Дмитрий Скиф - Чёрный менестрель

— Действуйте по плану, — ответил Голушко, — до ночи, да и ночью, возможны вылазки. Тех, кто выйдет за стены с оружием — убивать, безоружных — грабить и отпускать. Если не сможете ограбить всех, грабьте наиболее богатых.

Наёмник слегка склонил голову, и поскакал к своим, чтобы довести до них приказ. А Степан вновь повернулся к Диргиниусу и продолжил жаловаться на свою горькую судьбинушку. Через пять минут Алаку это надоело, и он сказал:

— Наливай.

Маг огня и иномирянин-танцор выпили, закусили, и Голушко продолжил свой монолог…

— Эх, жаль я не увижу, как оно разгорится, — сказал Шпикерс поджигая свечу.

— Главное — чтобы разгорелось, — глубокомысленно ответил Билко, поджигая вторую свечу. — Кстати, почему мы должны поджечь три свечи? — уточнил сержант вольной роты, поджигая третью.

— Третья нужна для того, чтобы всё сработало, если потухнут две первые, — ответил изобретатель, складывая в мешок остатки ужина.

— Ты считаешь, что двух не хватит? — спросил Билко.

— На мой взгляд, хватит и одной, — ответил Шпикерс, завязывая мешок с продуктами, — но приказы капитана, пока он платит деньги, я не обсуждаю.

— Ладно, читай ту писанину, что тебе дал капитан, — приказал сержант.

Шпикерс достал из-за пазухи конверт, вскрыл его, и начал читать, водя пальцем вдоль строчек, при этом постоянно сбиваясь. Наконец Билко не выдержал, отобрал у изобретателя лист бумаги и начал бодро читать вслух:

— Дорогой племянник Фунтик [42], прошу тебя срочно отдать за меня долг в десять шкелов, которые я задолжал госпоже Беладонне [43], живущей в большом двухэтажном доме у крепостной стены слева от северо-восточной угловой башни, белая дверь с двумя красными петухами. С уважением, твой любящий дядюшка Мокус [44].

— Это что за письмо?! — возмутился лошадник, — явно не от нашего капитана. И вообще, почему я должен отдавать какой-то Белладонне десять шкелов?

— Дярёвня, — фыркнул бывший взломщик и пояснил:

— Мы должны пойти по этому адресу, а про долг написано для того, чтобы стражники, коли к ним попадёт это письмо, ничего не поняли. Да вот только боюсь, что стражников с мозгами, как у твоего Лоурика, во всей Тапии не сыщешь. Чудит наш капитан, где не надо. Ладно уж, пошли, тут у меня есть ещё одно дельце, я как раз присмотрел дом по дороге…

— Вот, теперь остаётся только ждать, — сказала Ребана, присаживаясь на труп стражника.

— Ты уверена, что на этом можно сидеть?! — изумился Глакер.

— Кольчуга немного колется, а так он упитанный был дядька, мягко, особенно на пузе. Могу подвинуться, если что.

— Да нет, лучше я постою.

— Тогда присядь на хозяйку дома, — предложила бывшая воровка, — нам ещё здесь пару часов куковать.

— А ты уверена, что первыми сюда придут те, кого мы ждём, а не друзья твоего кресла? — спросил маг-криомант.

— Это вряд ли, — ответила Ребана, и пояснила:

— Часть этого дома была снята людьми нашего капитана, а в подвале они прорыли подземный ход, чтобы мы могли спокойно покинуть Тапию. Затем, когда подземный ход был готов, его заделали, а «квартиранты» съехали. Скажу честно, я не знала, что хозяйка крутила шашни со стражником. Она вообще здесь не должна была находиться, так как срок аренды истекает послезавтра. Как любит говорить наш капитан, и хозяйка этого дома, и стражник — её любовник, это неизбежный сопутствующий ущерб.

— Какой ущерб? — не понял Глакер.

— Неизбежный и сопутствующий.

— То есть?

— Если бы здесь никого из местных не оказалось, то мы бы никого не убили…

— Вообще-то это ты убила обоих, — перебил бывшую воровку маг.

— Ну извини, что я так выразилась, — ехидно ответила Ребана на эту тираду, — просто я подумала, тебе будет неприятно, если я напомню, что девушка сделала всё за тебя. Вообще как маг и как мужчина ты должен защищать меня, такую кроткую и невинную…

— А что же это ты подразумеваешь под невинностью? — издевательски уточнил Глакер.

— То же, что и всё честные девушки.

— Ну да, с формальной, так сказать, точки зрения ты, без сомнения, девушка, а вот насчёт того, что ты не знала мужских объятий…

— Заткнись! — завизжала Ребана, — А не то я вспомню, кто хотел заработать на моих похоронах.

Ответить на это маг-криомант не успел, так как в дверь настойчиво постучали.

— Кого ещё Сну принесла, — пробормотала себе под нос бывшая воровка, мгновенно вскочив с трупа и доставая из рукава нож, — Для наших рановато.

Как выяснилось через пару минут, Сну принесла Билко вместе со Шпикерсом. Сержант «Гвардии Валинора», поговорив с изобретателем, лучше других осознал, что произойдёт, когда догорят свечи. Поэтому он небезосновательно решил, что оставаться в Тапии слишком опасно, и чем скорее он сделает отсюда ноги, тем лучше.

— Слава всем Семи Богам, успел, — отдышавшись и утирая выступивший на лбу пот, сказал Билко.

— Так вы, сержант, пришли даже раньше срока, — удивилась Ребана.

— Да я не про это, — отмахнулся сержант и пояснил:

— Я боялся, что ты с Глакером перецапаешься. Рад, что ошибся. Кстати, трупы обобрали?

— Самаль Будал, объясните мне, что за зелёный фонарь горит над тем домом?! — прорычал Ульдин.

— Не могу знать, господин алам! — бодро отрапортовал старый воин.

— Так узнайте!

— Есть! — вытянулся по стойке смирно Будал и, свесившись со стены, прокричал:

— Рабат Ноб, узнать, что там за зелёный фонарь!

— Ну что уставились — команды не слышали? — прорычал рабат Ноб своему десятку ополченцев. — Зажечь фонари и за мной, бегом, марш!

Алам Ульдин только слегка усмехнулся себе в усы. Что бы там ни говорили, все армии похожи друг на друга — никто не хочет ничего делать, только пинают нижестоящих и получают пинки от вышестоящих.

Как только крепостная стена скрылась за поворотом улицы, рабат Ноб сразу же приказал:

— Шагом.

— Господин рабат, разрешите вопрос? — спросил своего непосредственного командира один из молодых ополченцев.

— Давай.

— А почему мы сейчас идём, вместо того чтоб бежать?

— Сынок, если ты хочешь побегать, то это я тебе могу запросто устроить в гарнизоне, когда всё закончится, а ополчение ещё не распустят по домам, — раздражённо ответил Ноб.

— А всё же, рабат, почему? — спросил ополченец явно постарше и побогаче Ноба. В его голосе слышалось превосходство, а выражение лица говорило: сейчас мы тебе подчиняемся, но как только ополчение распустят, то… произойти может всякое.

— Потому что если наш алам прав, и этот фонарь горит неспроста, то в доме могут оказаться враги. А они никуда не бежали, следовательно, полны сил, — пояснил свои действия рабат и, не выдержав, добавил:

— А ты обязательно хочешь измотаться перед боем, чтобы я и твои товарищи смогли потом утешить твою вдовушку?