Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

Я закрыла глаза и досчитала до восьми, потом повторила вопрос.

Сид ответил.

– То бардова трагедия шотландца, что пролил столько крови. Какие тут сомненья?

Он повел рукой в сторону портрета Шекспира, который всегда стоит рядом с его зеркалом на крышке запасной шкатулки с гримом. Поначалу бард на этой картинке казался мне слишком уж педерастичным: какой-то школьный учитель с нездоровым интересом к ученикам, но постепенно я привыкла и даже очаровалась им.

Сид не спросил, почему я не задала этого вопроса мисс Нефер. Все в труппе знают: целый час перед началом спектакля она вживается в роль, а потому если и открывает рот, то лишь в связи с предстоящим представлением или чтобы перегрызть тебе глотку, когда пытаешься сказать ей что-нибудь важное.

– Сегодня «Макбет», – подтвердил Сид, снова принявшись корчить рожи: левая бровь вверх, правая – вниз, потом в обратном порядке, потом все сначала, потом передышка. – И я играю несчастного Гламисского тана [100] То есть Макбета; тан в Шотландии – лорд, глава клана. .

На это я ему:

– Все понятно, Сиди, но что нам делать с мисс Нефер? Она уже нарисовала себе бровки и заострила носик, чтобы играть королеву Лиз, хотя дальше этого пока не зашло. Классная работа. Это я про нос говорю. Ни в жизнь не догадаться, что это замазка, – все решат, что пластическая хирургия. Но у жены Гламисского тана такой носик будет выглядеть довольно странно.

Сид помедлил одной секундой дольше обычного (и я подумала: что-то он сегодня немного не в себе), потом прочистил горло и сказал:

– Айрис Нефер оделась доброй королевой Елизаветой, чтобы прочесть пролог к трагедии – пролог, что сам я написал одной неделей ране. – Он выкатил глаза. – Это эксперимент нового театра.

На это я сказала:

– Сиди, что тут нового? Во времена Шекспира прологов было сколько угодно. У него половина пьес с прологами. Да и при чем тут королева Елизавета? Она уже была на том свете, когда он слепил своего «Макбета» [101] Английская королева Елизавета умерла в 1603 году, «Макбет» написан Шекспиром в 1606 году. , в котором сплошное колдовство и который направлен против короля Якова.

Сид ухмыльнулся, глядя на меня, и сказал:

– Ответь, дитя, в куриных ты мозгах как умещаешь груз сей книжных знаний?

Я в ответ:

– Сиди, когда целый год торчишь в актерских уборных, тетатетничаешь с умнейшими исполнителями шекспировских ролей, то волей-неволей чему-то учишься. Конечно же, со мной случай особый – недоумок, несчастная малютка АиА, живущая твоими милостивыми подаяниями, и не думай, пожалуйста, что я этого не ценю. Но…

– Ты «АиА» глаголешь? – нахмурился он. – Мне помнится, что новые весельчаки, отказчики от хереса и эля, АА [102] Имеется в виду Общество анонимных алкоголиков. зовутся.

– Агорафоб и Амнезийщик, – сказала я ему. – Сиди, хочу тебе сообщить, что мне известны эти пьесы. Пролог к «Макбету» в устах королевы Елизаветы – это такой же анахронизм, как если бы ты поместил ее у стапеля английского космического корабля, чтобы она разбила бутылку шампанского о корму.

– Ха! – вскричал он так, будто поймал меня на ошибке. – Но разве, провозгласив новую Елизавету, мы не послужим к вящей славе империи? А может, еще и воскресим для новых подвигов первого пилота, второго пилота и навигатора – Дрейка, Хокинса и Ралея? [103] Известные каперы на службе королевы Елизаветы. А корабль пусть называется «Золотая лань»? [104] «Золотая лань» – название корабля Фрэнсиса Дрейка. Экий вздор, моя милая!

Он не закончил на этом.

– Мой пролог – анахронизм?! Вот уж сказала так сказала! Червям земным такого не понять. Ты полагаешь, что вонючие ракеты и расщепленный атом добавили нам разума? Сам Бард анахронизмов был не чужд. Он надевал очки на Лира-короля, а в доме Цезаря у Барда тикают часы, и римлянин сей у него зарыт был в землю, а не сожжен, а Чехословакия у него имеет выход к морю. Иди проспись, дитя.

– Какая еще Чехословакия, Сиди?

– Ну Богемия, без разницы все это. Оставь меня теперь, прекрасное дитя. Ступай своим путем. Мне нужно поразмыслить над важными вещами. Возглавлять репертуарный театр – это тебе не примечания Фернесса [105] Хорас Говард Фернесс (1833–1912) – известный американский исследователь творчества Шекспира, составитель полного собрания его сочинений. читать.

Заглянул Мартин – объявить, что до начала осталось полчаса; в своей торжественности, в кроссовках, джинсах и грязной футболке он был больше похож на мальчишку из неблагополучного квартала, чем на последнего Сидова рекрута, помощника режиссера сцены и работящего юнца, хотя на сей раз он даже побрился. Я собиралась спросить Сида, кто будет играть леди Макбет, если не мисс Нефер, или, если у той будет в спектакле две роли, не нужно ли мне помочь ей с переодеванием. Наряжается она медленно, а костюмы Елизаветы совсем как настоящие – с корсетом и всем прочим. Вдобавок у меня не было ни малейшего сомнения, что ей придется повозиться с носом. Но тут я увидела, что Сиди уже накладывает альболин, чтобы грим не въедался в поры кожи.

«Грета, ты задаешь слишком много вопросов, – сказала я себе. – Всех заводишь и напрягаешь собственную несчастную рахитичную головку». И я удалилась в гардеробную, чтобы унять немного нервишки.

Гардеробная, а она находится в конце гримерной, – самое подходящее место, чтобы унять нервишки и разбудить фантазии любого ребенка, включая и помешанную взрослую, которая, притворяясь ребенком, пытается сохранить остатки своего рассудка. Начать с того, что для шекспировских пьес тут есть постоянные костюмы – все в стекляшках, блестках и парче. И сценические доспехи, и великолепные римские тоги с грузиками по кромке, чтобы складки красиво ниспадали, и бархатные ткани самых разных расцветок – прижмешься к ним щекой и мечтай себе; а также великолепные костюмы других наших любимых пьес: «Пер Гюнт» Ибсена, «Назад к Мафусаилу» Шоу вместе с переработанными Хиллардом для сцены хайнлайновскими «Детьми Мафусаила», «Из жизни насекомых» братьев Чапек, «Фонтан» О’Нила, «Хассан» Флеккера, «Камино Реал», «Дети Луны», «Опера нищих», «Мария Шотландская», «Беркли-сквер», «Дорога в Рим» [106] «Камино Реал» – пьеса Теннесси Уильямса, далее по порядку пьесы соответственно Мартина Флавина, Бертольта Брехта, Джона Гея, Дж. Л. Болдерстона, Максвелла Андерсона, Роберта Шервуда. .

Есть костюмы и для специальных и музыкальных постановок – «Гамлета» в современном платье, «Юлия Цезаря» в обстановке какого-нибудь диктаторского режима 1920-х годов, «Укрощения строптивой» в первобытных одеяниях и леопардовых шкурах, где Петруччо появляется верхом на динозавре, «Бури», в которой действие происходит на другой планете и начинается все с крушения космического корабля – а это с полдюжины космических скафандров, они, вообще-то, легонькие, но вид у них самый настоящий; добавим сюда самые диковинные костюмы внеземных зверей для Ариэля, Калибана и других монстров.