Роман Соловьев - Мажорка

Арестанты неторопливо подходили к столу и степенно усаживались на стулья. Когда дверь за сержантом закрылась, меня отозвал в сторону рябой мужичок и протянул мобильный телефон.

– Держи. Только звони не больше одной минуты, чтобы не спалили.

Я кивнула и отошла к окну. И тут вдруг поняла, что как назло, забыла номер мобильного телефона отца, но зато помнила наизусть телефон Олега.

Покосившись на соседей по камере, я быстро набрала его номер:

– Олег, привет!

– Привет, Машка! А что это у тебя с голосом?

– Олег, я попала в беду. Сообщи моему отцу, что я сейчас нахожусь в полицейском участке Советского района, в изоляторе временного содержания.

– Ты в изоляторе? Машка, хватит прикалываться…

– Я не шучу. Сообщи отцу как можно скорее. Мне долго нельзя разговаривать. Все, Олег, люблю и целую! До встречи!

Я нажала отбой и протянула мужику, но он отпрянул, как от прокаженного. Все в камере даже бросили есть, искоса поглядывая на меня. В камере повисла странная тишина.

– А что же ты, паря, не предупредил нас? – кашлянул Учитель.

– О чем? – не поняла я.

– Ты что, гомик? – тихо спросил смотрящий.

– В каком смысле? С чего вы это взяли?

– Мы все базар по телефону слышали. Ты только что сказал: «Олег, люблю, целую…»

– А… ну да… Олег мой брат. Младшенький двоюродный братишка. Пацаненок совсем. Мы всегда так общаемся. «Люблю и целую» – друг другу говорим. Что в этом плохого?

Рябой напряженно выдохнул и забрал у меня телефон.

– Ты на будущее запомни, дружок… У нас в камере мужики понятливые, но когда на Зоне будешь – базар малость фильтруй… – сквозь зубы процедил Учитель. – Знаешь, сколько отморозков сейчас развелось, за одно неправильное слово тебя сразу на «кукан» натянут. Машкой сделают.

От обеда я отказалась, прилегла на кровать и отвернулась к серой стене. Мне очень хотелось плакать от бессилия.

После обеда Учителя вызвали к следователю на допрос, а я осторожно поинтересовалась у Чижа:

– А почему у смотрящего прозвище такое – Учитель?

– Он в молодости когда-то и вправду учителем в сельской школе работал. Один из его учеников постоянно приходил на занятия с синяками. Оказалось, что парнишку почти каждый день избивал пьяный отчим. Учитель пошел к ученику домой разобраться, а там отчим мальчика с кентом пьют-гуляют. Завязалась драка, он обоих и положил. Причем отчима «в глухую». Это Учитель сейчас такой худой, а раньше был чемпионом Тихорецка по боксу. Ну а дальше пошло-поехало… сейчас ему уже под пятьдесят, а это его третья ходка.

– А ты откуда такие подробности знаешь?

– Мы с ним пять лет назад, в Зоне под Иркутском сидели…

– А сейчас ты за что сидишь?

– За «бакланку». С соседом «поскубался» малость, отмудохал его и сбросил со второго этажа. Он в больничке на меня «заяву» и накатал. Короче, Миха, бухать мне категорически нельзя. Как откинусь – сразу «зашьюсь».

Дверь камеры приоткрылась и вошел крупный белобрысый сержант:

– Ломакин, на выход.

– Михась, ты давай, держись там… – пожелал мне удачи Чиж.

В кабинете сидел усатый капитан Лихолетов и еще один мужик, в сером костюме. Он неторопливо пил чай, прикусывая кубиками рафинада.

– Вот он, Ломакин, товарищ майор. Больше из вновь прибывших в изоляторе никого нет. Остальные уже несколько дней сидят.

– Ничего не пойму… – мужик в костюме почесал залысину, и обернулся ко мне, – ты случайно не знаешь Алексея Владимировича Крылова?

– Это мой отец.

– У Алексея Крылова дочь. Это я точно знаю. Он позвонил мне полчаса назад и поинтересовался, нет ли ее у нас. Да я и сам прекрасно помню Машу. Видел ее лет пять назад…

– Я и есть Маша Крылова.

Мужик тут же вздрогнул и пролил кипяток на брюки.

– Да ты что?! Ты смотри сокамерникам своим не скажи, что ты Маша…

Я ни за что не хотела возвращаться в вонючую камеру с ее странными обитателями.

– Послушайте. Но я действительно Маша Крылова. Пусть немедленно приедет мой отец. Я докажу это.

В кармане у майора зазвонил телефон. Он вытащил трубку и махнув рукой, вышел в коридор.

Капитан Лихолетов усмехнулся:

– Знаешь, Ломакин… я много придурков повидал на своем веку. Но ты – кадр уникальный. Что, на «дурку» хочешь закосить, чтобы от «мокрухи» уйти? Так я сразу скажу – ни хера у тебя не получится…

Через минуту в кабинет вернулся майор:

– Ну вот, капитан, все и подтвердилось. Маша действительно пропадала, но ее отыскали, и сейчас она находится в офисе господина Крылова. Я только что лично разговаривал с Алексеем Владимировичем.

– Да это не Маша! – громко заорала я. – Маша – это я! Проверьте меня на детекторе лжи! Да на чем угодно…

– Зачем нам детектор, – рассмеялся капитан, – просто сними штаны, и мы сразу увидим где Маша, а где Миша…

– Сержант! – крикнул майор, – давай, в камеру веди этого клоуна…

Под утро я долго ворочался на кровати. А когда открыл глаза, на меня смотрела незнакомая симпатичная женщина в синем фартучке:

– Доброе утро, Мария Алексеевна! Ваш завтрак уже на столе.

– А вы, собственно, кто? – удивился я.

Женщина печально улыбнулась и быстро вышла из комнаты.

И тут я понял, что нахожусь не дома, а в огромной светлой комнате, больше, чем вся моя квартира. Я лежал на широкой кровати с высокой полукруглой спинкой у большого, почти во всю стену, окна.

Приподнявшись, взглянул на свои ноги и поразился, насколько они тонкие! И тут я ужаснулся, заметив, что я одет в женские белые трусы. Что еще за шутки? Медленно оттопырив резинку на трусах, осторожно посмотрел вниз и тут же покрылся испариной. Я подскочил к зеркалу на шкафе-купе и увидел в отражение молодую худенькую девушку.

Вот черт! Стыдоба-то какая! У меня даже были небольшие сиськи с розовыми маленькими сосками.

Так. Спокойно. Что же мы вчера пили? Вроде водку, всего по три рюмки пропустили, через час я уже ходил трезвый, как стеклышко.

Да нет, такого просто не бывает… Неужели… эта тетка в институте наколдовала? Я покачал головой. Возможно, это просто сон. Я пощипал себя за щеки, прошелся по комнате, и вновь заглянул в зеркало: на меня смотрела в отражение девчонка, та самая вчерашняя скандалистка из столовой.

Я нашел на стуле женский халат, накинул его и вышел из комнаты. Вниз вела винтажная деревянная лестница. Спустившись, я увидел в просторном холле, на кожаном диванчике, женщину, которая стояла перед кроватью. Она улыбнулась и проворковала:

– Мария Алексеевна… вы можете отпустить меня сегодня пораньше?

Что вообще происходит?

– Конечно могу. В доме выпить что-нибудь есть?

– А вам сегодня разве не нужно ехать на занятия?

– На занятия? Похоже, что нет. А где у нас кухня?