Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

Спар тут же порезал палец о первый из них – полукруг, одна часть которого была тускло-розовой, а другая ярко сверкала. Он снова, уже более осторожно, ощупал странный предмет, не замечая крохотных красных шариков, бурливших возле его пальца. На розовых частях полукруга, сверху и снизу, были неравномерно расположенные выемки. Спар засунул его себе в рот. Десны точно совпали с выемками. Спар открыл рот, а затем осторожно, чтобы не прикусить язык, закрыл. Раздался глухой щелчок. Теперь у него были зубы!

Когда Спар взял второй предмет, руки его затряслись, и не только из-за абстиненции.

Два толстых круга соединялись короткой планкой. От каждого отходил длинный изогнутый стерженек толще планки.

Спар дотронулся пальцем до одного из кругов и почувствовал щекотку, совсем как от прикосновения трубки к глазам, только более острую, почти болезненную.

Трясущимися еще сильней, чем прежде, руками он приложил хитрое устройство к лицу. Изогнутые стерженьки зашли за уши, круги накрыли глаза, но не настолько плотно, чтобы снова стало щекотно.

Теперь он отчетливо все видел. Все имело резкие границы, даже растопыренные пальцы на его руках и… сгусток крови на одном из пальцев. Он издал крик – низкий удивленный вопль – и осмотрел кабинет. Видеть десятки самых разных предметов так же четко, как изображения Козерога и Девы, поначалу оказалось выше его сил. И он закрыл глаза.

Когда дыхание слегка успокоилось, а дрожь унялась, он осторожно открыл глаза и принялся рассматривать предметы, прикрепленные к растяжкам. Каждый из них был чудом. Спар не знал назначения половины этих вещей. Некоторые, знакомые прежде по расплывчатым контурам, чрезвычайно удивили его своим видом – расческа, щетка, книга со страницами (бесконечные ряды черных значков), наручные часы (маленькие картинки на круглом основании с изображениями Козерога, Девы, Тельца, Рыб и всех остальных, а кроме того, узкие планки, которые расходились от центра и двигались по кругу – одна медленно, другая быстро, тогда как третья вообще стояла на месте, – показывая на какой-нибудь знак зодиака).

Спар и сам не заметил, как оказался возле стены, от которой исходил мертвенный свет, и посмотрел на нее с новообретенной отвагой, хотя с губ его опять сорвался удивленный вопль.

Свет шел не отовсюду, хотя его источник занимал добрых четверть поля зрения. Спар дотронулся до твердой прозрачной пленки. То, что он увидел за ней – очень далеко за ней, как начал понимать Спар, – было полной, абсолютной чернотой с великим множеством маленьких… точек яркого света. Поверить в точки оказалось еще труднее, чем в четкие границы, но он не мог не верить тому, что видел.

А посередине, заслоняя собой всю эту черноту, раскинулся огромный мертвенно-белый круг, усеянный мелкими колечками, яркими линиями и более темными пятнами.

Круг, похоже, не питался электричеством и совершенно точно не был охвачен пламенем. Немного погодя в голову Спара пришла дикая идея: свет отражается от какого-то предмета, более яркого, находящегося за «Прорывом».

Невообразимо странной казалась сама мысль об огромном пространстве за пределами корабля. Все равно что думать о реальности, вмещающей в себя реальность.

Однако, если «Прорыв» находится между предполагаемым источником яркого света и пятнистым белым кругом, его тень должна падать на этот круг. Если только корабль не бесконечно мал в сравнении с ним. Эта идея казалась слишком фантастичной, чтобы принять ее.

Но разве хоть что-нибудь может быть слишком фантастичным? Оборотни, ведьмы, точки, очертания, размеры и пространство – разве они не выходили за пределы всего, кроме самой безумной веры?

Когда Спар впервые увидел мертвенно-белый объект, тот был круглым. И все это время Спар, сам того не сознавая, слышал и ощущал шум ленедня. Но теперь передний край круга постепенно исчезал, и тот становился кособоким. Спару оставалось только гадать, двигался ли предполагаемый источник света, поворачивался ли белый круг, или «Прорыв» огибал этот белый круг. Такие мысли, особенно последняя, были слишком ошеломляющими, почти непереносимыми.

Спар подплыл к открытому люку, задумался, следует ли закрыть его, и решил, что не стоит. Проход снаружи принес новое удивление: он исчезал где-то вдали, постепенно сужаясь. На стенах были… стрелки. Красные показывали на левый борт, откуда появился Спар, зеленые – на правый, куда он направлялся. Эти стрелки раньше казались Спару вытянутыми пятнами. Он подтягивался по отчетливо видимому – просто удивительно! – тросу, но диаметр прохода оставался неизменным вплоть до фиолетового главного коридора.

Ему очень хотелось помчаться за зеленой стрелкой к правому борту «Прорыва», чтобы проверить, есть ли там предполагаемый источник света, и в деталях рассмотреть дымчато-оранжевый круг, который так угнетающе на него действовал.

Но Спар решил, что должен сначала сообщить на Мостик об исчезновении Дока. Может быть, он встретит там Дрейка. А еще нужно рассказать о пропаже сокровищ Дока, напомнил он себе.

Проплывающие мимо лица восхищали его. Какое разнообразие носов и ушей! Он обогнал знакомую сгорбленную фигуру, оказавшуюся старой женщиной, нос которой почти соприкасался с подбородком. Та шевелила пальцами, делая что-то странное с двумя узкими палочками и мотком пушистых нитей. Подчиняясь внезапному импульсу, Спар нырнул вниз, поймал старушку, и они вместе закрутились в воздухе.

– Что ты делаешь, бабушка? – спросил он.

– Вяжу, – сердито фыркнула она в ответ.

– А что за слова ты говоришь?

– Названия вязальных узоров, – сказала она, вырвалась от него и снова забормотала: – Песчаные дюны. Молния. Солдаты на марше…

Спар рванулся к центральному проходу и вдруг заметил, что уже добрался до синей шахты, ведущей наверх. Он ухватился за быстро движущуюся полосу, не думая о том, что может обжечься, и поднялся на Мостик.

Оттуда он увидел множество звезд. Прямоугольные радуги оказались батареями разноцветных мигающих лампочек. А молчаливые офицеры выглядели очень старыми и заспанными, чисто механически отдавая приказы с помощью жестов. Спар засомневался, знают ли они, куда направляется «Прорыв»… знают ли вообще о чем-нибудь, происходящем за пределами Мостика.

К нему подплыл молодой смуглый офицер с вьющимися волосами. Лишь когда он заговорил, Спар узнал в нем энсина Дрейка.

– Привет, дедуля! Слушай, а ты помолодел. Что это за штуковины у тебя на глазах?

– Бинокль. Помогает лучше видеть.

– У бинокля есть трубки. Что-то вроде телескопа.

Спар пожал плечами и рассказал об исчезновении Дока и его большого черного мешка с сокровищами.

– Но ты сам говорил, что он крепко выпивал, а в мешке у него, по его же словам, хранились сны. Похоже, он был не в своем уме и просто отправился за выпивкой куда-то еще.