Юрий Астров - Джинны пятой стихии [антология]

Правда, случаются коллизии, вплоть до драматических, которые лишь подтверждают правило.

В свое время очень поразили Нину жители пятиэтажки почти в центре Волгограда, на Рабоче-Крестьянской. Отцу институтской подруги, кадровому военному, после увольнения в запас дали квартиру в доме, куда переселили обитателей снесенных бараков, мазанок и халуп с окраин… И попали они, словно кур в ощип, потому как подобрался там контингент еще тот. И по внешнему виду, и по поведению, и соответственно по общему уровню… Достаточно было беглого взгляда на обитателей того дома, облепивших лавочки у подъездов, а лавочки не пустовали с раннего утра до поздней ночи.

Приходя к подруге, Нина старалась как можно незаметнее проскользнуть мимо, что, конечно, было совершено бесполезно. Полной мерой получала она и ощупывающие взгляды, и оценивающие высказывания, и прочую словесную мерзопакость — и в лицо, и в спину. А иной раз приходилось даже отпихивать с дороги особо настойчивых и, как правило, неустойчивых на ногах человекообразных особей… А уж что творилось в подъезде, и вспоминать не хотелось.

Новые жильцы перенесли в многоквартирный дом — с водопроводом и канализацией, горячей водой, газом и центральным отоплением — барачный образ жизни, обусловленный привычкой к водопроводной колонке на соседней улице, к щелястому нужнику из горбыля, выгребной яме посреди двора, к дровяной печи для отопления, сформировав и здесь свою собственную, привычную среду обитания…

Да что там говорить, непохожими могут быть и вполне благополучные на вид дома, в которых живут тоже на вид вполне благополучные люди. Например, сравнить дом, где получил квартиру Юрий, и дом академический, в котором жил Баринов. В подъездах одного — кошачий и табачный дух, облупившиеся потолки и стены, щербатые ступеньки и тамбур без одной двери, в другом — свежебеленые потолки и бежевые блестящие панели, художественно обитые светло-коричневым дерматином двери квартир, плети декоративных цветов в кашпо между площадками…

К разделению и расслоению начинают привыкать с детства: школы элитные, школы обычные, школы с уклоном. А внутри них — сильные классы, слабые классы, а также классы с углубленным изучением чего-то. Высшее образование, если, разумеется, сподобился его получить, разводит подрастающее поколение еще дальше. В провинциальных пединститутах, сельхозах и политехах — один контингент, в МГУ — другой, в МГИМО — третий, в «Бауманке» — четвертый, в иностранных языков имени Мориса Тореза — пятый…

С одной стороны, среда заставляет человека выбирать сферу деятельности, с другой — выбранное занятие почти автоматически вводит его в определенное общество. Кто-то становится продавцом, а кто-то — инженером-конструктором, кто-то — программистом, а кто-то — бетонщиком. Лаборантом в НИИ или дояркой в колхозе. Военным или рабочим. Учителем, прядильщицей, маляром, врачом, фрезеровщиком, журналистом, водителем, космонавтом… Со своей сферой жизненных интересов, со своим кругом общения, со своим социальным статусом и нишей обитания.

Так вот, ее среда не предусматривала существование таких людей, как Коровников. Хотя допускала, что они вообще-то есть. Имела право на жизнь гипотеза о наличии где-то там разных телепатов, гадалок, целителей, провидцев и лозоходцев. Равно как заведующих отделами ЦК, академиков, лауреатов государственных премий, киноактеров, олимпийских чемпионов, дикторов Центрального телевидения… Просто-напросто их жизненные пути нигде не пересекались. С Нининой средой скорее могли соприкасаться выходцы из других сфер обитания — бичи, нищие, «алкашащиеся трудящиеся», колхозники из сельской глубинки…

В экстрасенсорику она не верила и ни с чем похожим никогда не сталкивалась. Сидел, правда, мелкой занозинкой тот случай с бабкой, к которой они с матерью носили маленького Сереженьку для «снятия сглаза», да мало ли у каждого подобных мелких занозинок! Если их все учитывать, неизвестно, в какие дебри можешь забрести…

А уличных цыганок — «Позолоти ручку, красавица! Всю правду скажу!» — считала элементарными мошенницами и воровками и обходила стороной, торопливо прибавляя шаг. Ее знакомые такую позицию, как правило, разделяли. Скажем, когда к Юре на улице подкатывала цыганка: «Дай закурить, яхонтовый!» — он, попыхивая сигаретой, коротко бросал: «Некурящий!» — и независимо следовал дальше, не обращая внимания на проклятия вдогонку, на угрозы всяческих бед и напастей на его голову.

Как сугубый «технарь» Нина привыкла мыслить категориями точными, доказуемыми и исчисляемыми и искренне считала: если что-то можно измерить — это существует непосредственно и объективно. Все остальное — от лукавого. Обладая среднестатистическим набором знаний и умений, согласно полученной специальности, звезд с неба не хватала, карьерным ростом озабочена не была, в науку не стремилась, и такое положение, в общем, ее вполне устраивало. По поводу своего общего уровня развития она тоже не комплексовала, смело причисляя себя к интеллигенции. Поскольку, как шутили в ее кругу, интеллигентный человек обязан отличать Гегеля от Бебеля, Бебеля от Бабеля, Бабеля от кабеля, кабеля от кобеля, а кобеля от сучки. Ну а не интеллигент соответственно мог отличить лишь последнее от предпоследнего.

Телепаты, лозоходцы, гадалки и предсказатели значились у нее в одном реестре с ведьмами, кикиморами, Кащеем Бессмертным, домовыми, лешими, мануальными целителями, Вангой, Джуной и маленькими зелеными человечками…

Нет, конечно, интеллектуальный и квалифицированный треп о «порче» и «сглазе», о «конце света в 2001 году» и «вертящихся туннелях», которые описывают вышедшие из клинической смерти, спиритизме и ясновидении, мыслящих дельфинах и снежном человеке, инопланетных базах на оборотной стороне Луны и переселении душ у них тоже практиковался. Главным образом — «за рюмкой чая». И иногда даже считался «высшим пилотажем».

Да вот только конкретных лозоходцев, медиумов, похищенных и возвращенных внеземными гуманоидами, свидетелей падения Тунгусского метеорита, участников Куликовской битвы, умельцев наведения и снятия порчи или специалистов по «кожному зрению» среди ее знакомых как-то не находилось…

И вообще — Нина удивилась пришедшей вдруг мысли! — за свою жизнь мы встречаем не так уж много людей, а знаем более-менее близко и того меньше!..

Она постаралась навскидку подсчитать свой теперешний круг знакомых, заведомо беря по максимуму. Включая тех, кого она знала в лицо, не обязательно по имени-отчеству.

Во-первых, нынешние сослуживцы, а их больше всего — человек 250–300. Сослуживцы по прежнему месту работы — около двух сотен. Во-вторых, соседи по дому — человек 40–50. Далее приятельницы, однокашники, хорошо знакомые, другие люди, не входящие в эти категории — не более сотни. А еще — учителя и ученики в школе, где учится Сережа. Сослуживцы и приятели мужа. Знакомые, приятели и соседи родителей. Продавщицы в соседних магазинах, врачи и медсестры в поликлинике, почтальонша, дворник, кассир в сберкассе, кондукторы в автобусах ее маршрута… на это кладем еще сотню человек. Совсем уж шапочные знакомые — еще сотня-другая… Дикторов телевидения, популярных киноактеров, политических деятелей, писателей и поэтов считать не будем.