Николай Старинщиков - Цифры нации [litres]

Народ, привыкший к нововведению, торопился по своим делам. Основной его массе не до оргий на открытом воздухе, и если кому приспичило, так это его дело. Одного такого поджало аккурат под елью, напротив краеведческого музея, на углу у ресторана «Клуб обездоленных мужиков». Посетители данного клуба, люди в основном солидного возраста и положения, включая прокурора республики и председателя судебного присутствия, отвернулись. Они смотрели каждый в свою сторону, но только не в сторону елочки. Зря, что ли, закон принимали…

А эти взяли и склещились, словно собачья пара во время течки. Стоя на коленях. Задница к заднице. И деньжонки у клиента есть, чем расплатиться, и воля к взаиморасчету кипит в груди, однако напрасно. Рядом валялись белые женские туфли.

– Сделай, собака, хоть что-нибудь! – заорал мужик, корчась от боли. – Я уплачу! У меня есть!

Посетители в клубе удивились: как же им, что под елкой, так удалось? Чтобы так-то вот… попа к попе? И остаются в неведении, поскольку сидели перед этим, потупив очи и глядя либо в стакан, либо за реку, либо еще куда-нибудь. А того не заметили, что профура электронного мира, прежде чем оказаться в таком положении, задрала ногу, уперлась мужику в харю стопой и велела развернуться, утверждая, что если он этого не сделает, то останется, кроме прочего, без яиц.

Как тут не подчинишься?! Пришлось разворачиваться. Тем более что член у него давно обмяк и застрял во чреве андроида.

– Соска! – зашелся от крика мужик. – Ты повредила мне член! Я этого так не оставлю!

– Не оставляй, – согласилась электронная дама. – Но я, между прочим, права, потому что за мной стоишь не ты, мужик на коленях, – за мной стоит электронная индустрия, защищенная законом.

Бригада медиков, подоспевшая по вызову администрации ресторана, связалась с диспетчером по делам бардака. Тот шепнул им заветный код. Медики произнесли цифры, и парочка расползлась на четвереньках в разные стороны. Проститутка-андроид вскочила, одернула юбку, обула туфли и подошла к мужику.

– С вас восемь пятьдесят, – сказала дамка.

Получив с несчастного деньги, она, ухмыляясь, посмотрела в сторону ресторана и, сказав: «Чао, бамбино!», зашагала прочь, призывно виляя задом.

Мужик по привычке попытался встать, однако ноги его подвели, и он повалился в траву. Медики положили беднягу на каталку, подвезли к машине, погрузили в салон и, включив сирену, повезли в госпиталь имени Николая Карамзина.

Как выяснилось позже, в этом лечебном заведении оказалось подобных больных около сотни, не считая больных амбулаторных. Последние были, по сути, счастливчиками. Им удалось выскользнуть «из объятий» чудесным способом. Этим способом оказался глушащий удар по ушам андроида, от которого искусственный разум на время слетал с катушек. По сути, это было сродни потере сознания. Механизм захвата на время расслаблялся, и клиент уходил не заплатив.

– Уроды! – блажил старичок-хирург, осматривая больных. Столько опухших, отливающих чугуниной членов ему еще не приходилось видеть. Бывало, залетят один-два в полугодие, но чтобы в таком количестве и с подобными травмами, такого не было никогда. Целыми партиями. – Кастрировать поголовно! – подвел он черту прилюдно.

– Вы не имеете права, – таращились на него больные, – мы такие же люди…

– Я не про вас говорю, – ощерился дед. – Я о тех, которые там сидят, которые это допустили. Вот их я бы кастрировал, чтоб не плодили себе подобных…

– Что со мной будет? – спросил один неврастеник. – У меня дети, жена…

– А? Что? – прикинулся слабослышащим дед.

– Со мной! – повторил больной. – Что будет?!

– Делов-то… – осклабился престарелый хирург. – Отрежем под корень, штыба не донимал в будущем…

Потому что на меня одного такую ораву – это голимый садизм…

Дед, естественно, импровизировал, нагоняя страх.

– А-а-а! – завопил другой больной. – Сделайте что-нибудь!..

– Как же… Конечно… Мы вам новый пришьем… От покойника… У нас со вчерашнего дня завалялся один…

В палату вбежал молодой человек в белом халате и разинул рот на пожилого доктора. В том духе-де, что у вас происходит, Иван Пантелеевич? Вы чем вообще думаете? У нас же как минимум пандемия… На такое заявление он имел полное право, поскольку замещал начальника госпиталя по вопросам хирургии. Этот деятель был неумолим в случае споров на медицинские темы.

– Оп-па, – спокойно удивился дед, – приехали… Это где же про такое написано, чтобы травма – и вдруг пандемия?

– Какая на хрен травма! – перебил его шеф. – Пандемия! Однотипные! За короткий срок заболевания! С большим охватом населения! Ты понял меня, Пантелеич?!

– Так точно! – поддакнул тот.

– Вот и хорошо, – обрадовался шеф.

– Давно бы так сказали, а то я ведь не знал… – пробормотал Пантелеич. – Слава богу, разобъяснили. Пан-де-ми-я… Никогда бы не подумал, что искривление полового члена – это теперь так называется.

Он развернулся и вышел из палаты строевым шагом.

На следующее утро о происшедшем стало известно в правительстве – причем не только о происшествии возле «Клуба обездоленных мужиков», но о картине в целом. Пострадавших за истекшие сутки набралось целый полк, и правительству надлежало принять срочные меры. Правительство объявило экстренное заседание. На него собрали всех, включая главного прокурора и председателя Высшего судебного присутствия. Тут же, само собой, присутствовало руководство госбезопасности во главе с Жердяем и Виноградовым, а также комиссар полиции Римов.

– А Самоквасов-то оказался прав… – удивился Виноградов. – Будто в воду смотрел, провидец.

– Вот тебе и археолог… – согласился Жердяй. – Надо к нему присмотреться…

Правительство сидело за овальным столом, в конце которого, в широком кресле, расположился председатель Большов. Открыв заседание, Лев Давидович предоставил слово министру здравоохранения.

– Прошу вас, Зоя Аркадьевна, – сказал он. – Доведите до членов правительства суть вопроса, – и стыдливо опустил голову в бумаги, лежащие перед ним на столе.

Министр, крепкая дама лет сорока, в светлом кремовом пиджачке, поднялась и поправила на голове копну огненно-рыжих волос.

– Как бы это точнее выразиться, – начала она, – чтобы понятнее было… Одним словом, нашему государству в лице наиболее продуктивной части мужского населения причинен, я бы сказала, непоправимый урон, поскольку за один вечер мы лишились полутора тысяч здоровых членов нашего общества… То есть они, конечно, пока никуда не делись – они у нас есть… Но в настоящий момент ни на что не способны, потому что теперь как евнухи – у них поголовное искривление полового члена, что приводит к невозможности совокупления и, как результат, к упадку деторождаемости…