александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

Кирилл присел на корточки рядом с решеткой. Правая рука мертвеца, вернее, то, что осталось от нее, была протянута между прутьями решетки в последнем отчаянном порыве, в стремлении дотянуться до закрытой двери. Пусть, ничего конкретного невозможно было сказать об этом человеке… Ничего… Кроме одного. В какой-то ужасный для него и всего этого мира день, оказался он заперт в тесной железной клетке, за неизвестное уже тяжкое преступление или легчайший проступок… Неважно… Наказание за это последовало одинаковое и страшное. Ибо, будучи пойман и заключен в это узилище, на свободу из него он не вышел и не выйдет уже никогда. Забытый родными, друзьями и даже своими стражами, захваченными водоворотом социального апокалипсиса, он метался между решетками, кричал, звал на помощь, не зная, что происходит за стенами. И никто не услышал его, и никто не пришел к нему. Был ли он заражен зомби-вирусом или оставался здоровым человеком? Да, по сути, неважно и это. Смерть все равно пришла к нему с одним ликом. И лик тот был черен и ужасен.

Кирилл осознал, что почему-то думает о мертвеце в мужском роде. То ли потому, что само слово «мертвец» мужского рода. То ли совсем уж неприятно было ему представлять женщину или девушку, корчащуюся в предсмертной агонии в безумной попытке протиснуться сквозь узкие прутья.

Внимание Кирилла отвлеклось на тускло блеснувшую в свете, проникающем сквозь открытую дверь, полоску, что пересекала безымянный палец вытянутой мертвой руки. Разогнав наслоение пыли, он увидел, что высохшая пальцевая кость обвита золотым колечком. Тоненькое, в несколько миллиметров толщиной, без всяких украшений и камней, потревоженное им украшение покинуло истлевший палец и с глухим стуком упало на пол… Кирилл нашарил его среди костей и поднес к глазам.

Кольцо с внешней стороны было до неприличия банально. Совершенно гладкая, отполированная поверхность его отразила искаженное лицо Кирилла. Даже зомби-особь третьей категории постесняется дарить такую неэффектную драгоценность своей подруге. Ювелирные изделия должны быть украшены витиеватыми узорами, тонкой трехмерной гравировкой и искусно вкрапленными самоцветными камнями. Только такие и производятся на ювелирных роботизированных заводах в мире зомби. А здесь и посмотреть-то не на что…

Кирилл повертел кольцо, любуясь искорками отражаемого им света. Выяснилось, что на внутренней стороне украшения тончайшей вязью, иная бы и не поместилась на столь малой поверхности, было что-то написано. Напрягая зрение, он с трудом разобрал непривычные рукописные буквицы… Холодный пот пробил поры его кожи, внутри груди что-то натянулось и оборвалось… Доэволюционный гравер корявыми своими инструментами вырезал на этой безделице всего два слова… «Кирилл + Дарья»…

Минута за минутой бесшумно стекали на грязный цементный пол, а незваный посетитель темницы все смотрел и смотрел на наклонные буквы, разбирая их снова. Такого просто не может быть! Потому что не может быть никогда… В случайно найденном доме, в случайно откопанной комнате, он находит давно покинувшего наш мир мертвого человека, на руке которого украшение с их именами. Нет, он просто спит. Или его давно поймали и накачали фармсредствами до состояния хронического бреда.

Кирилл пощипал себя за ухо, громко кашлянул, привстал и снова присел. Потом он еще раз впился глазами в надпись на кольце. Галлюцинация не исчезала. Наверно, очень сильные фармсредства вкололи ему на этот раз. Он потер глаза. Пыль с рук забилась под веки, раздражая слизистую оболочку. Именно поэтому, из уголков глаз вырвались соленые, непрошенные слезы. Только поэтому… Зомби ведь не плачут. У них может быть только рождающее слезы раздражение, вызванное всегда объяснимыми физиологическими причинами. Раздражение продлилось достаточно долго, и после него Кириллу стало как-то особенно легко и спокойно.

Он уже не думал, что спит или напичкан препаратами. Скорее всего, действительно, по невероятной случайности набрел он на скелет жившего когда-то в этих местах некоего Кирилла. Существа, судя по всему, как и он сам, легкомысленного и неудачливого, умудрившегося перед наступающим крахом цивилизации угодить за решетку. Видимо, тоже адекватностью не отличался и стал объектом непонятных опытов в данном внутренних дел учреждении. И по нелепейшей случайности был этот Кирилл знаком с какой-то Дашей, чье имя и выгравировал рядом со своим на злосчастном кольце. Выгравировал с целью не до конца понятной, но явно относящейся к склонению данной девицы к реализации инстинкта близости… Хотя в те времена, это дело, кажется, как-то по-другому называлось… Объяснение было логичное и понятное, однако снова вызвало приступ раздражения слезных протоков и образование непроглатываемого комка в горле.

Сколько Кирилл просидел, рассматривая поочередно то высушенные временем останки его тезки, то кольцо, сохранившее его имя, он не знал. Мысли его прояснились окончательно, а встряхнувшееся подсознание выдало немало воспоминаний, казалось, безвозвратно растворенных в потоке сбежавших лет.

Выплыли на поверхность даже несколько детских образов. Потерянные давно друзья. Мать в синем платье, отчитывающая его за общение с серобирочными детьми. Отец, вечерами оккупировавший диван перед зомби-панелью. Почти такой же диван, как и тот, что занимал он сам в бытность свою постоянным другом Лины. Только у отцовского обивка цветастее и старомоднее.

Вышел из небытия и странный день, когда в школе он ударил одноклассника. Тот, кажется, назвал его неадекватом или третьеразрядным, чем-то таким обидным. А он взял и ударил его, прямо лицо при всем классе. Одноклассник упал и лежал на полу, держась за щеку. Не то чтобы удар был так уж силен, просто он был в шоке от произошедшего. И все вокруг были в шоке и непонимающе переводили взгляд с него на упавшего и обратно. Кирилл сам был поражен своими действиями. Он ничего не понимал и не мог объяснить. Насилию нет места в обществе зомби. И он лишь твердил без остановки:

– Я случайно… Я не хотел…

Потом пришел учитель и приказал однокласснику подняться. Он почему-то решил, что тот ведет себя ненормально, устроившись для отдыха на полу. Одноклассник начал объяснять, что он не виноват. Кирилл твердил про случайность. Остальные дети просто неразборчиво галдели. Учитель долго всех успокаивал, в результате к началу урока большинство свидетелей уже забыли, о чем надо рассказать, а пострадавший одноклассник больше волновался о том, чтобы его самого не сочли неадекватным. Таким образом, инцидент сошел на нет. А спустя три дня он исчез и из памяти самого Кирилла, благополучно убедившего уже себя, что он просто махнул рукой и неосторожно задел приятеля. Хотя нет, оказалось, не исчез, и задел-то он вполне преднамеренно.