Элис Бродвей - Вспышка

Кто-то из слушателей – не могу разглядеть кто – восклицает:

– Она права! Мы для них хуже чем скот!

– Нас хотят превратить в покорное стадо, – почти шепчет Сана. – И я вас не пугаю, о нет! Страх замораживает души, лишает сил. – Она оглядывается на старейшин, которые отвечают ей тревожными взглядами. – А когда мы окончательно ослабнем, они нападут и уничтожат нас одним ударом. Ответьте: почему Лонгсайт вздумал помешать нам взять немного еды и лекарств? До него все правители Сейнтстоуна делали вид, будто ничего не замечают. Почему Лонгсайт ищет дорогу к Фетерстоуну? Потому что он намерен напасть! И этой атаки стоит ждать в любую минуту. Нам пора действовать, и быстро! – Сана ненадолго умолкает, давая всем обдумать услышанное. – Отмеченные рассказывают, что мы, как голодное чудовище, растём и становимся всё сильнее с каждым годом. Лонгсайт решил выступить в роли сказочного героя – спасителя нации. Отмеченные жаждут убить дракона и освободить королевство, как в сказке. Они будут счастливы, только когда мы исчезнем с лица земли. А те среди них, кто просит отнестись к нам с уважением, получают знаки забытых.

Я смотрю прямо на Сану. «А ведь она права, – проносится у меня в голове. – Отмеченные не знают, что настоящие чудовища – они сами!»

Фенн поднимается первым, к нему присоединяются друзья. Вскоре уже многие стоят вокруг костра, отбивая ногами особый ритм.

– Конечно, я всего лишь принесла вам дурную весть, – говорит Сана. – Не моё дело указывать вам, что нам теперь делать. Но знайте: Лонгсайт уверен, что сметёт нас одним ударом. Он надеется застать нас врасплох. – Сана обводит всех пылающим взглядом. – А мы встретим его во всеоружии!

На следующее утро, натягивая ботинки, я натыкаюсь в одном из них на новую записку. Некто с очень аккуратным почерком вызывает меня на следующую встречу с посланцем Лонгсайта – с Верити. Кто подбрасывает мне эти записки? В ушах у меня всё ещё звучат воинственные крики, которыми закончился вчерашний ужин у костра. Глубоко вздохнув, я бросаю листок на тлеющие угли и смотрю, как он превращается в пепел.

Первым умер мальчик, которого я уже встречала в больнице, когда мы с Галл помогали Тании. Тот самый малыш с огромными глазами и спутанными вихрами. Он долго болел. Лихорадка его измучила. Врачи – наверное, правильнее назвать их знахарями – забрали его в больницу и присматривали за ним. Но, несмотря на все их усилия, ему становилось всё хуже. Его постоянно тошнило. А потом он умер.

И это только первая жертва. В последние дни многие жалуются на боли в желудке, тошноту и слабость. Тания по вечерам подолгу задерживается в больнице, она работает день и ночь, пытаясь помочь горожанам. И только после того, как умирает третий заболевший, из горя рождаются подозрения.

Сегодня у костра все молчат. Пенни – она ждёт ребёнка – полулежит в объятиях Блейка, и он гладит её по голове. Она очень бледна. Фенн на этот раз не садится вместе со всеми – он обходит костёр по кругу, сжав кулаки. А когда Соломон призывает к тишине и готовится рассказать легенду, Фенн внезапно прерывает отца.

– У всех заболевших очень похожие симптомы. – Юноша оглядывает собравшихся. – Разве вы не понимаете?! Это не просто болезнь! Это яд! Нас травят!

Я и раньше видела, что делает с людьми страх, но слова Фенна вызывают мгновенную панику. Сана поднимается и с упрёком качает головой:

– Фенн, не стоит так всех пугать. Мы должны быть сильными, а ужас ослабляет. Какие у тебя доказательства? У нас и раньше случались эпидемии…

Но переубедить Фенна не так-то просто. Он встречает взгляд Саны, уверенно вздёрнув подбородок.

– Это не просто болезнь, – утверждает он. – Я предлагаю с первым лучом солнца проверить колодец.

У костра разгорается жаркий спор, то и дело слышатся язвительные обвинения. Передо мной разворачивается страшная картина – будто вздымается, трескаясь, лёд. Семьи откалываются от общины у костра, отдаляются, уходят в темноту. Трещины. Осколки. Оказывается, единство жителей Фетерстоуна призрачно, поколебать его очень просто.

На рассвете Фенн первым направляется к колодцу, за ним спешат ещё несколько человек. Он прихватил длинную верёвку, а рядом с ним верная Лаго. У Фенна такое странное выражение лица, что я не знаю, надеяться на лучшее или опасаться того, что принесёт проверка колодца.

– Вы только зря потратите время, – взывает к Фенну и другим Сана. – Идите по домам, займитесь делом. Надо позаботиться о больных. Лонгсайт хочет, чтобы вы испугались, видели врагов друг в друге. Разве вы не понимаете?

Некоторые возвращаются, послушавшись Сану, но мне необходимо увидеть колодец собственными глазами. Это недалеко. Мрачно переглядываясь, мы быстро добираемся до источника воды. Наше дыхание тёплыми облачками пара повисает в прохладном утреннем воздухе. Фенн с помощью другого юноши снимает с колодца крышку и привязывает к своему поясу конец верёвки. Глядя, как Фенн перелезает через край сруба, я невольно задерживаю дыхание. Он скоро исчезает из виду. Верёвка толстая и крепкая, а Фенн очень сильный, но мне кажется, будто он снова уходит под воду, как тогда, на озере. Из глубины колодца доносится эхо его шагов и ворчание. Вдруг Фенн вскрикивает, видимо поскользнувшись на стене старого колодца, но верёвка держит крепко, и он продолжает спуск.

А потом все звуки стихают. Никто не произносит ни слова. Кажется, все затаили дыхание. Мы все ждём хоть какого-то знака, что Фенн жив. Я слышу, как стучит моё сердце, а гул в ушах нарастает с каждой минутой.

А потом из колодца медленно вылетает муха. Всего одна. Гул у меня в ушах становится всё громче, нестерпимее – гудит не у меня в голове, звук идёт из колодца. И над срубом медленно поднимается тёмное облако. Это мухи, целая стая мух, зловещее облако тьмы, при виде которого мы разбегаемся с бессильными криками. Друзья Фенна бросаются к верёвке и наваливаются изо всех сил, вытягивая Фенна на поверхность шаг за шагом. Верёвка явно привязана к поясу Фенна, однако от него не слышно ни звука. Я не в силах отвести глаз от чёрного провала колодца, над которым поднимается отвратительная, чернильно-чёрная масса – её держит над головой Фенн.

Ворон. Огромный чёрный ворон. Он погиб уже давно, от птицы остались лишь перья и кости, да ещё клюв и когти. Труп кишит насекомыми: отвратительными жирными мухами, жуками и личинками. От него исходит невообразимая вонь, как в самом жутком кошмаре; мне её никогда не забыть.