Владимир Сорокин - Доктор Гарин

— Графиня! Я предоставлю вам восполнение! — громко объявил Гарин.

Он полез в карман своего пиджака и вынул полупрозрачную полусферу, подаренную богиней Анархией. Встал, дотянулся, положил сферу на живот графине и дважды коснулся сферы пальцем.

Зазвучала музыка из «Лебединого озера», сфера раскрылась. На животе графини возникли декорации, озеро, облака, сверкнула молния, выбежали балерины, и начался балет.

Графиня подняла голову, глядя на это.

Сидящие за столом молча смотрели. Прошли минут десять балета, эпизод завершился, балерины поклонились, декорации сложились полусферой.

Графиня взяла полусферу и, разглядывая, села на столе.

— Чудесно! — произнесла она и перевела взгляд на Гарина. — Доктор, это мне?

— Это вам, графиня, — ответил Гарин.

— Благодарю вас, — улыбнулась она.

— Ты восполнена? — спросил граф Данила.

Она вздохнула, колыхнув грудью, погладила полупрозрачную сферу:

— Да.

— Мы можем продолжить трапезу?

— Вполне.

Графиня спрыгнула со стола и со сферой в руке вышла из зала.

Слуги убрались на полу, постелили на стол новую скатерть и снова обнесли гостей вином и жарким.

— Доктор Гарин, вы… вы настоящий доктор! — произнёс граф Савва, и все облегчённо рассмеялись.

Граф Данила сделал знак песельникам, и те снова встали полукругом и запели. Марфа выбежала вперёд и запела, пританцовывая. Ужин завершился спокойно; после выходки графини все налегли на вино, еду и разговоры, Дональд объелся жареным мясом, и его вырвало. Маша сильно опьянела, и Гарин отнёс её в их комнату на руках.

Как и почти всегда после вчерашнего возлияния, Гарин проснулся рано с несильной, но ощутимой головной болью и медной сухостью во рту. Просторную гостевую спальню освещали первые лучи только что вставшего солнца. Маша спала рядом. Доктор поднялся, проклацал на титановых ногах в ванную, обильно и громко помочился, омыл лицо, пополоскал рот и напился воды. Привычно включил смартик и уже привычно чертыхнулся: сети по-прежнему не было. Он пустил воду в ванну и со смартиком в руке сел в неё, открыл текст Воскова:

Шесть очаровательных, образовательных, блестящих, но не смердящих на солнце-оконце, новых, но не кленовых, а великолепно и победоносно стальных-вольных бульдозеров ДТ-75-М завершили свою тяжёлую, зажолую, героическую, но не элегическую, невероятную, но всем понятную работу-храпоту к полудню-валудню — кучи наисвежайшего, наинижайшего творога-ворога, привезённые в 9:35 и сгруженные, ссуженные двадцатью красными, ярко прекрасными грузовиками-жуками, были сдвинуты, стринуты, сгреблены, стреблены, сдавлены, ставлены, сплющены, спущены бульдозерами-навозерами в центр поляны-светляны и преобразовались, превратовались в белую-смелую восхитительную, удивительную гору-фору. Дивный, непротивный в своей невинной бело-бересто-серебро-зелёной белизне-перлизне берёзовый, тверёзовый лес-чудес окружал, охлаждал поляну-светляну кольцом-концом русской, не этрусской широты-долготы и неги-веги, понимающей и обнимающей весь радостный, хоралостный в своём советском, не немецком счастье-властье мир-кумир. Творожная, непреложная Гора-фора воздвиглась, настигалась на Поляне-светляне Радости-младости! Это ли не доказательство, не законодательство счастья-властья человеческого, молодеческого?! Бульдозеры-навозеры с рёвомпрёвом и ползаньем-ворзаньем воздвигали, надвигали чарующую, слепующую завораживающую, омолаживающую гору-фору из творога-ворога, Творожную, тревожную Горуфору Счастья-властья, предназначенную, обозначенную для совершенных, неоглашенных, очаровательных, любознательных людей-ведей. Сильнейшее, светлейшее, ярчайшее, глубочайшее солнце-оконце освещало, но не опрощало эту гору-фору с голубого, прологого неба-феба, заставляя, засмотряя белоснежный, небезбрежный, свежайший, наинижайший творог-ворог сиять, приять и переливаться, оставаться. Он обязан-повязан переливаться, оставаться, и сиять-приять, и переливаться-оставаться, а не прокисать-нависать, а не пересыхать-усыхать, ибо ссохшийся, обездохшийся, перекисший, перевисший творог-ворог — это чёрный, верчёный угольный, стругальный враг-дурак всего честного, местного и по-настоящему счастливого, несонливого. Враг-дурак всего Человечества-молодечества! А следовательно, стреговательно — враг-дурак и Светлого-метлого Будущего-вудущего!! Но мы не будем, не забудем упоминать-неуминать всё чёрное-верчёное, усохшее-подвздохшее и прокисшее-нависшее, так как оно — прошлое-вошное человечества-молодечества. Будущее-вудущее человечества-молодечества — белый-смелый, свежий-вежий и радостный-фрадостный творогворог! Едва бульдозеры-навозеры завершили-укопошили свершившееся, свалившееся из леса-велеса выползли-хриползли девять-невять белоснежных, простонежных сметановозов-тупоновозов, подъехали, подпехали к прекрасной, некрасной Творожной-сторожной Горе-форе и стали изливать-продливать потоки-волоки нежнейшей, слежнейшей сметаны-снежаны, способной, сподобной заворожить-заснежить и умножить, не уничтожить, но очаровать-ожировать и облагородить-обеловозить, понять, принять, простить, не упустить. Сметана-снежана понимает-обнимает и прощает-воплощает, но если она свежая-вежая, красивая-счастливая и достаточной, очаровательной жирности-эфирности. Она льётся, плётся плавно, славно и могуче, слапуче, покрывая-накрывая родные, ходные русские, неэтрусские луга-флуга. Сметана-снежана течёт-влечёт. А творог лежит-смежит. И воздымается, опарается Горой-форой Творожной-нетревожной. И как только озеро-возеро наибелейшей, наинежнейшей сметаны-снежаны окружило-обложило Творожную-нетревожную Гору-фору, белый-смелый вертолёт-свистоплёт с красной-прекрасной советской, не простецкой звездойвоздой спустился, воплотился с небес-чудес и четверо-ветрево прекрасных, воскрасных людей-ведей спустились-воплотились с него на Гору-фору Творожную, невозможную: Джонни Уранофф, Ляля Рабиндер, Пётр и Настасья Бобровы. Они были обнажены, опражены, чисты, мисты и прекрасны, тропасны в своём высоком, синеоком и светлом, сметлом порыве прорыве. Они соединились неуединились в любовном сановном четырёхугольнике убопрофольнике, войдя пройдя в друг друга прекрасными слопасными частями опростями тел дел, потому что тела дела их прекрасны фугасны и чисты христы тела дела советских хорецких и американских номованских людей фредей готовых мутовых к счастью ненастью и слиянию хорованию во имя Белого смелого Будущего хрудущего Мира кумира если сметана сфортана средней фредней жирности мирности безусловно немногословно когда радость сладость и нежность промежность овладели ими и сладкий некраткий четырёхугольник неуневольник стал смал так сладко зматко и очаровательно содрогательно фротаться и стараться изгибаться и колобраться и прогибаться и белая спелая вечность течность повисла кровисла над Творожной обложной Горой порой Счастья брастья Людей фредей и тогда когда Джонни морони обнажил удожил свой Telecaster-60 заиграл захургал и из-за белых спелых атласных прекрасных берёзовых хорёзовых стволов фролов стали постали выглядывать портягивать тёплы е неёплые советские зарецкие девушки треужки из-за каждой берёзы ферёзы белой смелой выглянула выклюнула советская хронецкая девушка смежушка и подруги подпруги захотели залетели посмотреть подсмотреть и увидеть сновидеть трепетное хрепетное Счастье властье и неуёмную неизломную Радость брадость Четырёх Сопряжённых Четырёх Снаряжённых а Джонни Великий многоликий и Неповторимый сотворимый открыл накрыл свой Божественный торжественный Рот оплот и запел заревел свой самый фамый главный славный волшебный сокрушённый во всём великолепии нераболепии Milk'n'Roll: