэтому наступил на шнурок, запутался и упал ничком. Видимо, земляне находят падение смешным, потому что публика покатилась от хохота. Я поспешно поднялся и поклонился. И лишь потом сообразил, что произошло: все зрители в едином порыве вскочили на ноги и принялись кричать.

– Ты такой классный! – вопила девушка в первом ряду.

– И смешной! – орал парень позади неё.

Они хлопали, свистели и топали ногами. Рискну предположить, что я им понравился. Не для того, чтобы похвастаться, нет; но даже вы бы заметили, что они меня полюбили. Я ощущал их любовь всем своим инопланетным нутром. Это был лучший момент в моей жизни. Зрители не перестали хлопать, даже когда я присоединился к остальным актёрам.

– Бадди! – повторяли они. – Мы хотим ещё Бадди!

Дуэйн жестом предложил мне вернуться на сцену и поклониться ещё раз. Стоя в центре и греясь в лучах славы, я вдруг почувствовал у себя на плече чью-то грубую руку. Я повернулся к Тайлеру, широко улыбаясь.

– Разве он не прелесть? – кричал парень, обращаясь к зрителям. – Покажите ему, как вы его любите!

Я не верил своим ушам. Тайлер наконец решил стать моим другом. Ему просто потребовалось больше времени, чем остальным.

– Спасибо, Тай, – поблагодарил его я. – Это так мило с твоей стороны.

Тайлер улыбнулся публике и, несмотря на оглушительное «ура», прошептал:

– Наслаждайся моментом, пока ты в центре внимания, урод-инопланетянин, потому что эту сцену ты видишь в последний раз.

После того как публика разошлась, я остался один на тёмной сцене, пытаясь осознать, что произошло. Всё походило на сон, однако это была реальность. Сколько я себя помню, мы с бабулей Морщинкой всегда представляли себе, каково это – быть частью чего-то замечательного, жить в мире, наполненном творчеством и игрой воображения. И вот я здесь, в самом сердце этого удивительного мира. Если бы я только мог поделиться своей радостью с ней! Она бы направила на меня взгляд всех своих шести глаз, и те наполнились бы слезами. Я почти чувствовал, как её длинные костлявые пальцы потирают мою неровную лысую голову.

На сцене операторы накрывали свои камеры защитными брезентами, специалист по реквизиту собирал всё, что ещё оставалось на сцене, в том числе посуду и подносы с обедом из столовой, а команда звуковых операторов отсоединяла микрофоны от кронштейнов. Когда актёры стали расходиться по своим делам, почти каждый из них останавливался, чтобы сделать мне комплимент.

– Отличная работа, малыш.

– Ты хорошо реабилитировался.

– Тебя ждёт Голливуд!

Из тени ко мне вышла знакомая фигура.

– Привет, чувак, – сказал Луис. – Сегодня вечером ты зажёг не по-детски.

– Зато начало вышло скомканным.

– Какая разница, каким было начало, чувак! Значение имеет лишь итог. Зрители аплодировали тебе стоя.

– Вряд ли это пришлось по душе Тайлеру.

– Такие парни, как он… они думают только о себе и своих зубах. Своих блестящих белых зубах!

– Ну, он и правда улыбается, как звезда.

– Ты тоже, Бадди. Даже в этом странном инопланетном костюме с ярко-красными дёснами.

Всё же интересно, что сказал бы Луис, признайся я ему, что это не костюм, у меня красные дёсны и нет зубов, а это странное тело – моё настоящее? Подумав о своём теле, я вдруг осознал, что оно ужасно устало, до такой степени, что мне даже показалось, будто я немного покачнулся во время нашего разговора.

– Отвезти тебя домой? – предложил Луис. – Судя по всему, тебе пора придавить подушку.

Домой. Вот это проблема. Где этот дом?

– Бадди! Вот ты где! – воскликнул Жюль, режиссёр, из двери на сцену. – Дуэйн тебя ищет. Хочет видеть в своём кабинете.

– Спасибо, Жюль, – сказал я. – Он в настроении?

– Нет, в настроении он был десять минут назад, а теперь весь извёлся, как будто у него шило в заднице.

– О господи! Наверное, это так неудобно!

– Бадди, – сказал Луис, – возможно, тебя ждут хорошие новости. Поторопись.

Мы с Луисом поспешили в офис Дуэйна в трейлере. Я ожидал увидеть его одного, сидящего за пошарпанным столом, но с ним были Кэссиди и её суперактивная на вид мама. Вблизи я рассмотрел, что на матери Кэссиди ещё больше драгоценностей, чем казалось со сцены. Золотые браслеты, золотые ожерелья, золотые серьги… Я знал, что атомная масса золота составляет 196,966, поэтому не удивился её недовольному виду. У кого угодно испортится настроение, если придётся таскать на себе такую ношу.