александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

– Так вот, больше по просьбе Дарьи Михайловны, чем по своей воле… – На этот раз он напустил на себя обычную напыщенную важность, видимо, гадость какую-нибудь сказанет. – Ставлю тебя в известность, что решение о твоей участи принято.

Тяжелая пауза пала после этой фразы и растеклась по палате. Кирилл сжал зубы, чтобы ничего не сказать. Уже? Так скоро? Тот старик говорил о конце недели, субботе или воскресенье. Или не говорил? Кажется, он просто сказал «конец недели»… Почему это не может быть пятница? Какое решение принято спрашивать бесполезно. Оно уже написано на маячащей над ним благообразной и довольной роже. Ну ты же не надеялся на другое? Или надеялся? Идиот! И надежда эта идиотская, чтоб ей провалиться! Куда? Туда, куда проваливаются все идиоты. Хотя нет, он сам окажется в этом месте в ближайшее время. Так что пусть хотя бы там надежды не будет. А там вообще ничего не будет…

Антоша меж тем с любопытством продолжал взирать на Кирилла, ожидая, когда хотя бы один из вопросов вырвется наружу. Тогда он сможет в полной мере насладиться своей ролью вершителя судеб. Надо ему что-то кинуть, а то придется терпеть битый час.

– Когда?

Вопрос поставил Антошу в тупик, что не замедлило проявиться на его физиономии. Хоть какие-то приятные ощущения под конец.

– Что когда? Я же сказал уже принято… сегодня… До чего же вы все тормозите.

Под «вы» несомненно имелись в виду все зомби, как вид.

– Когда утилизация? – спокойно (он очень надеялся, что спокойно) повторил свой вопрос Кирилл.

– А-а… Рад, что ты сам понял, – по голосу было ясно, что Антоша совсем не рад тому, что срывается задуманный им план разговора. – Утилизация происходит всегда незамедлительно…

Долгий неадекватный путь пришел все-таки к своему концу. Как там говорится про веревочку, которой не виться бесконечно?

– Но по просьбе Дарьи Михайловны, в качестве награды, тебе дано еще время посуществовать до полуночи. – Сам Антоша с таким зомбилюбием был очевидно не согласен. – За твой так называемый героизм.

Огласив приговор, он еще постоял немного, ожидая то ли мольбы о помощи, то ли криков отчаяния. Не получив ни того, ни другого, он поднял вверх указательный палец и добавил:

– Это большая милость тебе от нас, от Великих! Наслаждайся! Если, конечно, вы умеете это делать… В четверть двенадцатого за тобой придут, и ровно в полночь наш мир станет немного чище.

Антоша в последний раз величаво и издевательски посмотрел на лежащего перед ним зомби. Затем он развернулся и медленно вышел. Ну, точно, как поезд размеренно и неторопливо уходит в тоннель. Через секунду в дверь протиснулся худенький робот с дисплеем вместо лица. Хотя у роботов вообще-то и нет лица. На дисплее светились цифры – 19 и 05. Кир не сразу понял, что это. Когда с еле слышным щелчком пятерка сменилась шестеркой, он сжал зубы еще сильнее, чтобы не застонать. Антоша прислал к нему часы.

Теперь Кирилл точно знал, сколько ему осталось щелчков до последней секунды. И ни о чем другом он думать уже не мог. Последние часы, последние минуты жизни были напрочь погублены. Ровно четыре часа и пятьдесят четыре минуты… пятьдесят три… Единственное утешение заключалось в том, что сам негодяй Антоша вряд ли понял всю изощренность своей жестокости. Иначе он точно уже стоял бы рядом и наслаждался ею.

Щелчок. Еще щелчок. И всего-то – 20:01. Выдерживать далее пытку временем было выше его сил. Кирилл открыл уже рот, чтобы закричать и потребовать немедленной казни. К счастью, унижаться пока не пришлось. В палату вкатился робомедик, занимавшийся его кормежкой. По-другому нельзя было назвать процесс, заключавшийся в запихивании ему в рот гибких прозрачных трубок и подаче по ним отвратительных на вид и на вкус питательных масс. Кормящий робот своей квадратной фигурой полностью заслонил орудие пытки, а сопровождавшее кормление бульканье и хлюпанье должно было заглушить ненавистные щелчки. Отвлекшись наконец от адского метронома, Кирилл открыл рот, стараясь как можно медленнее глотать эту жижу. Почему-то подумалось, что со стороны он выглядит сейчас просто отвратительно. Если бы этот процесс увидела любая из его девушек, бывших, будущих или воображаемых, то на реализацию инстинкта близости с ней он мог бы не рассчитывать. Хотя с памятью зомби все из них через неделю вернули бы его в список ухажеров. Все же способность чистить память и забывать все ненужное не такая уж вредная штука. Если б только ты сам решал, что тебе нужно и что нет, а не забывал все подряд и столь быстро.

Кормежка, к несчастью, приближалась к концу. Впервые она доставила ему столько удовольствия. Уже на последней минуте, Кирилл внезапно понял, что кормящий робот выглядит как-то по-другому. Точно. На передней панели его белел маленький листок бумаги с надписью. Разобрать ее удалось не сразу. Почерк был быстрый и спутанный, не очень похожий на те печатные буквы, к которым привык Кирилл. Зомби писать не учились. Зачем? Когда все тексты вводятся голосовым набором или печатаются с помощью клавиатуры, а при необходимости распечатываются на тонких листах делового пластика. Пластиковые листы именовались деловыми, потому что дома у себя никто такую ненужность не хранил. Они использовались исключительно для распечатывания многочисленных справок и отчетов, которые на самом деле могли существовать в электронном виде и без подобной процедуры. Только тогда пришлось бы лишить работы слишком много ценных образованных зомби-особей, занимающихся созданием, передачей, проверкой, исправлением, одобрением, архивированием, списанием и уничтожением этих гор испещренного буквами пластика. А что с ними делать без такой работы? Это стало бы неразрешимой проблемой.

Кирилл напряженно всматривался в листок и наконец смог различить буквы и сложить их в слова. Три наспех набросанные и неизвестно кем приклеенные на лбу робота строчки гласили: «В 23-15 повезут на утиль. В лифте опрокинь тележку. Затем слушай робота».

Кормежка завершилась, и квадратное спасение на дребезжащих шасси укатилось из помещения, хлюпнув напоследок всеми своими трубками. Снова открылись для обозрения часы. Однако Кириллу было уже не до них. Кто-то обещает спасти его. Кто-то прислал тайное послание с планом действий. Под подозрением были только старичок Сергей Петрович, который ему явно симпатизировал, и Даша. Последняя, видимо, еще не улетела в Л-полис и явно защищала его на комиссии. Никого другого в Центральном квартале он не знал, и знать не мог. Здесь обитали только Великие и обслуживающие их роботы. Часы щелкнули. Кириллу было на это плевать. Подленькая маленькая надежда опять вылезла из темноты и начала зудеть под ребром. Шанс. Появился шанс.