Николай Дитятин - Отступники [СИ]

Я неверной рукой распахнул окно и выбрался на выступ.

— Не уходи, — это могло быть сказано ее дрожащими губами, и выдумано мной лично. Я не решился обернуться. Вместо этого я шагнул во тьму.

Живущий лес стоял сплошной стеной, густой и непроходимый, с единой колыхающейся кроной. Деревья леса были горды и могучи, с толстой красноватой корой, обширными ветвями и неохватными стволами. Авторитет гордился этим лесом. В нем изыскивалось новое зверье для армии и промышленности, дарами этого леса кормились и бедняки и мой папаша. Древесиной снабжался флот и зодчество.

Лес этот окружал Гигану естественной преградой вторжению извне и помнил еще великие страдания армий Соленых варваров, которые форсировали его с такими изничтожающими потерями, что городу каждый раз удавалось выдержать и отбросить осады. Ни одно орудие не могло достичь растущих и крепнущих стен, кавалерия тонула в болотах, пехота неизменно травилась грибами и ягодами, которые не умела классифицировать, исходила поносом или умирала от газовой гангрены. Пожиралась диким зверьем.

В общем, это был хороший лес по меркам Авторитета в целом. Но только в общем.

Была одна маленькая частность.

Я подбросил икры хлопышей в костер, и прикрыл глаза ладонью. Скачущий свет долго играл тенями по округе, разрываясь и стрекоча. Вокруг меня лежали затопленные темнотой равнины Предлесья, ноздреватые от нор сусликов, и закупоренных змеиных логовищ.

Я ногой подкатил к себе пустой пивной бочонок, поставил его на попа и сел, размышляя о долге, чести и красивых словах, их сопровождающих.

Рем, когда я раскрыл ему свое прошлое, долго таращился на меня в явном затруднении, выскребывая крошки из-за замасленного воротника. Мне сперва показалось, что он не понял сути моих переживаний, но Рем просто не мог говорить, не выскребя, первоначально, крошек из-за воротника. Поэтому я не сразу догадался, что он начал комментировать мой рассказ.

И каково было мое удивление, когда комментарии эти не обернулись общими бельевыми шутками и шутками индивидуальными, оскорбительными, в мой адрес. Рем неожиданно заявил, что эгоизм он не воспринимает как нечто имеющее собственный морально-этический вес, так как эгоизм неотделим от любого живого существа и, особенно, от разумных животных. А потому ненаказуем. А девка эта… как ее… Вельвет, сама только и думала, как бы ко времени занять пост попристижней, и плевать оттуда на всех, поигрывая золоченными иглами. Все это было ясно как дважды два. Я, Престон, был, в данном случае, хорошо объясним и доступен для понимания со стороны Рема. Милосердие — оно полезно для здоровья. И Рем почесал спину, между лопаток, где жутко и неестественно серебрилось клеймо.

Мимо меня пролетел туго набитый вещмешок и, глухо звякнув, кувыркнулся в траве. Вслед за мешком появился Рем, похожий на Оберунского дикаря-шамана в день низложения богов. Бренча и позвякивая зловещими аксессуарами из костей, серебра и глины, Рем, не глядя в мою сторону, присел поближе к огню. В его руках появилась кубической формы книга, которую он принялся изучать, удерживая при этом вверх ногами.

Мне стало интересно.

— А мне ты что-нибудь оставил?

— А как же, — Рем мрачно пролистал несколько страниц. — Я оставил тебе надежду Престон. У меня надежды никакой нет, поэтому я выбрал сушеные крысьи потроха на веревочке. Мерзость, — сообщил он.

— Спасибо, Рем.

— Это слово ранит меня как нож, — проговорил Рем, открывая и закрывая книгу. — Его придумали жалкие люди, не способные отплатить лучше… Ты рано радуешься. Престон, я уверен, что до башни мы не доберемся. Это единственная змеева причина, по которой я здесь. Учти это. Мне просто очень хочется увидеть, как именно ты будешь убегать от своей идеи. С причитаниями, навалив в штаны, или же молча, вынося полезный и жизнеутверждающий урок. Я знавал одного храмовника, так тот прославился тем, что из каждого своего похода за славой выносил полезный урок. Он убегал от всех. От бандитов, мародеров, чудовищ, зверей, пиратов, стражников, пьяных лесорубов и даже от веселящихся шлюх. Но каждый раз, простирывая свои портки, он говорил товарищам, что вынес очередной важный урок, и все ему сходило с рук, потому что опыт важнейшая штука в жизни.

— Ты это к чему? — спросил я, улыбаясь.

— К тому, что не затравлю тебя насмерть, если ты облажаешься, — объяснил Рем. — Хотя, может быть и затравлю.

— А что потом стало с этим паладином, господин Рем? — спросил я учтиво.

— Помер, — сообщил сухолюд небрежно. — Нарвался на некуморка и не успел убежать. Но умер не от когтей, а от страха. Некуморк его не тронул, потому что парень смердел как дыра в полу. Да… В башню мы, конечно, не в жизнь не попадем, но попытаемся, что бы ни одна шерстяная вша не смела сказать, что Рем Тан-Тарен не любит новых впечатлений. Чего ты скалишься? А? Тебе смешнее, чем мне?

— Переверни книгу.

— Что-что? — переспросил сухолюд высокомерно.

— Рем, что это вообще за книга?

— Это записи моей матушки, — сообщил Рем со значением и какой-то поразительно нехарактерной для него ноткой в голосе. — Ты знаешь, кто была моя матушка?

— Вероятно менадинка. Хотя… Ты как-то говорил, что тебя снесла драконовая цапля.

— Это по геральдике и по официальной родовой легенде, — возразил Рем нетерпеливо и с раздражением. — Так кем была моя матушка?

— Достойной женщиной.

— Много более достойной, чем ты, беглый аристократишка, представляешь. Но сверх того она была еще и ведуньей… С ней даже говорила раса Первенцев.

— Серьезно? — предвосхищено шевельнулся я.

— Если б она была здесь, она бы тебе ответила на их языке, — со снисходительной терпимостью сказал Рем. — А ты знаешь, как Первенцы умеют общаться через голову?

— Ментокинез?

— Я не название спрашиваю.

— Это все наши завистливые домыслы, — я пожал плечами. — По канонам Первенцы могут управлять Светозверем, но мы этого ни увидеть, ни понять не сможем. Первенцы вроде бы просто мысленно обращаются друг к другу и слова выкристаллизовываются у них в сознании в виде образов.

— Ага, — Рем пятерней проскрежетал по шевелюре. — Матушка моя многому могла бы научить ваших жалких фокусников, всех этих пожирателей маггической слизи. И эта книга, которую я держу именно так как нужно, является бесценным кладом ее мудрости. Здесь есть все, что нужно знать о диких колдунах. А ты что знаешь, Престон?