Кристина Далчер - Мастер-класс

— Во-первых, — сказала я, — кольцо ничего не стоит вымыть. А во-вторых, то, что ты видишь, тоже искусство. Тебе не нравится?

Он покачал головой, и я поняла: ни капли.

— Хорошо бы мне как-то вытащить тебя, детка, из этого постмодернистского мира и вернуть в мир реальный. — Он наклонил голову сперва вправо, затем влево, затем вернул ее в центральную позицию. — И что ты хотела тут изобразить?

— Секс.

— Хороший или плохой? — Малколм чуть ли не вверх ногами перевернулся, пытаясь уловить какой-то конкретный смысл в красных и оранжевых извивах.

— Хороший, — сказала я. И покраснела.

Он уселся в то кресло, в котором часто любила сидеть моя бабушка. Малколму это кресло совершенно не подходило ни размером, ни симпатичной ситцевой обивкой в цветочек. С другой стороны, вряд ли что-то здесь способно было естественным образом подойти Малколму Фэрчайлду. Он обычно сам приспосабливал окружающий мир к себе и своим нуждам, заставлял его быть подходящим .

— У меня есть новости, — сказал он.

— Хорошие или плохие?

— Отличные!

Я отложила кисть и вытерла руки тряпкой. У меня тоже были новости. Ома давно уже переписывалась по электронной почте со своей бывшей коллегой из Школы искусств и дизайна в Саванне, и в субботу мы с ней собирались поехать в Джорджию, чтобы посоветоваться насчет магистратуры. Мне очень хотелось рассказать об этом Малколму, но мы с ним заговорили почти одновременно и сразу же рассмеялись, так что он предложил:

— Давай ты первая.

— Нет. Давай ты первый.

Так у нас было всегда, особенно в тот год, когда мы с ним обручились.

Он встал, взял мои перепачканные красками руки в свои и торжественно сообщил:

— Я определился насчет программы в магистратуре.

— Это хорошо…

— А ты не хочешь спросить меня, где?

Он так симпатично надул губы, что я тут же заглотила наживку.

— Где?

— В Пенне! — И, прежде чем я успела что-то сказать, он с восторгом продолжил: — У них первоклассное педагогическое отделение. Если совместить это с получением степени по политологии, то мне все дороги будут открыты. И потом — если ты по-прежнему хочешь подумать над моим маленьким предложением — там огромное поле деятельности в области естественных наук. Как раз для тебя. Можно было бы снять квартиру в центре, подкопить деньжат и пожениться, как мы и планировали.

Мы действительно не раз об этом говорили. Но между прошлым летом и нынешним случилось немало других вещей. Я стала гораздо больше писать, пыталась искать новые формы самовыражения. Я уже успела поучаствовать в выставке в Нью-Хэвене, где жюри присудило мне награду. Меня пригласили в Саванну.

— Я…

Малколм поднял руки вверх.

— Погоди. Погоди немного и просто выслушай меня, дорогая.

Я умолкла и стала ждать.

Он вытащил из кармана куртки какой-то журнал и раскрыл его примерно посредине, где была заложена какая-то статья.

— Наука, техника, инженерное дело и математика. Они щедро вкладывают в это деньги, Эл. Полное обеспечение, гарантированная зарплата. А к тому времени, когда я достигну того уровня, к которому стремлюсь, элитным школам, специализирующимся на точных науках, будут выделять еще больше денег. Единственное, что потребуется, чтобы преподавать в такой школе, — это достаточно высокий уровень образования и развития. Но у тебя-то он и так высокий, а будет еще выше, я в этом уверен. — И в восторженном порыве он поцеловал меня по-настоящему, долгим поцелуем. — Ты моя блестящая будущая жена!

Наверное, именно тогда я и начала колебаться, опасаясь, что мне и впрямь никогда не удастся написать ничего впечатляющего, достойного большой галереи, и я навеки застряну в преподавателях, как Ома. Неужели мне хочется, думала я, только смотреть на чужие произведения и ждать, когда кто-нибудь из моих учеников получит золото, надеясь при этом, что и мое имя будут изредка упоминать в художественных кругах, например в чьем-то биографическом очерке? Если, конечно, обо мне вообще хоть кто-то вспомнит. Я представляла себя старухой, живущей за счет своих щедрых детей, и подобный вариант будущего мне совершенно не нравился.

За ланчем у меня состоялся разговор с родителями и бабушкой. Ома была, похоже, очень удивлена, когда я несколько нерешительно высказала сомнения в целесообразности субботней поездки на юг. Я что-то такое врала насчет проекта, который мне надо «подогнать», старательно делая вид, что мне весь уик-энд придется заниматься, а это означало, что мне и от своей студии придется держаться подальше. Та незаконченная картина так и осталась висеть там в воскресенье, когда папа отвез меня в аэропорт, и улыбка Омы, когда она целовала меня на прощанье, не могла скрыть разочарования, таившегося у нее в глазах.

Через четыре дня после Дня благодарения я полностью сменила свой университетский курс, перейдя с искусствоведения на естественные науки.

Как, собственно, и предлагал Малколм.

— Я всего лишь предлагаю. А ты потом кем захочешь, тем и будешь, — говорил он. Но когда я подумала о тех деньгах, которые могла бы получать, преподавая в одной из новых серебряных школ, то сразу на эту наживку клюнула. Довольно борьбы за существование! Хватит подсчитывать в кармане мелочь, чтобы оплатить счет за электричество! Мы подгоним этот мир под себя, мы заставим его подстроиться под наши цели. Мы создадим свой собственный мастер-класс.

Ома допила свой сок и, усталая, снова откинулась на спинку кресла.

— Ты должна перестать думать об этих Коэффициентах, — сказала она. — Или тебе нужно научиться думать о них по-другому. С точки зрения тех вопросов, на которые тебе необходимо получить ответ. Например: хочется ли тебе отправлять свою дочь в одну из этих новых школ?

— Они совсем не такие, как… — Я не знала, как это выразить, и умолкла. — Как в тех местах, где ты родилась.

— Тебе так кажется, Liebchen ?

— Ну конечно! — Ей-богу, это было просто смешно. У моей бабушки доброе сердце, но она всегда была склонна к преувеличениям, а с возрастом эта склонность еще усилилась.

Она махнула на меня рукой, словно ей хотелось, чтобы я немедленно скрылась с глаз долой. Словно почувствовала мою насмешку или заметила в моих глазах недоверие.

— Позже я еще кое-что тебе расскажу. Когда ты будешь готова это услышать. А сейчас мне, пожалуй, пора немного вздремнуть. Положи, пожалуйста, эту… эти вещи обратно в комод.

Из кухни меня окликнула мама — ланч был готов, чудесно пахло Rauladen [14] Мясной рулет (национальное немецкое блюдо) ( нем. ). и Blaukraut [15] Пряная тушеная капуста ( нем .). с приправами.

— Ладно, ты пока поспи, — сказала я бабушке, — а после ланча я снова к тебе поднимусь. — Я поудобней устроила ее в кресле, а нацистскую форму аккуратно свернула и сунула в кедровый комод. Бабушка мгновенно задремала, и я вышла в коридор, тихонько прикрыв дверь в ее комнату.