Владимир Сорокин - Доктор Гарин

Он поцеловал руку жене.

— А как же сердечное беспокойство? — улыбнулась та. — Без него наша жизнь убога.

— Убогая, убо-о-гая я! — завыла Агафья.

— Покой покою рознь, — пророкотал Гарин. — Бывает такой покой, что волосы встанут дыбом.

— Да, в хорошем покое всегда найдётся своя доля здорового беспокойства, — заметила Пак.

— А в беспокойстве есть свой покой, — скривила губы Маша.

— C'est interessant! — Графиня улыбнулась Маше.

— Покой, к счастью, нам только снится! — Граф Данила откинулся на спинку своего массивного стула. — Вы правы, уважаемая Ангела. В нынешнем мире мы все обречены на беспокойную жизнь.

Он помолчал, но вдруг выпучил глаза и ударил кулаком по столу:

— И слава Богу!

Все засмеялись. Эммануэль приподнялся с бокалом в руке:

— Я бы хотел уточнить тезис, озвученный моим старым другом и коллегой Ангелой. Речь шла, безусловно, не о банальном покое обывателя или пенсионера. Каждый здравомыслящий политик желает покоя своей стране. Но это не кладбищенский покой, не покой пандемический и не радиоактивный покой. Это покой равномерного, предсказуемого развития, вселяющего в граждан уверенность в сегодняшнем и в завтрашнем дне. В нынешнем мире нарушен именно этот покой. Потеряна уверенность в настоящем и будущем. Мне не хотелось бы омрачать наше застолье, но мы действительно уже давно не знаем, что будет с нами завтра.

— Да, вы точно не знаете, что будет с вами завтра, — задумчиво произнёс астролог Моно. — И мир не знает. Это нынешняя реальность. У русских есть два «проклятых» вопроса — «Кто виноват?» и «Что делать?». Не философствуя долго, я, черногорец, могу с ходу ответить на оба русских вопроса. Виноваты в этом вы, господа экс-правители мира. Уважаемая Ангела только что чуть не со слезами рассказала нам о безмозглых военных, пришедших ей и коллегам на смену и ввергших мир в перманентную войну. Этих военных, мадам, породила ваша идиотская политика. Не обижайтесь, господа pb, но вы недооценили мир, которым управляли. Вы недооценили человека XXI века. Вы правили по-старому, в стиле прошлых веков. И своим политическим высокомерием разбудили средневекового человека, homo medii aevi. И он пришёл. И дал вам пинка.

За столом наступила тишина. Даже Дональд перестал чавкать и непонимающе смотрел на астролога.

Граф Данила вздохнул и произнёс, упираясь кулаком в стол:

— Жестоко. Но правда.

— Что ж, в таком случае мне нечего делать за этим столом, — произнесла Ангела, слезла со стула и на ягодицах поползла из зала.

— Пожалуй, мне тоже. — Эммануэль вытер рот салфеткой. — Merci.

Он спрыгнул со стула и последовал за Ангелой.

— Эй, куда вы? — спросил Дональд.

— Господа, господа, постойте! — стал приподниматься граф Савва. — Право, это не повод нас всех…

Но брат схватил его за запястье:

— Это повод. Садись.

Савва повиновался.

Ангела и Эммануэль покинули зал.

— Это серьёзный повод, брат, — повторил граф. — Моно сказал правду. Она для них до сих пор горька.

— Синьор, что вы несёте, чёрт возьми! — отшвырнул приборы Сильвио. — Кто дал мне пинка? Покажите этого человека!

— Вам дало пинка время, — жёстко отчеканил Моно, глядя поверх Сильвио.

— Мне? Время? Это я дал ему пинка! Я дал пинка моей сонной стране, и она полетела в будущее, как ракета! Вы идиот и ничего не смыслите в политике. Мир до сих пор плачет, вспоминая нас, правда, Владимир?

— Это не я… — жевал тот.

— Простите, господа, нашего семейного астролога, он всегда резок, а часто — жесток в суждениях, — заговорила графиня. — И с нами тоже.

— Мы, видите ли, разбудили homo medii aevi! Да он и без нас жил всегда, во все времена! Жил и здравствовал!

— Но не всегда вылезал наружу, — парировал Моно.

— Чушь! Он царствовал весь двадцатый век! Сталин, Гитлер, Мао, Пол Пот! Наш дуче с ним вполне договорился, но обстоятельства оказались сильнее!

— Я знаю, что со мной будет завтра! — вдруг выкрикнул Дональд. — То же самое, что и сегодня!

— И я знаю, что будет со мной! — продолжил Сильвио. — А вот вы, милостивый государь, не знаете, что будет с вами через десять минут!

Сильвио приподнялся, глядя на Моно, который невозмутимо жевал, всё так же посматривая мимо всех.

— Вы подлец! Вы оскорбили моих друзей, я вызываю вас!

Все замерли.

— Дуэль? — усмехнулся Моно.

— Да, дуэль! Мы будем драться сейчас. Здесь, в этом зале!

— На пистолетах?

— Нет! Как оскорблённый, я выбираю оружие. На шпагах! Граф, надеюсь, они у вас найдутся?

— Обижаете! — заулыбался граф, оживившись. — Пров!

— Ваше сиятельство? — вскочил тот.

— Подать шпаги!

Есаул выбежал из зала.

Моно встал и вышел из-за стола.

— Это не я… — Владимир успокаивающе взял было Сильвио за руку, но тот вырвался, спрыгнул со стула и встал напротив Моно.

Моно скрестил длинные, худые руки на груди. Он был абсолютный антипод круглого, маленького Сильвио — высокий, худой, с большой лысоватой головой. Лицо его, бледное, тонкогубое, со впалыми щеками и глубокими тёмными глазами, по-прежнему ничего не выражало. Покачивающийся же на ягодицах Сильвио весь пылал гневом — огромные губы разошлись, большие глаза хлопали ресницами.

— Ваш астролог умеет фехтовать? — спросила Маша графиню.

— Он всё умеет, — нервно усмехнулась та и произнесла громко: — Господа! Думаю, что не стоит спор о прошлом заканчивать дуэлью! Это глупо! Господин Моно принесёт свои извинения, и всё порешим миром.

— И выпьем шампанского за примирение! — подхватил граф Савва.

— Прошлого и настоящего! — просяще протянула руки графиня.

— Дуэль — это грех, — покачал головой батюшка.

— Грех, грех! — басил дьякон.

— Грехи, грехи мои гнойны-ы-ыя! — вскрикнула Агафья, швырнув яблоком в собак.

— Я готов извиниться, — произнёс Моно с полуусмешкой.

— Никаких извинений! — выкрикнул Сильвио.

— К чёрту извинения! — закричал Дональд. — Я никогда не извинялся! Чёртова мода демократов! Они, видите ли, требуют преклонить колено! Fuck off!

— Это не я, это не я… — с досадой бормотал Владимир.

— Что-то… многовато для одного дня, — проворчала Маша, взглядом ища у Гарина поддержки.

Гарин молчал, с сумрачным изумлением глядя на дуэлянтов.

— Коктейль № 7 мы не взяли с собой… — ответила за него Пак.

Вошёл есаул с двумя старинными шпагами. Граф Данила забрал их у него и, держа шпаги клинками вниз, обратился к дуэлянтам:

— Господа, как хозяин дома предлагаю вам помириться. Честь — великая вещь, но жизнь человеческая не всегда подходящая цена за неё, поверьте мне. Особенно в нынешнее время.

— Я готова примирить вас, — заговорила графиня. — Синьор, мсье Моно у нас на службе, так что я, графиня Сугробова, официально приношу вам самые искренние извинения за него.