Генри Олди - Рассказы ночной стражи

Настоятель кивнул.

— Режущее слово, — отец взмахнул рукой, словно хотел разрубить кого-то пополам. — Он утверждал, что искусство меча и искусство стихосложения едины. Кирэдзи [14] Кирэдзи («режущее слово», указывающее на паузу) разбивает трёхстишие на две части (после первого либо второго стиха), формируя смысловую завершённость. Аналог в русском языке — знаки препинания или разрыв строки. , говорил он, это удар, нанесённый в точно выбранный момент. Режущее слово делит трёхстишие на две части. Решающий удар делит поединок на схватку и победу.

— Вы правы, — согласился настоятель. — Я мало что смыслю в поединках. Но он злоупотреблял сравнениями, это правда. Мы часто спорили с ним на эту тему. Я был младше, я годился ему в сыновья. Удивляюсь терпению досточтимого Камбуна! Терпение было ему не свойственно, скажем прямо. Но при всей его вспыльчивости он ни разу не обругал меня.

— Что, — изумился отец, — даже не ударил?

— Что вы! Я тогда ещё не принял монашество, он вполне мог поднять на меня руку. Но нет, всегда выслушивал до конца, искал аргументы. Я не был единственным…

Улыбка отца вся состояла из горечи.

— Были, Иссэн-сан. Вы были единственным человеком, которого он выслушивал без ругани. Уж поверьте, я знаю, что говорю.

— Искусство меча? Режущее слово?!

Выгонят, подумал я. Вмешаться в беседу старших? Не испросив разрешения? Точно, выгонят.

— Твой двоюродный прадед был не в своём уме, — сегодня отец пребывал в хорошем настроении. А может, хотел, чтобы я присутствовал при разговоре, вот и пренебрёг наказанием за вызывающее поведение. — Он считал, что мы зря отказались от оружия предков. Я имею в виду заточенную сталь.

— Но фуккацу ? Дар будды Амиды?

— Он полагал, что мы впали в заблуждение. Что будда требует от нас иного понимания, нежели то, к какому мы пришли. Что дар — испытание, которого мы не выдержали. Можно сражаться сталью, плетями, палками, кулаками. Это не имеет значения. Нельзя сражаться, если боишься убить врага. Фуккацу , не фуккацу — схватке надо отдавать всего себя, без раздумий и колебаний. Страх перед убийством? Страх за свою собственную жизнь? Два страха как один?! Общепринятую манеру ведения боя он называл предательством. Плевок в кодекс самурая, говорил он. Яма на пути воина [15] Путь воина (буси-до): свод норм поведения самурая. .

Сегодня отец был разговорчивей обычного. Я бы сказал, что сегодня он был скорее бабушкой, чем отцом.

— Но ведь тогда фуккацу царило бы повсеместно! Наступил бы хаос!

— Не всякий поединок заканчивается смертью. И потом, думать о смерти — позор для самурая. А мы думаем о ней постоянно. Так считал твой прадед. Всем самураям, кто спорил с ним, он предлагал схватку на стальных мечах. Убитый продолжит жизнь в убийце, говорил он. А убийца, если он доблестно сражался, непременно попадёт в рай. В ад? Глупости! Откуда взяться аду, если ты бился со всей отвагой! В рай, только в рай! Или новое рождение самураем…

— Поединок? Я бы отказался!

— Все отказывались, — отец смотрел на меня, но видел кого-то другого: безумного прадеда или благоразумных самураев, не знаю. — На стальных мечах, деревянных, на плетях, на чём угодно — в конечном итоге никто не хотел сразиться с ним. Безумец Камбун не был сильнейшим бойцом в Акаяме, но он и впрямь отдавал схватке всего себя, не задумываясь о последствиях. Убей он противника, на улице или в стенах додзё, и тому пришлось бы жить дальше в теле твоего прадеда. Ивамото Камбун-второй, а? Кто бы захотел такой участи? Я уже не говорю о том, что противник мог убить Камбуна, а значит, фактически покончить с собой. Рай? Никто не верил в эти бредни.

Я представил, как мой прадед мечется по Акаяме. Наставляет всех на путь самурая. Проповедует истинное понимание дара будды Амиды. Над ним смеются — втайне, за спиной, опасаясь взбесить сумасшедшего. Отказ от поединка с умалишённым — не позор. Напротив, позор — поединок с умалишённым. Я так ясно увидел его, словно он стоял напротив.

— Он что, ходил со стальными мечами?!

Отец вздохнул:

— Какое-то время. Утверждал, что два меча — знак статуса самурая, что без них мы все простолюдины, кем бы себя ни мнили. Плети? Чепуха! Мы что, погонщики быков? Палки? Палками гоняют бродячих собак! Особым распоряжением князя ему запретили ходить с острой сталью. Князь благоволил к его безумию, считал твоего прадеда воплощением духа предков, живой традицией. Видел в его безумии некое благородство. Разумеется, князь не поощрял его к схваткам на древний манер. Но там, где иной правитель велел бы безумцу покончить с собой, наш князь выказывал бешеному Камбуну своё расположение. Он даже публично хвалил его стихи! И все молчали, не желая гневить правителя…

— Молчали, — подтвердил настоятель.

Кажется, это задевало его больше всех мечей, вместе взятых.

— Умоляю простить меня, но я в недоумении. Не хотите ли вы, уважаемый отец, сказать, что мой двоюродный прадед…

— Нет. Я не хочу сказать, что твой двоюродный прадед бродит по городу и рубит безликих, подписываясь стихами. Он был безумцем, но я-то в своём уме! Твой прадед давно умер, Иссэн-сан подтвердит.

Настоятель кивнул. Сегодня святой Иссэн кивал чаще фарфорового болванчика. Наверное, как и болванчик, предсказывал землетрясение.

Я взял пирожок с начинкой из тёртых каштанов, сунул в рот. Это был последний пирожок в коробке. Сам того не заметив, я сжевал всё без остатка. Вот ведь стыд! Оставался подслащённый ёкан [16] Мармелад из водорослей. , тоже ничего. Отец с настоятелем всё равно не едят, только чай пьют.

Прадед, значит, умер. Стихи, начертанные рядом с убитым каонай , принадлежат прадеду. Кто их мог начертать? Кто угодно, кто знал эти стихи, включая отца и преподобного Иссэна. Разумеется, это не они, это я так, для общего понимания.

«Я слышал от своего деда, — сказал мне господин Сэки, — что прежде, до того, как будда Амида осчастливил нас своим даром, самурай мог без причины зарубить крестьянина или бродягу. Просто так, чтобы опробовать на нём свой новый меч. Цудзигири, “смерть на перекрёстке”. Отец моего деда практиковал цудзигири, о чём не единожды рассказывал сыну. В нашей семье эта история передаётся из поколения в поколение…»

Отец деда. Из поколения в поколение.

— У моего двоюродного прадеда были сыновья? Внуки?

Кивнули оба: отец и настоятель.

— Камбун, сын Камбуна. Я знала его…

Отец прикрыл глаза, словно задремал. Он не замечал, что говорит о себе, как о женщине. Похоже, задремал только отец, бабушка же бодрствовала.

— Твой родной прадед, Рэйден, запретил своему обезумевшему брату появляться в школе, где велись занятия. Позже он отказал ему от дома…