Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

— Хорошо, что за стол сел, — сказал врач-психолог, — а то бы опять боковые камеры включать надо было бы, а Иван опять куда-то смылся. Молодость есть молодость. — Эльтузар вздохнул, словно вспоминая свои молодые годы, и пропел: «Были и мы с тобой рысаками».

— Были, были, Эльти, все-таки он явно с кем-то общается. Не может быть, чтобы он сам с собой играл. Смотри, как радовался за выигрыш. Если б сам у себя выиграл, то так бы не радовался. Явное было снисхождение к побежденному. Ты согласен?

— Конечно. Впереди еще есть время, и мы все поймем. — Николай вздохнул. — Человек — загадка. Не все проходили сурдокамеру легко. Но такое я вижу впервые. Стой, что это за шепот. Дать усиление! Связист, усиление дай.

Эльтузар и Николай придвинулись к динамику. Неясное бормотание превращалось в достаточно четкие слова. Эльтузар взглянул на экран и, толкнув в плечо Николая, замер.

Петр жестикулировал, ходил по камере, размахивал руками, говорил, спорил, что-то доказывал…

— Что за книга у него? — быстро спросил Николай.

— «Хроника времен Карла девятого», — ответила ассистентка Нина.

— Нина, принеси. — Эльтузар понял Николая.

— Оператор, Миша, дай крупным планом страницу, где он читает, мне надо понять.

— Сороковая, — доложил оператор.

— Спасибо. Где эта чертова книга? — Николай нервничал.

— Да вот она, чего кричать-то. Подумаешь, книгу затребовал. Ты, Николай иногда… — говорила Нина нараспев.

— Помолчи, не до тебя, — грубо оборвал ее Николай.

Эльтузар раскрыл нужную страницу. Оба ахнули… Петр разыгрывал диалог короля с королевой. Книга лежала на столе, а Петр говорил, говорил и говорил, споря с королевой о порядке в замке.

— Ничего не понимаю, — почему-то прошептал Николай. — Это же какое воображение надо иметь, да и текст надо выучить. Коля, ты что-нибудь понимаешь?

— Нет, не понимаю. Человек есть человек. Возможности его бесконечны. Сам учил, Эльтузар, и малопрогнозируемы. Нет, ты его послушай!

Петр продолжал говорить, но понять его было невозможно, движения его стали грациозными, царственными, голос строг и высокомерен.

— Что там по тексту? — спросил Эльтузар.

Николай взглянул на следующую страницу.

— Вошел комердинер. Слушай, Эльти, да он по-испански шпарит. Я на Кубе был, некоторые слова помню. Во, слышишь, «ой» — это, по-моему, сегодня, «трабахо» — это работать. Он что, испанский учил?

— У него в анкете, — ехидно произнесла Нина, — написано «читаю и перевожу со словарем по-английски». Изучать надо дела испытателей. Формалист и грубиян ты, Колька.

— Спасибо и отстань, Нинка.

— А теперь?

— Слушай, он на французский перешел, он с послом Франции беседует. Видишь, как расселся. — Николай прочитал вслух: — «Король опустился в кресло, чуть отставив в сторону левую ногу. Шпага привычно покоилась под рукой». Ты посмотри, Эльти, он так и сидит и рука как будто на эфесе шпаги. Во дает, Петруха. Король, да и только. Это надо же летчик первого класса Петр Федорович Пятихата превращается на глазах в короля Испании.

— Не ерничай, Коля. Чего делать-то будем. Сам понимаешь, для чего его готовим. Он и там, в космосе, будет один. Представь себе, он там вообразит себя вождем папуасов и умрет с голода.

— Это еще почему? — не поняла подвоха Нина.

— Потому что ему все должны подносить и даже в рот совать, Нинка. Ты этого не поймешь, ты из семьи служащих. Ты, наоборот, сама все таскать и доставать привыкла.

— А… — только и произнесла Нина.

— Что будем делать, мужики да бабы? — еще раз переспросил Эльтузар.

— Давай дальше понаблюдаем. Что же еще можно делать!

— Давай.

На следующий день после завтрака Петр, как обычно, сыграл с Семеном партию. Выиграл, потрепал его по плечу и вытолкал за дверь.

— Некогда мне сегодня, некогда… лететь пора.

— Чего, чего, — не понял Николай. — Что он сказал?

— По-моему, лететь куда-то собрался, — подсказал Эльтузар и с опаской посмотрел на стальные засовы на дверях сурдокамеры.

Петр тщательно протерся салфетками, надел спортивный костюм и сел за стол. Лицо его стало искажаться, оно как бы натянулось.

— Точно, как под перегрузкой, вспомни центрифугу, — отметил Эльтузар.

— Ты прав, — прошептал Николай.

— Господи, что же делается-то, — выдохнула Нина.

— Ладно вы, смотрите и слушайте, — цыкнул на них Эльтузар. Он был постарше всех.

Вдруг Петр всплыл над столом и, оттолкнувшись от стены, поплыл к потолку.

— Все, на орбите, невесомость, — прокомментировал Николай.

— Ты что, тоже рехнулся? — одернул его Эльтузар.

— Чего он там летает, под потолком? — спросил Николай.

Ответа не было. Тем временем Петр появился перед столом. Он сел на стул, привязал себя к стулу и стал что-то делать над столом.

— Резинки искал, точно, они на потолке фиксировали картину моря. Для психологической разгрузки, — вспомнил Эльтузар. — В кресле зафиксировался для чего-то.

— Вас слышу, сближаюсь, — тем временем говорил Петр. — Понял, у вас тоже кислород. Не испугаюсь, не бойтесь, я летчик — многого навидался.

— Коля, он на стыковку пошел. С кем же он стыкуется?

— Не знаю, но мне уже жутковато. — Эльтузар опять снизил голос.

Нина убежала.

— Касание, есть стыковка. Открывайте люки… плыву к вам…

— Коля, какие еще книги у него в библиотеке?

— Да вон список, посмотри.

Эльтузар взглянул на список, пробежал его глазами. «Сборник зарубежной фантастики».

— Ясно. Коля, он с инопланетянином встретился. Вот с кем? Не ясно. Какой рассказ он выбрал, неизвестно. Давай-ка его оттуда вытаскивать, как бы беды не было. Он еще папой римским себя представит. Тогда что делать?

— Давай.

Пришла Нина.

Сорвала печать, открыли обе двери, вошли. Петр висел под потолком. Как только отворилась дверь, он ловко выскользнул из камеры, пролетев над головами Николая и Эльтузара. За руку он тащил кого-то серебряного цвета с плоским, широким, улыбающимся лицом.

— У-к-а-ха, — говорил широколицый серебряным голосом.

— А-х-а-к-а, — уверенно отвечал ему Петр и утвердительно кивал головой.

— Нина, форточку закрой, — нашелся Эльтузар.

— Опомнились, — отозвалась Нина. — Тю-тю… надо было библиотеку правильно подбирать, а не совать туда что попало, психологи.

Планета получилась как букет цветов. Деревья разного цвета, небо разноцветное, Разумные тоже, птицы, звери — тоже разноцветные. Видно, на планете жил во всем дух разного, соревнующегося и развивающегося. Это было основой прогресса.

Действительно, развивалась планета просто невиданными темпами. То, что Природа копила миллиарды лет, Носящие Разум растрачивали такими темпами, что вскоре и сами поняли, что так просто нельзя… Планета сплошь была разделена на государства, ее разрывали границы, которые где тщательно охранялись, а где и просто существовали, так сказать, для проформы. Государства жили по-разному, как им казалось удобнее. Не было единства на планете. Носящие Разум не могли найти общих путей и общих идеалов. Планета истощалась буквально на глазах, ее трясло, огромные волны смывали плодородные земли, затопляли и разрушали города. Атмосфера была засорена пылью, копотью, кислотами, жгучие лучи космоса все чаще достигали ее поверхности.