александр Баркалев - Центральный зомбилэнд

Глава 3

Кирилл проснулся от того, что ему надоело спать. Он сладко от души потянулся. Ну, или по крайней мере выпрямился до такой степени, до которой позволяли опутывавшие его ремни. Сон к великому несчастью ускользнул от попыток его запомнить. Однако он наверняка был хорошим. Внутри царило такое солнечное теплое ощущение, которое остается только после хороших снов.

Кирилл оглядел узилище. За время очередного бессознания ничего в палате кардинально не изменилось. Вообще ничего не изменилось. Даже дежуривший в ногах койки-бокса медицинский робот стоял в той же позе, напоминающей осьминога перед атакой. Кирилл уже начал различать обслуживающих его роботов и этого так и называл – «Осьминожка». Интересное слово из зомби-панельных программ о животных. Ведь полностью понятно происхождение и построение слова, но совершенно неясно, кто и зачем потерял букву «В» в начале. Кстати о словах, пожалуй, надо привыкнуть использовать вместо зомби-термина «бессознание», более правильное и живое слово «сон».

Судя по тому, что обеденное питание в него уже влили, а так называемый ужин еще не принесли, был ранний вечер пятницы. Самое приятное время для всех адекватных зомби. Рабочая неделя закончилась, и оставалось максимальное время до начала следующей. Кирилл к адекватным зомби уже не относился, поэтому ожидал, честно говоря, без особого восторга предстоящий уик-энд с весьма предсказуемым в отношении лично него концом. Впрочем, тяжелых ощущений от этих мыслей Кирилл не испытывал. За два дня неразрывности с койкой и почти сплошного сна и кормежки он, конечно, хорошо отдохнул физически. Однако ему настолько обрыдли неподвижность и однообразие обстановки, что он иногда подвывал.

Два раза за это время в палату заглядывал Антоша. Он с каменным лицом обходил роботов, что-то изучал в электронных записях и, не реагируя на любые попытки Кирилла завязать общение, покидал пленника. Последний был практически уверен, что каждый раз слышал шумный вздох облегчения с той стороны закрытой двери.

Иных развлечений у Кирилла не было. Медицинские роботы отвечали на обращения еще с меньшим энтузиазмом, чем главный седовласый надсмотрщик. Размышления на тему «как спастись?» приводили только к депрессии, в положении, когда ты так прочно связан, что можешь шевелить только языком и чуть-чуть носом. Мысли о милой Дарье Михайловне в конце концов тоже нагоняли печаль. Пусть развлекается в своем Лон-полисе, или Л-полисе, или куда она там улетела. Для нее он навсегда останется странной частью страшного приключения, которое, если прошло, то и славно. Впрочем, его чувства тоже вряд ли можно было считать в полной мере определенными. Симпатичная девушка в опасности с невероятным ореолом таинственности и неведомых знаний сейчас, на пороге утилизации (откуда у утилизации взялся порог?), была скорее неким абстрактным образом, за который легко цепляться в окружившей трясине… Что он испытывал бы, находясь вне этой экстремальной ситуации? Этот вопрос ставил Кирилла в тупик. Поэтому он твердо решил себе его не задавать. В любом случае завтра или, в крайнем случае, послезавтра некая комиссия санкционирует разборку его на запчасти, и на этом его реальные и вымышленные переживания пресекутся.

– А вот если тебя решат разобрать, – Кирилл обратился к Осьминожке, чтобы разогнать тишину, – то никакой комиссии созывать не станут!

Робот равнодушно переключил два синих огонька. Это хорошо, значит слушает внимательно.

– А знаешь почему?

Робот не знал, или не захотел отвечать.

– Потому что ты есть просто жестянка на колесиках, или на чем ты там ездишь. – В лежачем положении Кириллу сложно было рассмотреть низ механизма. – А я хоть и неадекватная, но все-таки зомби-личность. Так сказать, полноценная единица зомби-общества. Понял, Осьминожка?

Тот в ответ погасил синие огоньки и безразлично сверкнул линзой. Ничего-то ты не понял, железный болван! Или из чего там сделаны твои шестеренки? Да и куда тебе понять метания неадекватной зомби-души, если она сама себя не понимает?! Ведь у зомби же есть душа? Не может не быть. Слово старое, замусоленное, и используют его только в присказках да в душещипательных мыльных операх по зомби-панели. И никто ведь даже не расскажет толком, что это. А вот без него как-то не по себе. Вылезают какие-то доисторические атавизмы сознания и зудят за ухом. Мол, нельзя без души, никак нельзя.

У Осьминожки в голове что-то щелкнуло. Мысль пробежала, наверное. Щупальца задвигались, замельтешили. Подкатился к изголовью. Сейчас будет измерять и обследовать. Нудная эта процедура повторялась каждые пару часов.

На сей раз ее прервало нежданное появление в палате развенчанного монарха Антоши. Необычно радостное розовощекое лицо его буквально ворвалось в комнату, источая довольство и запах сиреневого парфюма. Влетев, он не стал утруждать себя приветствием. С вещами вообще-то и не здороваются, это было бы странно. Кирилл сразу понял, что Антоша считает его предметом неодушевленным (вот опять про эту душу!). Его самого такое отношение ничуть не смущало и даже не обижало. Кирилл и сам считал визитера не слишком живым.

– Ну что, уважаемый, не ждал?

Антоша вложил в слово «уважаемый» столько писклявого сарказма, что расплескалось по всей палате. Сарказмом накрыло даже ни в чем не повинного Осьминожку, спокойно продолжавшего свои изыскания. Тот поежился и неловко отъехал в сторону. Откуда все же в таком массивном теле столь жидкий голосок? Это же противоречит основным принципам построения организма. Может быть, конечно, у человека они другие, не похожие на строение зомби. Однако, что касается зомби-особей, то все знакомые Кириллу толстяки обладали на редкость внушительными или хотя бы обычными голосами.

Поскольку вопрос ответа явно не требовал, то Кирилл его и не предоставил.

– Я, конечно, не намеревался это делать. – Ударение в этих словах Антоша сделал на букве «я». – Это вообще-то не принято и не приветствуется. ? По какой-то причине он понизил голос до уровня доверительности. – Да и очаровательная Дарья Михайловна просто умоляла. – Седовласый великан при этом подмигнул Кириллу, как бы нелепо это ни звучало. – Ты же вроде ее как бы спас.

Кирилл не успел промолчать, слова вылетели мимо зубов по своей собственной воле.

– Можно без «вроде» и «как бы». Просто спас и… – Увидев довольную ухмылку Антоши, он закусил губу и умолк на полуслове.

– Ну да, ну да. Конечно же. Такого героизма никто и не припомнит, – собеседник явно издевался над ним. – Особенно, если учесть, что ты сам эту аварию и устроил.

Антоша уставился на Кирилла, очевидно, ожидая продолжения дискуссии. Когда он понял, что связанный подопечный от перепалки воздерживается, то огорчился и продолжил.