Николай Ободников - Viva Америка

Однако Фуз уже нажал на клапан аэрозоля. К его недоумению, широкая струя из баллончика невесомой паутинкой попала не на него, а на нашу одежду и еду. Я скрипнул зубами, Лесли флегматично продолжил хрустеть крылышками, а Козетта, увидев мутные капельки на своих кольцах лука, вскочила и отвесила Фузу звонкий подзатыльник, характерный звуковой всплеск после которого незамедлительно превратился в далекое эхо.

— Доволен собой, дуболом?! — раздраженно поинтересовался я у Фуза, растерянно схватившегося за голову. — Теперь твою пресность прикажешь употреблять?! Я вот, например, овощи на пару ем только в одном случае — когда они обжарены и под водку!

— Да, Тапиока! О чём ты вообще думал, когда портил мне мой птичий аппетит, м-м-м?! — разъяренно прошипела Козетта, вредно сминая в кулачке часть его овощей на пару.

— Внимание, неугодные! Новая вводная! — гробовым голосом объявил Лесли.

— Багет мне в зад! Прискок! Твоя вводная препятствует глубочайшему введению нашему коллеге другой вводной! — раздраженно обернулась Козетта к Лесли. — Ой, а что это?..

Я проследил за изумленным взглядом Козетты, и мой рот невольно приоткрылся от удивления: только что купленный фастфуд неспешно покрывался тончайшими желтоватыми жилками. Желто-тошнотворное свечение, едва заметное на солнце, шло практически от всего — поникших соломинок картофеля фри, размокших луковых колец, скрючившихся между кунжутными булочками сыра и бифштекса, стекленеющих куриных крылышек. Не коснулось это лишь напитков, выпечки для чизбургеров и остатков овощей на пару.

— Божья роса мне в глаза!.. — неверяще прошептал я, борясь с подступающей тошнотой. — Но как?! Тут же… бв… тут же термическая об… обработка!..

Я едва успел отвернуться от всех, и меня тут же вывернуло на изнанку. Через секунду рядом со мной встала побледневшая Козетта, пытавшаяся зажать рот своей же кепкой газетчика. Наконец ее глаза невыразимо округлились, и она, как и я, беспощадно распрощалась с тем, что успело попасть в ее желудок.

— Невозможно, — просто сказал Лесли и злобно засунул себе в рот два пальца.

Фуз рассеянно посмотрел на нас, на баллончик в своей руке и на изуродованную еду, словно приготовленную рядом с ядерным реактором.

— Бабушка была права: здоровое питание — залог крепкого желудка и крепкого здоровья! — торжествующе пробасил он и принял типичную позу неповоротливого культуриста.

Вытерев салфеткой губы, Козетта грозно подбоченилась:

— Конечно! Это же не ты, а какой-то другой здоровяк недавно сделал разметку биологическим материалом с двух сторон портала! — И она рассерженно приступила к фотографированию наших заказов, меченых наследием Кохта.

Лесли педантично вытер два пальца об свой обвисший плащ и хищно огляделся. На его лице одухотворенно горели жажда открытий и красноватые пятна.

— Тапиока! Аэрозоль! — вдруг скомандовал он.

Фуз, явно противясь «подчинению закоренелому преступнику», с неохотой отдал ему баллончик.

— Блин, сейчас мы все в чём-то убедимся, — отрешенно заметил я, видя, как Лесли, словно робот, деревянно зашагал в сторону «Чесночной пороховницы».

— Тогда я хочу убедиться в этом одной из первых! — вредно заявила Козетта и побежала за Лесли.

Мы с Фузом переглянулись и бросились за ними. Через миг мы вчетвером ввалились в забегаловку. Внутри, как и прежде, никого не было — только кот, старик-хозяин да вялые мухи на окнах.

Лесли тут же начал танцующим шагом перемещаться по запущенному торговому залу, с маниакальными смешками распыляя вокруг себя аэрозоль. Затем он заглянул за барную стойку, на кухню и в холодильную камеру. И кот, и старик лишь лениво проводили его флегматичными взглядами. В итоге аэрозоль оказался повсюду — на нас, на бедном коте, старике, хлебе, только что приготовленной яичнице, вскрытых чипсах, свежих овощах, охлажденных бифштексах, початой банке томатного пюре, одинокой бутылке пива и всём том, куда смог дотянуться невысокий, но вездесущий Прискок.

Спустя нескольких долгих секунд, разбавленных ворчанием кота и нетерпеливым притопыванием Лесли, стало ясно, на ком и на чём были злополучные метки Кохта. Как и ожидалось, метки оказались не только на нас, но и на старике. К напыщенному удовольствию Фуза, метка появилась и на коте. Помимо этого, метки Кохта были на всей еде животного происхождения — даже на подмороженной, а также — во фритюрнице.

Лесли еще раз с подозрением покопался в холодильной камере и зачарованно вынул оттуда один незараженный бифштекс.

— Откуда он? — страшным шепотом спросил Лесли у невозмутимого старика. — Кто производитель?

— А? Энтот? — подслеповато прищурился старик, не обращая внимание на покрывавшие Лесли желтоватые жилки. — Так энтот того — из Австралии. Чистейшая говядина. Дочка привезла. Вот и затесался.

Лесли одержимо взглянул на расползавшийся в его руках бифштекс — и с наслаждением запихнул его себе в рот.

— Вых… выходит, не только ам-американцы вкушают плоть Кохта! — возбужденно хихикнул он, давясь фаршем. — Никакая термическая обработка не уничтожает чертовы метки! Никакие санитарные надзоры на границах не видят их! Хих! Весь мир питается из этой экспортной кормушки! Хих-хи! Но собирают только людей, только американцев! Несчастная зверюшка! — И Лесли заботливо вытер об кота остатки фарша.

Я подошел к сиротливо стоявшей на стойке бутылке пива, сдул с ее горлышка остатки аэрозоля и невозмутимо отхлебнул из нее. Пиво было горькое и явно очень крепкое. У меня в голове сразу же появился легкий ветерок.

— Метка из мяса попала в масло, из масла — в картофель, а из картофеля — в посетителя, коим я и оказался, — цинично заключил я и отсалютовал всем бутылкой с пивом. — Даже кот из-за своей человеческой диеты стал как мы — законченным американцем!

«Законченный американец» тем временем, полуприкрыв глаза, слизывал с шерсти комочки фарша. Морда его была полна блаженства и желтоватых жилок.

— Восхитительно! Уроженец снегов и коррупции беспокоится о том, как жить без любимых американских колобков и американской репы! — участливо поддела меня Козетта, фотографируя зараженные продукты. — О-ля-ля! А ведь США — первые по ожирению среди прочих стран! Еще и День Благодарения устраивают — Кохту!

— Они благодарят не Кохта, а Бога! — не согласился Фуз, доставая из плаща деньги.

— Как видишь, в этой стране у руля совершенно иной «Бог», — цинично заметил я. — Что ты там считаешь?

— Пожалуй, стоит купить всё, что не заражено, — пробормотал Фуз и положил перед задремавшим стариком несколько купюр.

— Давай уж помогу, что ли, — с неохотой сказал я и осушил бутылку с пивом до половины.

Фуз смущенно оглянулся, взял у меня пиво и двумя могучими глотками допил его.