JK Светлая - Змееносец. Легенда о летящем змее

Королева опустила взгляд на пол… И у нее подкосились ноги. Она не знала, от чего больше. От услышанного или от вида говорящей черепашки.

— Мари! — Мишель присел со своей стороны решетки и взял ее за руку. — Не пугайся, это наш славный Великий магистр.

— Да при чем здесь дядя Маг! — прошипела Мари, вцепившись в его пальцы и не желая их отпускать. — Как ты мог допустить до этого? Ты, взрослый человек, король, отец, в конце концов! — вдруг она замерла с открытым ртом, похлопала несколько раз пушистыми ресницами и выдохнула: — Маркиз жив, да?

— Лучше бы он был мертв, — угрюмо ответил Мишель, поглаживая пальцы Мари. — Лучше и для него самого, и для маркизы Катрин.

Мари тихонько охнула и посмотрела на черепашку, уныло опустившую голову на пол.

— Серж Скриб что? Свихнулся?

— Определенно, — вздохнула черепашка. — Он теперь требует называть себя Якулом и вешает всех подряд, — Великий магистр встрепенулся и посмотрел на короля. — А что у тебя с судебной системой в королевстве, а? Надо бы, когда Мари нас всех спасет, наказать мерзавца.

— За что, хотелось бы знать? — усмехнулся Мишель. — За то, что мэтр Петрунель воспользовался им? А если бы он воспользовался кем-то дорогим для вас? Вы бы и тогда настаивали на расправе?

— Правдоискатель! — фыркнула черепашка. — С такими представлениями о жизни нельзя на трон садиться.

— Так, значит… мэтр Петрунель? Это он все устроил? — спросила Мари и тут же снова вспыхнула: — Мишель! Я никогда в жизни тебе не прощу, что ты отправил меня в Париж! Никогда!

— Мари! Не сердись, — Мишель коснулся пальцами ее волос, щеки, губ. — Я думал о тебе и нашем сыне. Здесь было опасно. Здесь и сейчас опасно. А там для тебя все родное.

— Родное? — опешила королева. — Родное? Все, что у меня есть родного в жизни, связано с тобой! Ты… ты, не спрашивая, отправил меня из дома! Ты не позволил мне быть с тобой в трудное время! Ты отнял у меня право стоять возле тебя! Я — твоя жена! Я имела это право!

Королева рассерженно ударила ладонью по решетке.

— Мари, не волнуйся! Прошу тебя, — Его Величество улыбнулся, любуясь воинственным видом жены. — Подумай о Мишеле. Где был бы он, когда ты была бы со мной?

— Вот именно это нам и следовало обсудить вместе, Мишель! Как же ты не понимаешь? Всего этого могло не быть сейчас, если бы я осталась с тобой! Неужели ты так мало доверяешь мне, что не позволил бы помочь?

— Все это случилось бы, несмотря ни на что. Или ты думаешь, что я взял бы тебя в лагерь? — Мишель рассмеялся, представив свое семейство в королевском шатре. — Все, что я делал и делаю, все это только ради тебя и принца.

— О, да! Какая прелесть! Значит, это ради меня и Мишеля ты сидишь за решеткой, готовясь к смерти!

— Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши семейные дрязги, — раздался с пола голос черепашки. — Но не кажется ли вам, что пора бы обсудить, как выйти из сложившейся ситуации?

— Идите к дьяволу, магистр. Что тут обсуждать? Я попросил вас о маленькой помощи, вы и с ней не справились. И, к слову сказать, в том, что сегодня утром казнят маркизу де Конфьян, есть и ваша вина. Это вы перенесли ее сюда.

— Я перенес ожерелье, — медленно и четко сказал Маглор Форжерон. — Я не виноват, что твоя маркиза была в том чертовом ожерелье!

— А если бы в нем была Мари? — загремел король.

— Если бы в нем была Мари, ей бы хватило ума не злить маркиза!

— Замолчите! — еще сильнее рассердилась королева. — Санграль где?

— Дома, — проворчал Мишель.

— Господи, ну ты хуже ребенка. Меч и доспехи прихватил, а самое главное оставил дома.

— Ты предлагаешь мне расположиться у камина и магией победить всех врагов?

— Правдоискатель! — снова фыркнула черепашка.

Мари обреченно кивнула.

— Значит, — сказала она, — единственная надежда — ожерелье. И где оно может быть?

— Бродило по замку. Сейчас, вероятнее всего, в покоях Якула.

— Так перенесите его сюда! — сказал Мишель.

— Я не могу, — трагично объявил Маглор Форжерон. — Временами я еще кое-как повелеваю… но в этом времени я всего лишь черепашка. И ничего не получается.

По черепашьей щеке покатилась слеза. Мари внимательно смотрела на эту слезу, чуть мерцавшую в полумраке, и, наконец, произнесла:

— Кстати, а почему дядя Маг — черепашка?

В ответ на ее слова Великий магистр разразился громкими рыданиями.

Мишель скривился.

— Мари, прошу тебя. Пожалей его. Я не знаю, что хуже. Возможная виселица или его постоянные превращения.

— Господи, ну и влипли же мы, — пробормотала Мари. И в каменных стенах подземелья раздались чьи-то уверенные шаги. Мари испуганно посмотрела на мужа.

— Маркиз, собственной персоной, — быстро прошептал Мишель. — Мари, спрячься. Он совсем не тот, кого ты знаешь.

— Там ниша в стене, — тут же успокоилась черепашка. — Я там сплю. За решеткой мне неловко.

Мари быстро кивнула и скользнула в спасительную тень подземелья.

Едва она скрылась, как камни, из которых были сложены стены темницы, осветились неровным светом, казавшимся теперь таким ярким. С факелом в руках в темницу вошел Якул.

Он казался совсем другим, чем был еще накануне. Словно за одну ночь постарел на десять лет. Взгляд его пронзительных темных глаз сделался пустым, отстраненным. И только пламя, отражавшееся в зрачках, казалось единственной жизнью, что в нем оставалась.

— Мессир! — бросил он холодно. И в голосе его тоже совсем не было жизни.

— Маркиз! — спокойно отозвался Мишель.

— Своего имени вы не помните, мое — забываете. Ну, ничего. Я освежу вашу память, мессир. Меня зовут Якул. И если вы не назоветесь здесь и сейчас, Катрин де Конфьян будет повешена. Я жду вашего решения.

— Желаете разделить свою вину со мной? Извольте. Но ведь меня недолго будет преследовать ее призрак, верно?

На лице разбойника ничего не дрогнуло. Взгляд оставался пустым и равнодушным.

— Я думал, вы любили ее. А, выходит, она отдает за вас жизнь зря. Мне жаль тратить на вас сук, на котором придется болтаться ей, мессир.

— Merda! Проклятый Петрунель! — выкрикнул Мишель. — Я никогда ее не любил. Уважал и считал своим долгом помочь. А жизнь свою она отдает за вас, настоящего, которого не смогла забыть. Потому что тот, в кого вы превратились, пусть и не по своей воле, не смог оценить ее так, как она того достойна. Жалкий глупец!

— Довольно, мессир, — лицо Якула оставалось бесстрастным. Он открыл дверь его темницы и вынул кинжал. — Этой ночью она говорила о том, как сладки ваши поцелуи. И просила ваш мертвый рот. Ваша ведьма недолго будет ждать вас.

— Да какая из нее ведьма… — пробормотал Мишель, поднимаясь по гладким ступеням, снова и снова посылая Маглора Форжерона ко всем чертям за то, что он перенес сюда Мари.