Владимир Сорокин - Доктор Гарин

— Нет, доктор. Сцать мне всегда легко.

— В тазу болей нет?

— У меня вообще косточки как-то ломит. Давно уж.

— Ноги не отекают?

— Да нет.

Доктор поправил пенсне, подходя ближе:

— А как у вас с половой жизнью?

— Был любимый, — ответила она, садясь. — Да сплыл.

— Большой ?

— А то какой же!

— Давно расстались?

— Уж тринадцатый месяц как.

— И долго вы с ним жили?

— Годик без малого.

— А до него была половая жизнь?

— Случалось, да нечасто. Нынче достойных больших, доктор, поубавилось. Влюбиться не в кого.

Гарин заложил руки назад и покачался на ступнях:

— Матрёна Саввишна, случалось ли вам быть беременной?

— Вот то-то и оно, доктор, что не случалось ни разу.

— Скажите, а во время полового акта вам не бывало больно?

— Да как же от этого больно может быть? Это ж сладость глубокая…

Она вздохнула, грудь её колыхнулась под халатом.

— А что вас конкретно беспокоит?

— Тяжеловато как-то здесь бывает. — Она сунула руку под халат, трогая пах. — А когда сплю, доктор, когда с боку на бок ворочаюсь, будто во мне что-то болтается.

— Болтается? И болит?

— Не болит. Но чувствую, как болтается. И вообще спать я плохо стала. Завариваю себе валериану, да всё равно не помогает. Просыпаюсь раза три за ночь. Поэтому и встаю поздно.

Гарин задумался, пройдясь по спальне, глянул в окно на реку, развернулся и качнулся на ногах:

— Сударыня, я должен осмотреть вас.

— Окажите милость.

— Для этого мне потребуется таз с тёплой водой, мыло и полотенце.

Матрёна Саввишна позвонила в колокол, тут же возник конопатый Алексашка, и вскоре перед доктором на табуретке поставили таз с тёплой водой. Засучив рукава косоворотки, он тщательно вымыл руки с мылом и, вытирая их, скомандовал:

— Снимите, сударыня, халат и присядьте на край кровати.

Она повиновалась. Кровать её была размером со спальню Гарина. Гарин подошёл к Матрёшке. Огромная, голая, она сидела, положив могучие руки на ещё более могучие ноги. Ладони прикрывали коленные чаши.

— Лягте на спину.

Она откинулась.

— Теперь возьмите ваши ноги под коленками, поднимите их и держите на весу.

Она подняла свои полные ноги с широкими щиколотками и массивными ступнями.

— Теперь разведите ноги пошире.

Она повиновалась.

Гарин приблизился к паху, поросшему чёрными волосами. И почувствовал его запах. Пахло морским неводом. Несмотря на свою густоту, запах не был противен. Гарин взялся за большие половые губы и развёл их. Взялся за влажные малые и тоже развёл. Из влагалища хлынула новая волна запаха. Оно пахло морским илом.

«Гнойных выделений нет, всё чисто…»

Он просунул руку во влагалище и удивился его простору. Рука терялась в нём. Гарин просунул её дальше, дальше и нащупал шейку матки. Потрогал её. Она напоминала тыкву.

«Признаков опухоли нет…»

Пальцы его вошли в шейку матки, и вслед за ними туда вползла рука.

Её тело поднялось и опустилось. Он услышал её вздох.

Рука его вошла в матку. И в ней руке оказалось так же просторно. И теплее, чем во влагалище.

— Сударыня, больно не будет! — максимально громко, чтобы она услышала, проговорил Гарин в её лобковые волосы.

«В матке нет нервных окончаний…»

Рука нащупала что-то круглое.

«Опухоль?»

Но круглое податливо сдвинулось.

«Это не опухоль. Сгусток какой-то…»

Гарин дотянулся, сомкнул пальцы вокруг сгустка. И потянул его к себе. И вытащил из матки.

Тело Матрёшки снова поднялось и опустилось. Гарин вытащил сгусток из влагалища. И подставил левую ладонь. В его ладонях оказался правильной формы шар, размером с теннисный мяч, покрытый сероватой слизью.

— Сударыня, опустите ноги! — приказал Гарин.

Её ножищи опустились на пол с глухим стуком тяжёлой плоти. Она облегчённо простонала. Покрасневший от напряжения нос Гарина навис над шаром. От шара пахло речными заводями.

«Что это?»

— Сударыня!

Она приподнялась и села.

— Полюбуйтесь, что я достал из вашей матки!

Её огромная голова приблизилась, матовые глазки заморгали над ладонями с серым шаром.

— Господи! Эт что это?

— Пока не знаю, — искренне ответил Гарин.

Он потрогал шар пальцем. Внутри, похоже, он был твёрдым. Гарин потюкал по кругляшку ногтем.

— Твёрдое внутри!

— Господи, твоя воля… — Она перекрестилась, больно задев Гарина ручищей.

— Вот что у вас внутри, как вы сказали, болталось. — Поморщась, он потёр задетое плечо.

Гарин подошёл к табуретке с тазом, опустил шар в воду и стал мыть его. Вода помутнела. Шар был покрыт серою слизью, наросшей не за один год. Гарин стал чистить его, сдирая слизь ногтями. Под ней пальцы ощутили гладкую поверхность. Вода ещё сильней помутнела. Слизь была как резиновая, сходила шматками и всплывала на поверхности воды дисперсной мутью. И вдруг — сверкнуло сквозь мутную воду. Гарин содрал с шара последние ошмётки слизи и вынул его.

Шар сверкал перламутром.

— Да это же… жемчуг! — воскликнул Гарин и расхохотался.

В ладони доктора лежала огромная жемчужина.

— Пресвятая Богородица! — Матрёна Саввишна встала и замерла, положив ладони на свою полную грудь.

— У вас в матке выросла жемчужина!

Гарин подошёл к ней и протянул жемчужину. Она осторожно взяла её.

— Это… невероятно! — развёл руками Гарин.

Матрёшка поднесла жемчужину к лицу.

— Жемчужина! — Гарин возбуждённо заходил вокруг. — Росла многие годы! И выросла! Она мешала беременности! И не только! Теперь понятно, теперь понятно многое, дамы и господа! Послушайте! Жемчуг! Это же чистый кальций! Или карбонат кальция? Вот почему у вас ныли кости, сударыня! Жемчужина забирала из организма кальций! Ну-ка, покажите мне ваши ногти!

Не отрывая взгляда от жемчужины, она протянула ему руку.

Ногти на её пальцах были неровные, с ломкими краями.

— Ногти, поди, крошились?

Она не ответила.

— И на ногах тоже! — Он присел над её ножищей. — Дефицит кальция! И ещё! И ещё кое-что!

Он хлопнул в ладоши.

— Конечно! Ваши глаза! Они же матовые! Вопрос: почему они лишены обычного блеска? Ответ: весь блеск забрал перламутр! Матовые глаза, сударыня, матовые глазки без блеска!

Он довольно рассмеялся.

— Теперь у вас и кости ломить перестанет, и сон наладится, и глаза заблестят!

— Глазки мои? — очнулась она. — Ваша правда! Не блестят! Я уж три зеркала поменяла, грешила на них. Господи! Ведь это ж надо!

— Заблестят! Ещё как заблестят! Новую жизнь начнёте!

— Господи! Так вот почему Тимоша меня разлюбил-то! Глазки не блестели! И не забеременела! Из-за этой проклятой! Пропади ты пропадом!

Она с силой швырнула жемчужину. Та ударилась в спинку большого стула, отскочила и покатилась по ковру. Гарин подобрал перламутровую громадину.