Тим Вернер - Двенадцать шагов. Книга 1

Потому что Император — человек справедливый, но жёсткий. И если Сакар сейчас скажет какую-нибудь непозволительную глупость, ему потом несдобровать. Горным придётся стать в очередь.

Сакар никогда не был ни в столице, ни во дворце, и уж тем более не беседовал с самим Императором. И Рамору всё казалось, что он плохо подготовлен. Много ли можно рассказать за день в дороге? И много ли можно рассказать человеку, который лишь делает вид, что слушает, а сам постоянно витает в своих мыслях. Изредка — бросает короткие цепкие взгляды, будто что-то пытается рассмотреть в твоем лице. И вновь погружается в себя.

Сакар выдержал слишком долгую паузу, но потом все же поклонился, как подобает, подошёл и остановился, как Рамор его учил, в пяти шагах от ступеней, ведущих к трону, — допустимая дистанция.

— Наслышан о твоих победах, лорд Сакар, — гулко произнёс Император, остро зыркнув из-под тяжелых густых бровей.

Это многое значило: Император очень редко начинал говорить первым. Он вообще мало говорил: разговоры оставлял подчиненным, сам больше любил слушать. А уж если чего сказал — слушать нужно было очень внимательно.

"Победах" — сказал Император. Не "победе". Значит, он говорит не только о битве с Горными. Вероятно, имеет в виду ещё и сам факт, что у власти в своих землях остался именно Сакар. Это — тоже победа. И Император может представить себе, какой ценой она далась. И уважает человека, готового такую цену платить. По крайней мере, так Рамор смог расценить это заявление. Но в точности своих суждений он уверен не был. Когда говоришь с Императором, бывает непросто разгадать его слова с первого раза. А разгадывать надо — Император любит общаться на равных.

— Я их обманул, — ответил Сакар, и Рамор, который порадовался было тому, как ровно и мягко звучит голос лорда, чуть не выругался вслух, когда до него дошел смысл сказанного. Где вообще: "О, Светлейший Император…"? Где хотя бы ответный комплимент? Что значит "их"? Сакар, как обычно, ничего не услышал. Он издевается, этот разваливающийся кусок…

"Спокойно, Рамор, — оборвал он себя, — нас все ещё не вывели за дверь, а Император как будто даже заинтересовался таким началом беседы".

— Не думаю, что во второй раз это сработает, — продолжил Сакар.

— Считаешь, будет второй раз?

Император подпёр кулаком подбородок и едва подался вперёд. Да, он был человеком дела, потому не удивительно, что оживился, когда Сакар сразу к делу и перешёл. В общем-то, может, и неплохо, что мальчик не слушал Рамора всю дорогу.

— Будет, — уверенно ответил Сакар, — скоро. И их будет больше.

— Откуда такие мрачные мысли? — поднял кустистые брови Император, и Рамор очень четко увидел — он знал Императора не близко, но давно — тот ни капли не удивился. Ему не понравилось сказанное Сакаром, но не удивило совершенно. Получается — парень прав? И Император знает об угрозе? Тогда почему больше не знает никто?

— А у меня их вообще много, — в голосе Сакара скользнула привычная мягкая улыбка, но от сказанного Рамору окончательно поплохело. — Я умный. И могу просчитать варианты развития событий.

— И о каком варианте ты пришел говорить со мной? — Император откинулся назад, скрестил руки на груди.

И вот это было уже плохо.

— Нужно объединиться, — сказал Сакар, — твоя армия велика, а моя, как ты знаешь, многое может. Нужно созвать других лордов. Договориться. Составить схему действий…

Император вскинул ладонь, и Сакар послушно умолк. Хоть на это ума хватило.

— Лорд Сакар, — отчеканил Император, и Рамору очень не понравилась его интонация.

"Может, — подумал он, — стукнуть Сакара по голове и быстренько вытащить за дверь? Может, ещё не поздно?"

Нет, всё-таки надо было его подпускать к людям в детстве. Может, тогда научился бы со старшими разговаривать...

А Император говорил дальше:

— Я ценю твое желание защитить своих людей. Ценю и желание предупредить меня. И готовность идти на уступки, потому что любой договор, как ты знаешь, предполагает уступки друг другу. Я понимаю: ты молод, только что вступил в свои права, жаждешь действовать. Одержав одну победу, жаждешь следующей. Но будь осторожен в своих желаниях. И не бойся того, что пока не случилось, и вероятно, не случится никогда. Я благодарен тебе за визит, тем более, я вижу, что ты ещё не оправился после боя. Ступай домой, отдохни, выспись, излечись. И приходи в первый день зимы: на празднование годовщины Объединения земель. Ты приглашён. Немногие лорды удостаиваются такой чести. Но ты — я вижу — достоин. Теперь ступай.

Рамор всё ещё не видел, что происходит с лицом Сакара, и из последний сил сдерживался, чтоб не схватить его за шкирку и не утащить за собой за дверь. Сакар снова выдержал слишком долгую паузу. Поклонился. Развернулся и направился к двери. Шагал будто через силу — слишком долго простоял без опоры. Теперь стал ещё бледнее, ещё плотнее были сжаты в тонкую линию губы, руки — в кулаки, а в глазах было пусто. Очень нехорошая сквозящая пустота — новый взгляд Сакара.

А Рамор уже надеялся было, что видел их все.

***

Сакар вышел из дверей, отмахнулся от провожающего, предложившего остаться в гостевых помещениях, и направился к лестнице.

— Мне сказать "а я говорил"? — тихо спросил Рамор.

Сакар глянул через плечо, коротко и отвлечённо усмехнулся ему, потом сосредоточился на том, чтобы спускаться по лестнице. Он был спокоен. Уже — спокоен. Даже задумчив. Эта его черта Рамору внушала надежды — лорд никогда надолго не впадал в уныние, гнев или отчаяние. Он сразу начинал думать.

— Ты говорил, что сюда не нужно идти, — почти шёпотом напомнил Сакар, старательно ставя одну ногу, а за ней — вторую, одну — вторую, — а мне было нужно. Чтоб узнать, кто друг, а кто враг.

— Потише, — предостерегающе буркнул Рамор, и Сакар снова зыркнул через плечо, теперь — удивленно. Он всегда говорил тихо. Что ж ему теперь — на шёпот переходить? Но Рамор прекрасно знал, что именно лорд скажет. Император никак не может считаться другом после такой беседы. Ни другом, ни даже союзником. А обозвать его врагом в стенах его же дворца — опасно.

Сакар задумчиво хмыкнул — и замолчал.

И молчал еще полдня, что ехали в повозке через земли Империи.

А потом заговорил:

— Император глуп, — сказал он, и Рамор на всякий случай огляделся. Так не говорят: ни в Империи, ни у ее границ. Да никто так не говорит, потому что Император — всё, что угодно, но не глупец.

— А ты, значит, самый умный? — вкрадчиво спросил Рамор.

— Получается так, — кивнул Сакар, глянул Рамору в глаза и спросил прямо. Не спросил, конечно, просто уточнил: Сакар давно перестал его о чем-либо спрашивать. — Ты же видел, что он боится Горных? Что знает и боится?