Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Норвежцы категорически отказывались вернуть императорского пингвина Нильса Олава, имеющего звание лейтенанта норвежской королевской гвардии. Пингвин из зоопарка Эдинбурга состоял в гвардии с 1972 года. Гвардейцы по предложению своего командира Нильса Эгильена, побывавшего в зоопарке, решили взять его под опеку. Гвардейцы назвали подопечного Нильсом Олавом в честь своего лейтенанта и в честь короля Олава, а для пущей убедительности присвоили ему звание младшего капрала. Почти за тридцать лет пингвин дослужился до лейтенанта. Честно говоря, норвежцы немного лукавили — первый пингвин умер в 1993 году в звании сержанта, и его имя носила теперь другая птица. При этом нынешний Нильс Олав продолжал карьеру прежнего: в 2009 году он стал капитаном. Норвегия отказалась депортировать армейского любимца, заявив, что гвардия своих не сдает. Пингвины тут же отозвались резкой нотой и потребовали отправки Нильса Олава на историческую родину, заметив, что птицы, имеющие авторитет и определенные воинские знания, пригодятся и в Антарктиде.

На редкость заносчиво вели себя и американцы. Они категорически отказывались освободить пингвинов из своих зоопарков, упирая на то, что статус пингвинов еще не определен, и трудно сказать, как к ним следует относиться — с уважением, как к разумным существам, или, напротив — как, скажем, к попугаям. Тем не менее они обещали обеспечить за пингвинами, находящимися в неволе, надлежащий уход. Ясное дело, американцы рассматривали жителей зоопарков как своеобразных заложников на случай непредвиденных осложнений.

Прибывших в Антарктиду пингвинов соплеменники немедленно укладывали на брюхо, и они стремительно скользили в сторону Южного полюса по снежному насту. Попытки выяснить, куда их отправляют аборигены, заканчивались неудачами. Но любому неискушенному участнику этих событий было ясно, что где-то находится реабилитационный центр, в котором прибывающих птиц непостижимым образом подтягивают до уровня развития, которого достигли птицы, уже обретшие способность говорить и здраво рассуждать.

Между тем притязания пингвинов становились все определеннее — они претендовали на Южный материк, ряд новозеландских островов, Южные Шотландские острова, часть Фольклендов, Тасмании, Сандвичевы и Оркнейские острова, большую часть Патагонии, Галапагос, словом, на все те территории, где находились пусть даже небольшие колонии пингвинов.

— Съесть-то они съедят, — легкомысленно сказал Якубович. — Только кто ж им даст?

— Это ты зря, — покачал головой Гимаев. — Политика дело темное, когда в верхах встречаются, никогда не знаешь, чем дело кончится — обниматься станут или разъедутся с обиженными мордами.

— Сударушкин «Аэрофлоту» претензию выставил, — сообщил Якубович. — За то, что шампанское вовремя не подвезли. Они все силы на пингвинов бросили, со всей Европы свозят. Ужас, сколько их в зоопарках оказалось!

— Пусть судится, — вздохнул Гимаев. — У богатых свои привычки. Кстати, о пингвинах, — продолжил Гимаев. — Вчера я с Кольком разговаривал. Ну, спросил его, как у него дела с этой… как ее? С француженкой!

— С Полиной Линьер? — уточнил Быков.

— Вот-вот, — кивнул журналист. — А он мне говорит: «Как в зоопарке!» — «Это как?» — спрашиваю я его. «А вот так, — говорит Колян. — Я ей слова разные ласковые говорю, рыбонькой, зайчиком, птичкой называю. А она ушами хлопает, глаза выпучила и клювом щелкает».

— Бабу хочу, — вздохнул Якубович. — Нормальную бабу, с ногами и сиськами. Можно даже некрасивую, вроде американки, которая на Колька запала!

— Давай лучше в карты сыграем? — предложил Гимаев.

— Ну тебя к черту, — махнул рукой собеседник. — Все равно ведь выиграешь, только время потеряем.

— Как ты думаешь, есть у этих чертовых пингвинов хоть какой-нибудь центр?

— Столица, — сказал Гимаев. — Если уж они заявили, что хотят иметь свое государство, то строительство его они обязательно начнут со столицы.

— Как евреи в середине прошлого века, — понимающе кивнул Якубович. — Хотел бы я одним глазом глянуть на столицу этих рыбоедов!

Голова у пингвина была небольшая, зато клюв — величиной с голову. Сильное тело пингвина казалось конусообразным. Короткие ноги с перепончатыми лапами скрывались в коже туловища, и именно поэтому пингвин мог делать лишь короткие шажки. Пингвин остановился и принялся внимательно разглядывать людей.

— Братила, — тихо сказал Жора. — А птичка-то лысая!

И в самом деле, бугристый череп пингвина был совершенно лишен перьев. Складывалось впечатление, что птице специально выщипали голову, чтобы та стала похожей на голову грифа-стервятника. Надо сказать, что особой красоты это пингвину не прибавило.

— И не холодно ему, — неодобрительно сказал Хилькевич. — Блин, как он за рыбой ныряет?

Пингвину надоело рассматривать людей, он повернулся к ним спиной и неторопливо заковылял прочь.

— Нет, братан, — авторитетно изрек Жора. — Мамой клянусь, с голыми мозгами он в этом климате долго не проходит!

И крякнул, получив удар клювом от стоящего за спиной конвоира.

— Молчать! — скрипуче приказал пингвин. — Нельзя оскорблять святого ластокрыла!

— Чего-о? — спросил Жорик.

— Этот ластокрыл является хранителем святого яйца, — сказал пингвин. — Оскорбление святого ластокрыла по своей тяжести приравнивается к оскорблению члена императорской семьи. Молчите и идите вперед!

Илья Константинович Русской двинулся вперед. Только что они получили новые знания о пингвинах: оказываются, птички религиозны и имеют своих попов, потом у них монархия и есть свой император, который, как водится, имеет семью. А из того, что пингвин-конвоир сравнивал степени оскорблений, проистекало наличие у пингвинов юриспруденции, законов и системы наказаний. Куда смотрели ученые?

— Заходите, — сказал пингвин. — Будьте как дома!

Дырка, в которую их загоняли, бизнесменам сразу не понравилась.

— Ни хрена себе, — сказал Хилькевич. — Это что же, они нас в кавказских пленников превратить хотят?

— В ледяные статуи, — мрачно предположил Русской. — Околеем мы там, Жора. Помрем от холода и голода. Говорил тебе, давай махнем на Таити!

— Таити, Таити, — пробормотал Жора. — Нас и дома… Кстати, кормить нас будут? Мы хоть и пленные, а на пайку право имеем согласно Женевской конвенции.

— Вперед! — беззлобно приказал пингвин.

Не успели бизнесмены оглядеться и выяснить, куда они это попали, как у входа послышалась возня и шебуршание — пингвины заваливали вход камнем.

— Вот суки, — с бессильной злостью сказал Жора. — Замуровывают, гады!

Нет, небольшое отверстие над камнем все-таки осталось. Но выбраться через него обратно… об этом можно было только мечтать.