Николай Ободников - Viva Америка

— Недержание? — без тени иронии предположил я.

— Жажда и непослушание, — тоненько вздохнул Лесли. — Автомат с газировкой был на другой стороне улицы, и я вприпрыжку побежал к нему, думая лишь об американской жизни ! Когда же я обернулся, нашу машину уже обыскивали, а моих глупых родителей насильно выводили на улицу. И раз за разом мой отец украдкой показывал мне один и тот же условный жест! — И Лесли крайне профессионально крутанул чуб. — Так мы с ним в шутку обозначали опасность — мою сердобольную муттер, соседскую собаку, плохо протушенную капусту…

— И ты спрятался?

— И я спрятался, — маниакально хихикнул Лесли. — Затем моих родителей увезли, а нашу машину забрали. Отец до последнего показывал тот сигнал, а мать даже не посмотрела в мою сторону, чтобы не выдать… Наутро, после того как я, заплаканный, уже ночью вернулся пешком домой, мне сообщили, что мои родители погибли — в этой аварии !

— Вот же… — растерянно пробормотал я.

— Моя история! — с гордостью хихикнул Лесли. — А твою, Ржаной Алекс, я уже знаю.

— И тебя после этого не задержали? — усомнился я.

— Меня допрашивали, за мной следили, меня даже избивали в школе!

— Тебя из-за этого избивали в школе? — не поверил я.

— Нет, избивали меня и до этого, — отмахнулся Лесли. — Но даже тогда моего неокрепшего рассудка хватило на то, чтобы понять, что трутни обнаруживают себя там, где умирает американец — любой! Хи-хи…

— Блин, надо было верить не дубраве в голове, а Бену… — И я виновато посмотрел на вялые пузырьки в пивном бокале.

— Каждый шестой член американского общества — трутень! — поделился Лесли. — Но только не эти детсадовские подпольщики, — показал он на посетителей забегаловки. — Да и умирать они не собираются: я проверял их медкарты! Хи!

— Значит, эти чудища заморские как-то предчувствуют чью-то кончину?

— Естественную, естественно, — важно кивнул Лесли. — А теперь — как я вышел на них. Ведь как найти то, что скрывают и что умеет скрываться само по себе, а? Верно — хих-хи! — никак! Поэтому в какой-то момент своих осточертевших поисков я стал подкарауливать одиночек и колоть их шилом, надеясь, что из них пойдет та самая красно-оранжевая кровь!

— И?

— Как-то я очнулся посреди улицы, а из головы у меня выветрилось около сорока минут воспоминаний — последних. Шила уже не было, доказательств — тоже. — Лесли остро зыркнул по сторонам. — Однако на моем рукаве остался крохотный красно-оранжевый след, который любой другой принял бы за приправу к нюрнбергским колбаскам. Но только не я! Хи! И через час я выследил того же прохожего…

— Ну?! — раздраженно поторопил я его.

— Кыль-кыль-кыль! Я исколол его лицо булавкой! — взбудораженно хихикнул Лесли. — Только кровь его была почему-то обычной, а одет он был уже по-другому… Мной тут же снова заинтересовались спецслужбы, и мне пришлось затаится, изобразив подростковую агрессию на мир. Но это был прогресс: двойники, провалы в памяти, бумажник прохожего! — восхищенно прошептал он. — И каждый раз подобное обнаруживалось при чьей-либо смерти — или при иной активации трутней!

— Как, например, от твоего удара шила в их союзно-инопланетный зад, — процедил я, процедив заодно через зубы и пиво.

— Да! — одобрительно махнул сальным пальцем Лесли. — И всегда одни и те же попахивающие следы: записи муниципальных камер — уничтожены, гаджеты очевидцев — подчищены или сожраны крысами, а любые сообщения об этом — замяты или заменены прогнозом погоды! Не помог даже видеорегистратор, вмонтированный в каблук ботинка! Под подобным колпаком можно быть только у государства, Ржаной Алекс!

— Но как они нашли нас на Филиппинах? — удивился я.

— Трутни полноценно интегрированы в американское общество, которое, в свою очередь, полноценно интегрировано в мировое — с доминирующим положением. Так что именно воспеваемые привилегии гражданства США являются залогом беспрепятственного перемещения трутней по миру — чтобы контролировать каждого, кто засунул голову в подмышку орлу!

— Но для чего? — не понял я.

— Хи-хи! А ты знал, что за местами, перенасыщенными смертями граждан Америки, осуществляется наибольший контроль? В больницах и домах престарелых всё просто кишмя кишит от соглядатаев Дяди Сэма! — Лесли жуликовато хихикнул. — Старичкам я тогда поставил свою первую камеру… Три недели я наблюдал за тем, как трутни изымают что-то из только что почивших, а сотрудники спецслужб начисто убирают за ними — даже утки выносят! И так со всей звездно-полосатой нацией!

— То есть — мои умершие американские родственники… моя мама… — неверяще пробормотал я.

— Только если в момент их смерти поблизости были трутни. — И Лесли жарко протараторил: — Ржаной Алекс! Они что-то выращивают во всех нас, а потом собирают это ! — Он несколько раз нервозно крутанул чуб. — Я прихожу в бешенство от одной только мысли о том, что через подобное прошли мои бедные родители! Хих-хи…

Я недоуменно взглянул на Лесли:

— Но как всё это удается держать в тайне? Почему никто не удивляется провалам в памяти? Есть же, в конце концов, спецслужбы других государств!

— Превосходство на поприще шпионских игр, искусные объяснения, ложные воспоминания — всего хватает, — оптимистично заметил Лесли. — Иногда достаточно убедить в правдивости внедренных воспоминаний всего одного — чтобы затем этот болванчик обработал остальных! Хих! Не знаю, с какого года всё это делается, но делается это — идеально! — заключил он и хлебнул пива. — Но это еще не всё. Каждый получающий гражданство — при рождении, при въезде или еще как! — получает и некую метку…

— Что еще за метка? — насторожился я.

Лесли многозначительно показал на родимое пятно на своей лысеющей голове.

— Но у меня… нет такой метки, — растерянно отметил я.

— У каждого — своя! Это не обязательно родимое пятно. Это может быть и родинка, и шрам, и жировик, и полоска деформированной кожи! — нетерпеливо пояснил Лесли. — Людей, словно свиней, маркируют! — Щелкнув пальцами, он нервно добавил: — Видео! Видео! У меня есть видео с подобными процедурами! Новорожденных в больницах кладут в ванночки с какой-то жижей от трутней, которой они дышат по несколько часов, словно розовые рыбешки! А глупцам при получении грин-карты под видом вакцинации что-то вкалывают! После этого наши организмы всю жизнь пытаются отторгнуть эти псевдотипичные образования — эти метки! В итоге их приходится хирургически удалять — пока они не стали опухолями и не пожрали нас изнутри! Хи! Но метки всё равно потом возвращаются…

— Что ты хочешь? — сипло спросил я, дрожа от внезапного негодования и некачественного пива. — У тебя есть план?