Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Сухой спирт, — сказал он. — Ищите такую металлическую коробочку, — и руками показал ее размеры.

Нашлась и коробочка. Она быстро раскладывалась, превращаясь в маленькую спиртовку. На специальную горелку ложилась таблетка, ее поджигали. Пламя было бледным и едва заметным, но не гасло даже при резких порывах ветра. Мы насыпали снег в котелок, ставили его на спиртовку. А через двадцать минут пили горячее подобие компота, сваренного из кроваво пламенеющей по кочкам клюквы. Несладкий, он все-таки напоминал уже почти забытую нами еду. Желудок сразу начало резать тупая боль. Приходилось терпеть. Хотелось как-то отвлечься от происходящего с нами.

— Хитрые фрицы, — сказал Востриков, разглядывая железную спиртовку. — Удобную вещь соорудили. Незаменимая штука в походах и путешествиях.

— А они всегда этим отличались, — вздохнул Дворников. — Любят, гады, удобства!

Кроме спиртовки в ранце, среди прочих мелочей, оказалось несколько упаковок презервативов и колода порнографических карт. Презервативы Дворников брезгливо выбросил — за ненадобностью, а колоду карт сунул себе в сидор и теперь на привалах их разглядывал с сочными комментариями.

У убитого русского санинструктора мы нашли полную фляжку спирта и поблагодарили бойца за запасливость. На привале мы помянули его душу.

— Да, перепахала здешние леса смерть, — сказал капитан Скиба.

— Лет пятьдесят теперь кости лежать будут, — вздохнул Востриков. — Как после гражданской.

— Ты-то про нее что знаешь? — покосился в его сторону капитан.

— Отец рассказывал, — сказал Востриков. — По нашим местам много разного народу прошло — и Махно, и буденновцы, и Шкуро.

Когда мы натыкались на трупы, отец Федор читал над ними короткую молитву. Можно не верить самому, но человека, который всерьез уверовал и от своего не отступится, заслуживает уважения. Востриков верил.

Бойцы, что волею судьбы оказались с нами, больше общались между собой. Понятное дело, все четверо были из одного взвода, вернее, они были единственными, кто из этого взвода остался в живых. Двое из них были легко ранены, раны гноились, поэтому постоянно приходилось менять на них повязки. Бинтов не было, мы использовали старые, кипятя их в специально отведенном для того котелке, который сняли с убитого немца. Между прочим, удобная была вещица — с пеналом для ложки и вилки, с крышкой, которую можно было мгновенно превратить в посудину для чая. Бинты вымораживались на морозе и досушивались прямо на теле — другого варианта просто не было.

Первую страшную находку, которая предшествовала жуткой встрече, мы сделали в двух километрах от брошенной всеми деревни Маврино, когда наткнулись на разбитые позиции наших минометчиков. Сразу было видно, что минометчикам крепко досталось с воздуха. Повсюду были воронки и валялись мертвые тела.

Мы подошли ближе. Мороз приглушал запах тления, пахло в общем-то, сносно, а мы были слишком измучены переходом, поэтому не сразу обратили внимание на мертвецов. И, как быстро выяснилось, зря! Мертвецы были необычными. Нет, покойники всегда остаются покойниками, кости редко тревожат воображение живых, особенно на войне. Но эти выглядели очень странно. От них оставалась только внешняя оболочка, только кожа, задубевшая от холодов. Видели вы когда-нибудь надувную куклу, из которой выпустили воздух? Так вот, эти мертвецы именно так и выглядели: желтая кожа, сморщенная, скрученная, теряющаяся среди тряпья, когда-то бывшего обмундированием. Ощущение было, что на каждого из них напала огромная пиявка и высосала все, вплоть до костей, оставив только кожу.

Потрясенные, мы смотрели на убитых.

Востриков мелко крестился, забыв о своих обычных молитвах, его примеру последовали два красноармейца постарше.

Капитан Скиба присел, брезгливо тронул пальцами желтую кожу, вытер пальцы о шинель.

— Хотел бы я знать, что здесь случилось? — пробормотал он.

Украдкой я пересчитал мертвецов. Одиннадцать пустых оболочек, когда-то бывших людьми.

— Капитан, — подал голос один из красноармейцев. — Надо отсюда уходить, и как можно быстрее. Не знаю, как вы, а я такого никогда не видел. Это что ж с ними немцы делали, а?

— Это не немцы, — сказал Дворников в морозную пустоту. — Немцы такого бы просто не смогли. Технически такое сотворить просто невозможно. Да и незачем!

Это он, конечно, сказанул — технически! Какую же технику надо было иметь, чтобы высосать человека досуха вместе с костями? Мне это опять напомнило «Борьбу миров» английского автора, который я читал еще в детстве в одном из журналов. Там тоже марсиане, прилетевшие на Землю в стальных цилиндрах, отцеживали нашего брата по полной программе и погибли от земных микроорганизмов, которые жили в человеческой крови. Что и говорить, было бы желание полакомиться плотью, а технические приспособления найдутся.

Задерживаться на этом страшном месте мы не стали.

Деревня Маврино казалась заброшенной. Да и деревней восемь домов с сараями можно было назвать с большой натяжкой. Длительное время мы наблюдали за домами с опушки леса. Были бы там люди, они давно бы себя выказали — на двор выскочить по нужде, дров набрать, а если бы немцы или наши дома занимали, обязательно прохаживался бы часовой. Но за два с половиной часа мы не увидели ни одного человека, поэтому капитан Скиба решил рискнуть. Уж очень хотелось отдохнуть в четырех стенах!

В доме, куда мы зашли, никого не было. Здесь даже запах стоял нежилой и выстужено все было. Капитан назначил порядок дежурства, Дворников сразу же отправился в сарай за дровами, а остальные начали устраиваться. В первой комнате имелись широкие полати, на стене висела застекленная доска, на которой белели остатки торопливо сорванных фотографий. Видно было, что хозяева покидали дом в великой спешке, и вместе с тем они ничего личного не хотели оставить немцам. В подполе даже оказалось несколько кадушек. Одна из них до половины была наполнена кислой квашеной капустой, среди узорчатых смородиновых листьев в мутном рассоле плавали огурцы. Мы немного подхарчились. В деревянном шкафчике, висящем на стенке комнаты, один из красноармейцев обнаружил полплитки прессованного грузинского чая и мешочек со слегка заплесневелыми сухариками из черного хлеба. Вот это было совсем замечательно! Дворников и еще один красноармеец принесли из сарая по охапке дров, и вскоре в печке гудело пламя. Немного беспокоило, что дым из трубы демаскирует нас, но успокаивало то, что места здесь были уж очень глухие.

Согревшись и попив крепкого горьковатого чая, бойцы разнежились, и их потянуло в сон. Да что там говорить, мне самому неудержимо хотелось спать. Однако мы накипятили воды, промыли раны красноармейцам. Даже простирали бинты с кусочком хозяйственного мыла, который сохранил один из бойцов. Кусочек был маленький — в половину спичечного коробка, но его хватило на то, чтобы постирать бинты и побриться по очереди трофейной бритвой «Золинген», которая нашлась у капитана Скибы.