Пирс Энтони - Игры фавна

— Чего они хотят? — устало спросил Леспок.

День снова погладила одну из синих белок в попытке понять.

— Каждый, кто что-нибудь отдаёт в этом мире, получает столько же, — она взглянула на своих спутников. — В этом есть какой-нибудь смысл? Кажется невозможным.

— А с невозможным они как раз привыкли иметь дело, — прокомментировал Леспок. — Значит, это правда. Думаю, нам не стоит ни на что соглашаться, пока не осознаем последствия своих решений. Если дающий что-то получает, то что теряет получающий?

Брови принцессы сдвинулись, когда она снова сосредоточилась на яниках.

— Получающий получает меньше, — сказала она, наконец. — Отдающий — больше.

— Странно, — вставила Ночь.

— Насколько больше и меньше? — уточнил Леспок.

— Не намного. Зависит от личностей. Те, кто много отдаёт, со временем могут превратиться в гигантов. А те, кто много берёт, напротив, уменьшаются вплоть до полного исчезновения.

— Тогда давайте делать выбор осторожно, — сказал фавн. — Если нам нужно слиться с местным народом, а заклинание Кэтрин не работает… — Он сделал паузу. — …Способны ли они нам помочь? Это выглядит невозможным.

— Способны, — подтвердила День.

— В таком случае мы примем от них три вещи: возможность стоять на поверхности под нужным углом, синий цвет и действующую завесу мрака. Не думаю, что нам понадобится что-то ещё. В конце концов, таланты принцесс никуда не исчезли — значит, и наша личная магия останется при нас.

— Они сделают это, — сказала День.

Яники сомкнулись вокруг четвёрки, и внезапно каждый из путешественников поменял окрас и наклон. Яники тем временем слегка подросли — а гости, наверное, чуточку уменьшились.

Леспок вытащил жестянку с заклинанием и пробудил его. Яники потеряли к ним интерес, рассредоточившись по полю в поисках вкусной травы. Значит, завеса мрака снова действовала.

Они осмотрели друг друга. Новый наклон не казался странным, поскольку они уже привыкли к нему на примере яников. Но цвета заинтересовали путников куда больше. Красные волосы Дня теперь отливали лазурью, а её прежде белое платье — аквамарином. Чёрные волосы Ночи сменили оттенок на тёмно-синий, платье стало сапфировым, а кожа — небесно-голубой. Кобылка Ромашка красиво светилась ультрамарином. Леспок приобрёл дымчато-синий оттенок где-то посреди общей гаммы: верхняя половина торса — светлее, нижняя — темнее, копыта густо-синие.

— А мы неплохо смотримся, — улыбнулась День. Зубы блеснули металлически-голубым.

— И теперь вписываемся в обстановку, — согласилась Ночь. — Совсем хорошо.

— Пока да, — кивнул Леспок. — Но из-за событий на Птеро мы знаем, что здесь живут и злодеи, а полную их мощь не знаем. Вот почему я посчитал, что анонимность нам не помешает.

— Теперь, когда мы её получили, что будем делать дальше? — спросила Ромашка.

Леспок ощущал неловкость за самостоятельное принятие решений, но теперь они стали его работой, поэтому пришлось снова поломать голову.

— Нам надо отыскать источник полос. Думаю, синие должны происходить из этой области Пирамиды. Может, из центра.

День наклонила голову.

— Звучит разумно. Тогда давайте двигаться к центру. В какую сторону идти?

Ночь опустилась на корточки и коснулась земли.

— Нам туда, — указала она направление.

— Тебе подсказывает маршрут сама земля? — удивился фавн.

— Я могу рассказать о любом неодушевлённом предмете что угодно. Земля к ним относится. Поэтому я просто выборочно поинтересовалась центром этого места. И он находится там.

— У вас, девушки, и в самом деле, достойные таланты, — с уважением сказал Леспок. — Я и не подозревал, насколько полезными они могут оказаться.

Ночь посмотрела на День.

— Он нас ценит. Ты смутишься или я?

— Сейчас моя очередь, — хихикнула День. Её кожа стала такого же оттенка, как волосы.

Леспок не мог понять, взялись ли принцессы снова за свои поддразнивания, и решил не уточнять. А то вдруг снова заставят краснеть. Их помощь была неоценимой, и всё же сестрички могли передумать и вновь начать озорничать.

Путники направились в центр синего треугольника. Вскоре они подошли к водоёму. Он располагался на склоне горы под таким же углом, как и поверхность земли, но больше их это не удивляло, ведь теперь они и сами шли под этим углом.

Вовремя, как раз пить захотелось, — сказала День. — Это безопасно?

Ночь вытянула руку и окунула в воду палец.

— С какой это стати была твоя очередь краснеть? — внезапно потребовала она ответа. — Вечно ты вперёд лезешь.

День изумилась.

— Твоя очередь может быть следующей. Я не отдавала себе отчёта, что…

— И почему это вообще нас называют близняшками, если ты совершенно не похожа на меня? Твои красные волосы и зелёные глаза всегда меня раздражали.

— Ну, мы теперь обе синие, но…

— И почему ты всегда говоришь первой, а я — за тобой? С самого детства. Выскочка!

— Ночь, я не понимаю…

— Вода! — воскликнул Леспок. — Она как-то повлияла на твою сестру.

День понимающе кивнула.

— Ночь, что это за водоём?

Та сосредоточилась.

— Это заводь Идки… завидки! Она заставляет всех, кто сделает отсюда глоток или искупается, ревновать и завидовать.

Потом она услышала собственные слова и ошеломлённо покачала головой: — О, нет…

— О, да, — сказала День. — Вот почему ты вдруг начала ссориться со мной по пустякам, хотя раньше этого никогда не случалось. Нет, эта вода нам не подходит.

— Точно, — уступила Ночь. — И всё же я не понимаю, почему ты… — Она сообразила, что снова идёт на конфликт, и затихла.

— Лучше нам её не пить, — решил Леспок. — Давайте обойдём её и поищем другой источник для утоления жажды.

— Нам сюда, — послала грёзу Ромашка и потрусила в сторону.

— Скоро завидки кончились, и путники очутились у другого водоёма.

— Можно, я попробую? — спросила День.

— Ну, вот, теперь ты и эту работу будешь выполнять за меня, — проворчала Ночь. Она быстро опустилась на колени и коснулась пальцем воды. Затем встала. — Мне хочется чего-нибудь новенького, — заявила она. — Леспок, взгляни-ка! — И принцесса резко сорвала с себя блузку. Та растаяла, не долетев до земли. На девушке остался только синий лифчик, который едва ли мог сдержать её пышные прелести.

— А это, должно быть, грязевой источник, — предположила Ромашка, судя по симптому.

— А то! — вызывающе воскликнула Ночь, схожим образом избавляясь от юбки. Тонкая полоска вокруг бёдер почти ничего не прикрывала.

Реакцию фавна нельзя было назвать стремительной, поэтому он сообразил отвернуться только сейчас. У него и так появились проблемы, когда в образе девушки пребывала Ромашка; не хватало ещё неприятностей с похабными принцессами.