Кассандра Монтег - После потопа [litres]

Стоя на пороге, я заглянула внутрь. У стены стояла самодельная мебель – столик и кресло-качалка. Не узнать мастера по сделанным им вещам так же трудно, как не узнать человека по запаху. Эту мебель смастерил Джейкоб.

Голос, который мне померещился, зазвучал громче. Это Перл!

Я будто очутилась под водой и изо всех сил попыталась вырваться на поверхность. Легкие отчаянно жаждали воздуха, но кислород в них не поступал.

Я кинулась через гостиную на голос дочери. Ворвалась на кухню. Перл сидела вместе со своим отцом за кухонным столом. В руках она держала чашку чая.

Джейкоб. Не в силах отвести от него глаз, я приросла к месту. Я была так потрясена, что, не сдержавшись, ахнула в голос. Рука сама собой взлетела к груди, будто стараясь унять бешеное сердцебиение. Я будто превратилась в каменное изваяние. В голове ни единой мысли. По коже бегали мурашки. Так я и стояла, уставившись на него.

Наконец заставила себя выйти из оцепенения.

– Поставь чашку, – приказала я Перл.

Ошарашенная Перл повиновалась. Осторожно опустила чашку на стол. Я подбежала к ней и подхватила дочку на руки, полной грудью вдохнув любимый запах. Но с Джейкоба глаз не сводила. Поставила Перл чуть позади себя, положив руку ей на плечо. На спине у нее по-прежнему висел мешок со змеями.

Кухня тесная. Все вокруг заставлено посудой. К деревянным стенам повсюду приколоты детские рисунки. Кухню заливает солнечный свет, льющийся через окно над столом. Оно выходит на травянистый склон. Неба не видно, и от этого кажется, что над домом нависла волна травы. Я затосковала по морю и постоянному движению. Невыносимо находиться в одной комнате с одним и тем же человеком. Здесь все такое застывшее, такое неизменное.

Джейкоб совсем не изменился, только похудел, и вид у него был болезненный. Волосы по-прежнему медные, на лице ни морщинки, взгляд карих глаз мягкий.

– Здравствуй, Майра, – тихо произнес Джейкоб.

Он сказал эти слова таким тоном, что я сразу почувствовала себя слабой, уязвимой, будто защитные стены вокруг меня, помимо моей воли, рухнули. Я изо всех сил старалась не поддаваться. Знакомая фигура Джейкоба, угол подбородка, манера сидеть, навалившись на стол, брови, чуть приподнятые, с таким видом, будто он хочет задать тебе вопрос…

Перл посмотрела на меня и заявила:

– Он говорит, что он мой отец. Я сказала, что мой отец умер.

– Майра, она… – Джейкоб не смог договорить. Лицо у него было изможденное, скулы так и выпирали. – Она называет меня другом семьи. Значит, у тебя есть моя фотография.

Я вспомнила фотографию Роу и Джейкоба. Ту самую, которую мы с дедом показывали в портах много лет назад. Перл нравилось ее разглядывать.

– Она спросила: «Вы ведь мамин друг? Где Роу?» Я пригляделся повнимательнее, и у меня дыхание перехватило. А она стоит себе передо мной. Сначала подумал, это привидение. Спросил, кто ее мать, и она назвала твое имя.

Джейкоб посмотрел на меня. В его глазах блеснули слезы.

– А потом он упал, – ровным тоном произнесла Перл.

Джейкоб рассмеялся. По его щеке стекла слеза и упала на стол.

– Настоящее чудо!

– Ты ей никто, – произнесла я. – Никто!

Губы Джейкоба сжались в тонкую нитку. Он коротко кивнул.

– Мы ведь никогда особо не заботились друг о друге? – проговорил Джейкоб.

Я не нашлась с ответом. Джейкоб предал нас, бросил меня и Перл. Иногда при мысли о нем ничего другого в голову не приходило. Легко забыть все мелкие проявления эгоизма и равнодушия, бесчисленное множество случаев, когда мы отворачивались друг от друга. Когда он уходил из дома и по несколько дней подряд проводил с людьми, которых я не знала, вместо того чтобы помогать нам готовиться к отплытию. Когда Джейкоб делился тревогами, а я лишь отмахивалась, делая вид, будто не слышу. Я не хотела все это вспоминать. Иначе ситуация запутывалась, и распутать ее будет не так-то просто.

Я нацелила нож в сторону Джейкоба. Рука дрожала так сильно, что клинок трясся. Меня охватила ярость. Я уже ничего не замечала, кроме него. Но сквозь гнев, будто робкий росток к свету, пробивалась слабость, отчаянная жажда, делающая меня уязвимой. Я хотела знать все, получить ответы на все вопросы, но так же сильно желала заставить его замолчать навсегда.

– Где Роу? – потребовала я ответа.

Лицо Джейкоба исказила гримаса боли. Он опустил взгляд. Я будто ухнула в пропасть и зависла в воздухе. Я отчаянно нуждалась в определенности. Я должна знать точно. Возможно, это единственное, за чем я сюда явилась.

– Где она? – повторила я.

– Болезнь… – начал Джейкоб.

Внешне он не изменился, но голос звучал по-другому. Мягче. Это голос сломленного человека. Джейкоб поднял глаза. Я зажмурилась. От этого голоса почувствовала внутри пустоту, будто меня выпотрошили, как рыбину. Я стояла, пустая и невесомая.

– Пойдем покажу, – тихо произнес Джейкоб и встал.

Мы вышли из дома. Джейкоб повел меня на задний двор. В пень был воткнут топор, рядом сложены дрова. На земле под окном со сломанным ставнем валялось несколько инструментов.

Поднялся ветер. Он пронесся вниз по склону, раскачивая траву. Волосы задувало мне в лицо. Небо потемнело, но трава золотилась и сверкала на солнце.

Мы прошли по маленькому саду, обогнули пристройку, и тут на середине склона я увидела ее. Горку камней с деревянным крестом.

Когда мы подошли к могиле, я рухнула на колени перед каменной пирамидой и стала ждать, когда горе навалится на меня всей тяжестью и я окажусь по другую его сторону. Все эти годы я горевала, потому что Роу не со мной, но оплакивать ее гибель не могла. А теперь я переступила грань и узнала всю величину своей потери.

Я ждала и ждала, но ничего не чувствовала.

Перл опустилась на колени рядом со мной и взяла меня за руку. Стоило ей до меня дотронуться, и плотину прорвало. Будто ледяные глыбы сползли с берега и рухнули в море. Я повернулась к Перл, уронила голову на ее худенькое плечико и разрыдалась. Она погладила меня по волосам.

Я вспомнила лицо Роу. Вспомнила, как она морщила нос, когда улыбалась. Зубы у нее были такие крошечные, что я гадала, когда же они вырастут. Голос Роу звучал тоненько, как птичья трель. Я выуживала из памяти все новые и новые воспоминания, отчаянно желая погрузиться в прошлое.

Я прижимала к себе Перл и вдыхала снова и снова ее запах, пока не успокоилась. Когда наконец села на пятки, краем глаза заметила Джейкоба. Он стоял в стороне от нас, убрав руки за спину и опустив голову. Совсем не так я представляла себе финал своего путешествия: я падаю на колени у могилы Роу, а Джейкоб стоит рядом. Я воображала нас троих вместе – Роу, Перл и меня, – а Джейкоба как будто и вовсе не было.

Постепенно оцепенение уступило место гневу, этому знакомому пылающему огню. Я чуть не испепелила Джейкоба взглядом, но его лицо ничего не выражало: только грустные морщины вокруг рта и глаза, отяжелевшие от усталости.