Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.

Блюдечко погасло, а селяне взволнованно загалдели:

— Совсем распоясалась Яга!

— да что ж такое делается-то, бабоньки!

— Одна надежда на Чернослава...

— Скорей бы уж он Ягу присмирил!

— С Чернославом-то не пропадем, он богатырь славный.

— Он завсегда всюду помогает, добрая душа!

Когда обсуждение поутихло, жадные до зрелищ селяне снова с надеждой уставились на Забаву — что еще новенького им покажут?

К моему удивлению, выпуск лукоморских новостей на этом не закончился. Забава умудрилась набрать репортеров по всему царству, и теперь на тарелочке возник... Колобок. Большой хлебный шар с пронзительными угольками-глазками и вмятиной на месте рта. Пыльный и изрядно раскрошившийся.

— Пока некоторые сыры катаются в масле,— затараторил он,— я, особый гонец Колобок, с опасностью для жизни веду дневной и ночной дозор вокруг замка Кощея. Вот уже неделю катаюсь я вокруг да около высоких стен, затаиваюсь в канавах, залегаю на холмах. Солнце сушит меня безжалостными лучами, роса размягчает мою хрустящую корочку, вороны с голубями пытаются оторвать от меня вкусный кусочек, но меня так просто не остановишь! И вот что мне удалось узнать за эти дни: таинственный и ужасный Кощей живет в замке уединенно, гостей не любит и не привечает. За время моего дозора к воротам поодиночке подъезжали четыре богатыря. Трое вызывали Кощея на смертный бой, но ворота так и не открылись. Каждый из богатырей покрутился у ворот, погрозил Кощею палицей, постращал осадой, но ненадолго их хватило на палящем зное да на сильном ветру. Вскоре и след их простыл, и только я, отважный Колобок, остался нести свою нелегкую, полную опасностей службу. Но одному герою все же удалось прорвать оборону Кощея и проникнуть в замок. Несся он по дороге к замку, будто бы не видя преград на своем пути. И ворота дрогнули перед лицом храбреца и раскрылись. Хорош собой был всадник, по виду — настоящий царевич. Но налицо мне неизвестный. Никак, из заморского царства-государства.

— Эх ты, особый гонец! — с досадой крякнул кто-то из публики. — Хоть бы расспросил, кто таков, откуда?

— Да, поди, он в кустах в то время сидел и трясся от страху,— ехидно заметила какая-то баба.

— Неправда! — оскорблено взвился Колобок.— Я не успел на дорогу выкатиться, как царевич мимо промчался, даже меня не заметил.

— Точно, в кустах отсиживался! — загоготал какой-то детина

— А пока я до ворот докатился, они перед самым моим носом захлопнулись,— не поддаваясь на провокации, продолжил Колобок и, сияя торжеством, добавил: — Но я успел разглядеть его, Кощея!

Публика так и ахнула.

— Неужто? Да каков же он?

—Да говори уж, балабол, не томи,— прикрикнула на Колобка Забава.

— Кощей царевича во дворе встретил,— доложил Колобок.— Царевич только за ворота въехал, а Кощей уже коршуном ему навстречу спешит, загубить торопится. Сам из себя старый, иссохшийся, худой, длинный да нескладный. Борода до пояса, на голове — ни волоса. Зато на лбу обруч медный, что царская корона.

— Ишь ты, чего удумал! — протянул кто-то из сельчан..

— На лицо страшнь1йпрестрашный, продолжил Колобок.— Очи огнем злобным горят, под глазами чернота, вместо щек — впадины. Как будто и не человек он вовсе, а мертвец ходячий.

— Царевича жалко,— тоненько всхлипнула какая-то впечатлительная девица с алой лентой в косе.— Жив ли?

— Два дня уж прошло,— шумно вздохнул Колобок,— а ворота больше не открывались. Царевич таки не возвратился. Но я продолжаю нести свой еженощный и ежедневный дозор, и, как только появятся какие-то вести, вы узнаете их первыми!

Специальный агент Колобок с репортажем из замка Кощея исчез с тарелочки.

— Ну что, люди добрые,— громко окликнула хозяйка,— хороша ли сегодня забава?

— Ох хороша, хороша! — одобрительно загалдели собравшиеся.

— Только мало! — выкрикнул какой-то ненасытный зевака.

— Русалок давай! — потребовал какой-то парень, чем вызвал недовольный рев почтенных матерей семейства.

— Ишь охальник, чего удумал, на девок голых пялиться! — заохали кумушки. А их мужья, заметно оживившиеся при окрике паренька, вынуждены были прятать улыбки в кудлатые бороды и степенно кивать головой, внешне соглашаясь с позицией жен.

— Что ж,— Прищурилась Забава,— покажу вам тогда напоследок то, чего вы никогда в своей жизни не видывали.

Она щелкнула пальцами, и в блюдце вспыхнуло закатное солнце. Да так ярко, что многие с криком зажмурились, а когда отняли руки от глаз, то увидели верхушки деревьев, крыши домов; Синие ленты рек — Лукоморье с высоты птичьего полета. Мне такой вид был не в диковинку. При мысли о недавней Жесткой посадке, которую устроила нам строптивая ступа, я машинально потерла бок. А вот селяне восхищенно заохали и так и подались вперед, расталкивая друг друга локтями

— Гляди-ка, Это, никак, наше село!

— А вон Егоров дом!

— А вон наша изба!

— Маманя, Гляди, наша Буренка!

— Бабоньки, красота-то какая!

— И почему люди не летают, как птицы?

Изображение переместилось в сторону, побежали на экране поля, луга и деревни.

— Вот Неелово, — зашептались зрители, узнавая знакомые места.— А вон Костогрызово.

— А вон, кажись, Хвалево, у меня батя оттуда родом.

— Глядите, Удальцово! У нас там сват живет.

— Брешешь! Оно в другой стороне. Это ж Лиходеево!

— А вон Муходоево!

Изображение моргнуло, и местность изменилась. Лес рассекала широкая дорога, по которой двигались люди, а в стороне возвышался большой деревянный город, обнесенный высокой стеной.

— Златоград! — восхищенно выдохнули селяне.— Красота-то какая!

На блюдце сверкнули позолоченные башенки теремов, и я взволнованно подалась вперед. Что же там случилось в царском тереме, о чем не успела рассказать Агаша? И с чем придется столкнуться иду, когда завтра он прибудет в город?

Вдруг по земле забегали люди, на крепостную стену высыпали лучники, устремив в небо пики стрел. Изображение сделало лихой вираж, ушло в сторону от города и набрало скорость: леса, реки, озера, поля, деревни слились в один поток. Кто-то вскрикнул, у кого-то закружилась Голова, люди встревожено зароптали.

— Что же это такое?

— А теперь поглядите, чьими глазами вы смотрели на наше царство,— довольно ухмыльнулась Забава и сделала пасс рукой.

Изображение покачнулось, словно невидимая камера ушла в сторону, и блюдце отобразило трехглавого Змея Горыныча, кружащего над лесом и пышущего огнем.

Селяне потрясенно охнули.

— Жив, жив, Горилка! — охнула какая-то баба.

— А чего ему станется? — ответил ей мужской бас.

— Так Илья-богатырь еще по весне хвастался, что головы-то ему отрубил!

— Как отрубил, так и выросли,— хохотнул другой мужик.— Илья соврет, недорого возьмет.