Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Но ты ведь прочёл. Наверняка и они тоже прочли!

— Их не обременяли многие часы вынужденного безделья, как при путешествиях между звёздами, — напомнил ей Магнус. — Как я понимаю, их жизнь была очень насыщенной, каждый день. — На лице его отразились печаль, горечь и зависть.

Алеа ощутила как болезненный укол то, что он все ещё недостаточно доверял ей, раз лишь на мгновение дал таким эмоциям отразиться у себя на лице — но увидев его с родными, она теперь понимала, сколь многое говорили даже эти короткие проблески чувств о его доверии к ней. Потеплев к нему от этой мысли, она сказала:

— Да, в путешествиях иногда может быть скучно — но твоя жизнь тоже была очень насыщенной, когда бы ты ни высаживался на планету.

— Насыщенной событиями, — поправил её Магнус, — а не отношениями. — Он повернулся к ней. — Хотя таков был мой выбор. Я не имею никакого права ощущать горечь из–за этого.

— Имеешь, когда этот выбор определялся событиями твоего прошлого. — Алеа ощутила, как в ней подымается гнев. — Когда проявление чувств к кому–то дало ему право использовать и унижать тебя, то конечно же выбор очевиден — не позволить такому случиться вновь!

Магнус посмотрел ей в глаза и Алеа на мгновение почувствовала, как внутренне съёживается, что его глаза чуть не поглощают её — но он заговорил и снова стал только человеком, мужчиной с очень нежным голосом.

— А ты — разве с тобой приключилось не то же самое, когда влечение оказалось лишь инструментом, позволяющим кому–то использовать тебя?

Алеа начала было отвечать, но слова застряли у неё в горле, и она отвернулась.

— Это не имеет значения — то, что со мной случилось. Для меня это теперь вообще не имеет никакого значения.

— А для меня имеет. — Магнус осмелился положить свою руку на её ладонь. — Для меня это имеет огромное значение.

Он ждал, и она внутренне затрепетала, жаждая выплеснуть свою историю, с потоком чувств, историю о страстном увлечении, боли и позоре — но нет, пока рано, нельзя, когда ему приходится со стольким бороться…

Нельзя, когда она все ещё недостаточно доверяет ему.

В конце концов, как мог Магнус считать её чем–то важным? Она ведь была всего лишь неуклюжей, невзрачной девушкой, ставшей женщиной, без всяких талантов или умения, крестьянкой из незначительного села в захолустье планеты, которой никто не мог найти на звёздной карте.

Когда она ничего не сказала, Магнус убрал руку и откинулся на скамье. Боясь, что задела его чувства, она осмелилась бросить на него быстрый взгляд, но он казалось как–то опять стал прежним, снова полным уверенности, а его улыбка — открытой и тёплой без малейших следов жалости, но полной заботы.

— Мы в конце концов товарищи по оружию, — сказал он. — Я не раз доверял тебе жизнь и доверю вновь.

Алеа могла лишь глядеть на него, ломая голову над тем, что он сказал, но ещё больше — над тем, чего не сказал.

— Хорошо что вы вернулись, сэр, — сказала с самой обворожительной улыбкой резидент в герцогствах Савойя и Бурбон.

— И печально, что мне вообще понадобилось возвращаться, — отрезал Пересмешник. — Замечательный кавардак учинили вы, дилетанты, с планетой, пока меня не было.

Резидент на мгновение утратила свою улыбку и проглотила готовый сорваться с языка резкий ответ — что Пересмешник и сам не мог похвалиться особыми успехами, когда его задачей было организовать восстание против короны. О, организовал–то он его довольно неплохо, но когда они были почти готовы к бою, лорд–чародей возглавил рейд отряда коммандос из трёх человек на Дом Хлодвига, повязал Пересмешника и дал этому полудурку Туану Логайру украсть всю армию Пересмешника и повернул её против анархистов — идея–то сама по себе и неплохая, но учитывая, что те как раз пытались свергнуть королеву, самой удачной её тоже не назовёшь. И Пересмешник также кажется позабыл, что его сняли со своего поста с позором и убрали подальше на канцелярскую работу в отделе координации.

Но она не забывала о своих приоритетах — в первую очередь всегда быть чарующей со старшими офицерами — и заставила улыбку вернуться на место, делая её как можно более мечтательной.

— У нас вышло несколько неудач, — признала она.

— Ну, давай позаботимся о превращении их в удачи, — тихим голосом обронил Пересмешник, когда они прошли в дверь.

Они вошли в большую обшитую деревянными панелями комнату, занимаемую по большей части длинным столом и украшенном портретами великих диктаторов истории. Когда резидент уселась, все стулья были уже заняты, за исключением стоявшего во главе стола. Пересмешник расположился там и позволил себе на мгновение насладиться чувством триумфа, торжества. Какое имела значение неудача, которой он не мог предотвратить? Но теперь, когда он знал, с чем именно борется, он уберёт эту помеху в считанные дни! Он возьмёт реванш!

Затем он загнал это чувство поглубже и обратился к анализу ситуации. И обвёл взглядом застывшие в ожидании лица — людей, более или менее умело скрывающих беспокойство.

Он кивнул и сказал:

— Поймите — для вас прошло тридцать лет после моего последнего нападения на клан Гэллоугласов, но для меня это случилось едва ли месяц назад.

— Мы вполне это понимаем, — сказал дородный мужчина среднего возраста. — Я был молодым новобранцем при вашем крестьянском восстании.

— Имя? — нахмурил лоб Пересмешник.

— Даллан, — ответил толстяк.

Пересмешник напустил на себя равнодушный вид, чтобы скрыть потрясение.

— Да. Я тебя помню.

На лице Даллана проступила горечь.

— После того как вас не стало, я много лет трудился в рядах организации.

— И думаешь, что шефом следовало бы назначить тебя, а? Но для такой работы, агент, нужна перспектива, а не просто опыт — и я тридцать лет трудился в рядах ВЕТО, [24] ВЕТО — Воинствующие Единицы Тоталитарных Организаций. прежде чем мне доверили этот пост. И к тому же чётко сверг бы монархию, если б не вмешательство этого ударившего мне в спину Гэллоугласа!

— Это сколоченная им коалиция оказалась чересчур сильна для вашей армии, — сказала женщина сорока с лишним лет, похожая на мать семейства, — и больше всего та ведьма Гвендайлон.

— Да, ну, теперь он лишился её, не так ли? — отозвался со злым удовлетворением Пересмешник. — И лишился всего влияния, которое она принесла с собой.

— Он и сам обзавёлся кое–какими связями, — высказался мужчина, казавшийся молодым, пока не присмотришься поближе.

— Связями, которые обеспечила для него жена, — парировала женщина, смахивающая на мать семейства, — которые поддержат его из верности её памяти.

— Вот давайте и выясним, насколько далеко заходит эта верность, хорошо? — предложил Пересмешник. — Начните с рассылки агентов под видом лесных разбойников, поручив им обходить деревни и напоминать людям, как жестоко их эксплуатируют.