Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Выглянул я в окно, а там станция, ночь, луна во весь рост светит, люди в кожаных куртках бегают, наглая матросня в бескозырках клешами метет, на перроне казачки на лошадях, из окон вокзала пулеметы «максим» торчат.

Большевички! Однозначно.

И пошли по вагонам чекисты — белогвардейскую контру выискивать и спекулянтов, что жируют на трудовых телах крестьянства и городского пролетариата. Никого, разумеется, не нашли, челноки сейчас самолетами любят летать, тогда они для острастки выпороли каждого пятого, только уже из купейных вагонов, а тех, кто в общем ехал или плацкартой воспользовался, не тронули. Состав, слава Богу, отпустили.

Ну, думаю, слава Богу, обошлось!

Народ раны считает, мы с напарником оскоромились, истерзанные души успокоили…

Только рано радовался я, Ваня!

Часа через три опять — скрип тормозов, за окном станция, ночь, тайга на состав хищными глазами глядит, с небес луна ухмыляется, люди в папахах бегают, духовой оркестр «На сопках Маньчжурии играет», из окон вокзала пулеметные рыла торчат. На этот раз бандиты наш поезд остановили. Эти, правда, никого не искали. Пробежались по купейным да плацкартным вагонам, ценности с народа собрали, баб симпатичных полапали — и в тайгу.

А самое интересное — прикинь, каждый раз одна и та же станция была! Словно мы по какому-то кольцу ехали и время остановилось.

Опасны, Иван Федорович, сибирские просторы. Непредсказуемы они!

— А в будущее поезда не попадали? — спросил Таганцев. Милиционер Спиридоныч покачал головой.

— Так, может, это инсценировка была? — высказал догадку Таганцев. — Сначала под белых закосили, потом под красных, чтобы вас окончательно запутать, а потом уже в качестве самих себя вас и грабанули. Может такое быть?

— Не пори ерунды, — буркнул Спиридоныч, выкладывая из сумки матросские клеши, бескозырку и тельняшку. Рядом он положил мундир каппелевского штабс-капитана и сел, задумчиво разглядывая оба наряда. Потом он потянулся за рацией. — Васильич, — спросил он. — Как там?

— Пока Бог миловал, — трескуче отозвалась рация. — Завалов на полотне нет. Но ты не радуйся, станция скоро! — Я не радуюсь, — сказал Спиридоныч. — Я молюсь! И отключился.

— Это так серьезно? — Таганцев постепенно проникался ситуацией. Милиционер слепо поглядел на него.

— А вот погуляют по твоей заднице шомпола, — пообещал он, — враз поймешь, насколько это серьезно! — Как станция называется? — поинтересовался Иван Федорович.

Не то чтобы ему очень интересно было, как называется станция, просто молчать не хотелось. И не верилось, что рассказанное могло и в самом деле иметь место.

Станция, где происходили загадочные и таинственные события, называлась Зима. — Ну что? — Спиридоныч снова взял в руки рацию. — Вокзал видно? — Ну! — отозвались по рации. — Знамя, знамя на вокзале имеется? — Да не видать пока.

— Может, обойдется? — раздумчиво вертя в руках рацию, сказал Спиридоныч. Вошел его напарник.

— Где ты шляешься? — обрушился на него Спиродныч. — К станции Зима подъезжаем!

— «Пахла станция Зима молоком и кедрами…» — бездумно сказал молодой милиционер. — Между прочим, это родина поэта Евтушенко.

— Толстошкурый ты! — хмуро сказал Спиридоныч. — Забыл, как нас здесь выпороли? — Е-мое! — вспомнил молодой милиционер и озаботился, засуетился.

— Проходим, проходим, — ожила рация. — Казачков и матросни не вижу, три мужика в кожаных куртках стоят у киосков. Но мне кажется, они из братков. Дань собирают.

— Дай-то Бог! — озабоченно помечтал Спиридоныч.

В окно показалось здание станции и перрон. Прямо на перроне стоял черный «форд-фокус» с затонированными до полной непрозрачности стек-лами. Трое молодых толстошеих людей стояли у киоска, торгующего продовольственной мелочью. Один стоял, засунув голову в окошечко, поэтому чем-то походил на дрессировщика, отважно сунувшего голову в пасть льву.

— Пулеметов не видать, — озабоченно прокомментировал происходящее Спиридоныч, — казачков на лошадях тоже не видно… Кажись, пронесло…

Поезд остановился, натруженно скрипя тормозами.

— Санек, — сказал Спиридоныч. — Ты бы сходил на разведку, а?

— А почему я? — резонно возразил молодой милиционер. — Сам сходи. Привык моей тушкой всякие дыры затыкать. А я, между прочим, женился недавно, у меня баба на сносях, мне себя поберечь надо!

— Я схожу, — вызвался Таганцев.

Он спустился на перрон, прошелся неторопливо, разминая ноги, подошел к киоску.

Парнишки в кожанках с ленивым и равнодушным любопытством смотрели на него. У одного на мощной шее отливала желтизной толстая цепь. Стрижены все трое были одинаково — под полубокс.

— Питерский? — спросил один из них.

— Чего? — не понял Таганцев.

— Поезд, говорю, питерский? — повторил вопрос молодчик.

— Петербург — Владивосток, — сказал Иван Федорович и наклонился к окошку. — Девушка, бутылочку минералки!

— Какую воду пить будете? — подала голос из киоска продавщица. — Я вам рекомендую «Тунгуску Подкаменную». Фантастическая вода, гражданин, и прекрасно утоляет жажду.

— Давайте «Тунгуску», — согласился Иван Федорович. — Газет у вас нет?

— Только желтая пресса, — сказала продавщица. — «Московский октябренок» возьмете?

— Давайте «Октябренка», — покорно согласился Таганцев.

Забрав бутылку минералки и газету, он повернулся к кожаным курткам.

— А что, ребятки, на станции спокойно?

— Как в доме отдыха, — сказал парнишка с цепью. — Не боись, дядя, где Хан — там порядок. Так даже в газетах пишут.

И все трое заржали, словно и в самом деле были запряженными в тройку жеребцами.

Провожаемый их взглядами, Таганцев вошел в вагон.

— Ничего особенного, — сказал он милиционерам, — так, шпана отирается на перроне. Я свежую газету взял.

— А кроссворд в ней есть? — радостно поинтересовался молодой милиционер.

— Повезло, — сказал Спиридоныч задумчиво. — Впрочем, сие пока неизвестно.

Они вернулись в купе.

На постели, прикрытой синим байковым одеялом, попискивала и помигивала огоньком рация. Таганцев поставил на стол бутылку минералки, и Спиридоныч грустно уставился на нее.

— «Тунгуска Подкаменная», — прочитал он. — Для лечения метеоризма…

— Мужики, — сказал милиционер Санек, уже посмотревший последнюю страницу газеты. — Чудовищное порождение Б. Стокера, шесть букв, предпоследняя «и».

— Вампир, — особо не задумываясь, сказал Таганцев.

— Подходит, — довольно сказал молодой милиционер.

Поезд плавно тронулся, за окном поплыл перрон, освещенный круглыми желтыми фонарями. На перроне стояла машина с открытыми дверцами, кожанок не было видно.

— Мужики, — снова воззвал из угла молодой милиционер, — священная война мусульман, вторая буква «ж»?