Юлия Меган - Ген молодости

– М-м, как здесь удобно! – блаженно прикрыла глаза женщина. – Первый раз сижу на подобном диване. Они все такие? Где вы их взяли?

– Так я вам и сказал! – отозвался Джон.

– Тоже подарок с Цениавии, который вы скрываете от всего человечества?

– А вы на редкость догадливы!

Было непонятно, то ли профессор иронизирует, то ли, действительно, миссис Вайлоу попала в точку.

– Где мне присесть? – спросил он. – Я имею в виду, чтобы это было максимально комфортно для вас. На соседний диван, на диван напротив или, может быть, рядом с вами?

«Только не рядом!» – ужаснулась Эмили.

– Садитесь напротив!

– Так я и думал! – Мужчина понимающе поднял брови. – И, хотя солнце будет светить мне прямо в глаза, ради вас я готов потерпеть.

Он занял указанное ему место и, не испытывая ни малейшего дискомфорта, внимательно уставился на свою пациентку.

– Вы даже не предложите мне чаю? – Женщину немного смутил его взгляд.

– Нет, – ответил мистер Хьюз. – Сидя на этом диване, сложно что-то пить. К тому же вы и так достаточно расслаблены. Чай может произвести на вас излишне успокаивающий эффект, и вы уснёте.

– Ясно.

Эмили не нашла ничего лучше, как отвернуться к окну. Благо, окна здесь были повсюду.

– У вас в кабинете необычный дизайн, – отметила она. – Вы не любите голографические обои?

– Почему, люблю. – Джон продолжал не сводить с неё глаз. – В комнате ожидания и в приёмной они есть. Просто здесь так было всегда. Вы же знаете, это очень старое здание. Помещение принадлежит муниципалитету, а наши чиновники не любят вкладываться в ремонт. Поэтому здесь так…

Миссис Вайлоу всё-таки переборола смущение и в упор посмотрела на своего собеседника. Тот даже не подумал отвести взгляд.

– Давайте уже приступим к делу. Рассказывайте! – потребовал он.

– Что рассказывать?

Эмили хотелось отложить неприятный разговор, и она сделала вид, что не понимает.

– Давайте, изливайте мне душу. Я же психолог и психотерапевт в одном лице, а вы пришли ко мне на приём. Рассказывайте мне о своих проблемах.

Миссис Вайлоу задумалась. Вчера, в разговоре она попросту соврала, сказав, что не хочет жить. Но профессор, кажется, принял всё за чистую монету. Он ей поверил, и она знала, почему. Почти все участники эксперимента уже добровольно ушли из жизни по той самой причине, которую озвучила Эмили. Женщина понимала, что профессор испугался. Потерять такой уникальный экземпляр, как она, он не имел права, да и не хотел. Поэтому он срочно вызвал её к себе и сейчас, усадив на диван, сверлит пристальным взглядом. А ей снова нужно врать.

– Я уже всё вам рассказала. Я не буду больше искать способ привести к вам свою дочь. Я готова умереть. Мне всё надоело.

– Так… – Мистер Хьюз глубоко вздохнул. – Так… Картина ясна. Симптомы те же, что и у других…

Он, наконец, отвёл глаза и задумчиво потёр переносицу.

– Скажите мне, пожалуйста… – произнёс профессор. – Скажите мне, Эмили, в чём для вас счастье?

– Что? – опешила та. – Причём тут счастье?

– В данном случае это очень важный вопрос. Самый важный, который только может быть. Вам много лет, очень много. У вас было время задуматься и о смысле жизни, и о счастье… Ответьте мне, пожалуйста.

Слова «очень много лет» задели Эмили. «Мог бы не напоминать!» – неприязненно подумала она.

– Не смущайтесь, – подбодрил её мистер Хьюз. – Подумайте, если хотите. Я приму любой ваш ответ и, поверьте, никому не скажу.

Он выжидательно посмотрел на свою пациентку.

Миссис Вайлоу поняла, что её поставили в тупик. Она была готова к любому повороту событий, только не к такому. Она ждала уговоров, обещаний, угроз, в конце концов… А тут – счастье? Причём здесь счастье? Эмили попыталась вспомнить, а действительно, задумывалась ли она о счастье?

Когда в очередной раз её биологический возраст возвращался к двадцати годам, миссис Вайлоу ощущала головокружительную лёгкость от того, что у неё снова всё впереди. Что именно – всё? А бог его знает! Может быть, она поменяет надоевшую профессию врача на какую-нибудь другую, может, станет больше зарабатывать. Или она, наконец, не побоится и откроет своё дело. Какое? Да неважно… Радовала сама перспектива будущего развития и то, что у неё было на это время. Может быть, она всё-таки встретит мужчину своей мечты. И плевать, что количество её романов давно перевалило за три сотни – надежда встретить того единственного снова окрыляла. Эмили была в вечном поиске, в вечном ожидании чуда. Но было ли это чувство счастьем? Жить в предвкушении счастья – это тоже счастье? У миссис Вайлоу не было ответа на этот вопрос.

– Ну? – поторопил её Джон. – Скажите мне что-нибудь!

– Я…я не знаю, – выдавила из себя женщина. – Не знаю!

«Кого больше любишь? – внезапно пронеслось у неё в голове. – Кошечек, собачек, лямуров? Крокодилов, гиппопотамов? Львов, тигров, жирафов? Кого, ну? Отвечай, что молчишь?!»

Эмили вздрогнула. Её память вытащила из каких-то своих глубин это далёкое воспоминание. Удивительное цирковое представление на вилле «Розовые лилии», конферансье в облике дьявола, Джон Хьюз-старший со своими холодными, как лёд, глазами и руками… Странная связь времён.

– Ну, как это – не знаете? – послышался голос Джона Хьюза-младшего в «третьей степени». – Дайте хотя бы намёк! Я понимаю, что говорить о сокровенном нелегко, но вы должны это сделать, Эмили. Должны!

Взгляд профессора стал напряжённым. У миссис Вайлоу внутри всё заклокотало.

– Опять вы за своё? – начала заводиться она. – Опять я вам что-то должна?! Когда вы, наконец, зарубите на своём носу, что я ничего никому не должна! Слышите?! Ничего никому, в том числе и вам!

Джон досадливо поморщился.

«Чёрт! – выругался про себя он. – Когда я смотрю на неё, то забываю всё – даже профессиональные навыки. Как же она красива! Дал маху и вывел её из себя. Но ничего, сейчас диван её снова расслабит, и я продолжу».

Действительно, вопреки обыкновению, Эмили успокоилась очень быстро.

– Тогда давайте так, – осторожно, стараясь не вызвать новую вспышку гнева, произнёс мистер Хьюз. – Не будем брать быка за рога, а начнём с малого. Можете мне рассказать, что вам нравится в этой жизни? Просто нравится, не более того?

Миссис Вайлоу смерила его равнодушным взглядом. Она уже примерно представляла себе, что за этим последует. Наверняка на её голову посыпятся обещания. Джон знает, что деньги её не интересуют, поэтому он решил подойти к проблеме немного с другой стороны. Сейчас он скажет, что, если она приведёт к нему свою дочь, то ей предоставят возможность заниматься тем, что ей нравится, без каких-либо ограничений. Интересно, а если, например, сказать «заниматься сексом»? Какова будет реакция уважаемого профессора? Что он пообещает? Оплаченные услуги продажных мужчин в течение последующих сорока лет? Смех, да и только!