Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Довольно быстро в доме стало тепло. Местные дома строились так, чтобы обеспечить тепло в доме при минимальном расходовании топлива. Востриков уселся на пол в углу и уткнулся в свою библию, красноармейцы, свободные от дежурства, не стали терять времени и забрались на полати, откуда уже слышался их разномастный храп и сонные постанывания. Капитан Скиба с самым серьезным видом изучал содержимое своей планшетки, куда он складывал все документы, обнаруженные у убитых. Планшетку эту ему подарила майор Горькавая, и, судя по тому, как они прощались, что-то между ними случилось. Майор даже слезинку с ресниц смахнула, и я так думаю, что не зря.

Мы с Дворниковым тоже устроились на полатях, благо места пока еще хватало. Некоторое время я боролся со сном и думал о Ляле. Плохо, что я ей не успел написать. Она подумает, что я трепло, или — что еще хуже — решит, что меня убили. У меня никогда не было девушек, поэтому я лежал и вспоминал, как мы целовались у них на аэродроме. Ее запросто могли сбить в любом из полетов, ведь последнее время в связи с наступлением они летали на бомбежки даже днем. А что такое фанерный биплан против «мессершмитта»? Игрушка, и только! Потом я вспомнил о гремлине и немного успокоился. Если он способен своими перепончатыми лапками сваривать металл, то, наверное, и на многое другое способен. И про майора Горькавую капитан Лаггер говорил, что она летчик от бога.

Рядом со мной расположился Дворников и, возбужденно сопя, рассматривал порнографические карты, которые забрал у убитого немца. Лицо у него было похотливым, я вдруг подумал, что этот самый начальник штаба полка, которого я не разу в жизни так и не увидел, наверное, с таким же выражением смотрит на Лялю. От этого стало совсем погано на душе, а Дворников словно уловил мое настроение. Он сунул мне под нос карту, на которой была изображена сисястая пышнотелая немочка с затейливой прической и японским веером в руке.

— Слышь, студент! Как тебе эта кисочка? Доберемся до Германии, обязательно ее найду. Ох, мы с ней и пошепчемся по вопросам полового воспитания и роли чубаровцев в сексуальной жизни Ленинграда!

Я отвернулся.

После этих слов Дворникова мне о Ляле почему-то даже думать расхотелось. Вроде бы я ее унижал своими мыслями. Усталость дала о себе знать, она даже обиду на Дворникова пересилила.

Я быстро заснул, а проснулся от истошного вопля снаружи.

Как стремительно улетает сон, если тебе начинает грозить опасность!

Дворников и капитан блокировали окна, а мы с Востриковым, похватав автоматы, в расстегнутых гимнастерках выскочили на улицу. Никто по нам не стрелял, а истошно орал боец в нательной рубахе, в галифе и сапогах. Видимо, он выходил на улицу по своим неотложным делам, когда его что-то испугало. Мы бросились к нему. Кучкой на мерзлой земле с полосками задержавшегося снега лежали шинель, хэбэ, шапка и сапоги часового. Рядом валялся автомат, из которого не сделали ни одного выстрела. Тронув шинель, мы увидели все ту же жуткую картину — от рядового Богданова осталась только внешняя оболочка — кожа с ногтями и пышной копной давно немытых волос. Ужас сковал нас, и в чувство меня привел крик Скибы:

— Что там, сержант?

— То же, что у минометчиков, — отозвался я. — Похоже, эта тварь поселилась где-то здесь.

— Вот он! — криком оборвал меня Востриков.

Я повернулся.

Такого я еще никогда не видел и ни в одном журнале, ни в одной книге о чем-то подобном не читал. Разумеется, это был хищник, если ему пришлась по вкусу человеческая плоть. Но как он выглядел! Представьте себе угольного цвета конусообразный мешок, неторопливо скользящий над землей. Глаз у этого существа не было видно, но, несомненно, он ощущал наше присутствие, потому что недвусмысленно приближался к нам — бесшумно и неторопливо. От него исходила смертельная угроза. Он был уже довольно близко — мы различали складки на его теле, под черной шкурой просматривалось движение мышц, дающих хищнику возможность двигаться.

Не сговариваясь, мы с Востриковым вскинули автоматы. Перед лицом смертельной опасности пришел в себя и боец, обнаруживший мертвого товарища. Бросившись на землю, он схватил автомат погибшего. Короткими очередями почти в упор мы принялись расстреливать черный конус. С такого расстояния не промахнулся бы и мальчишка. Мы видели, как пули выгрызают ямки на теле существа, из ран начала выплескиваться бурая жидкость. Существо на мгновение остановилось, а потом резко увеличило скорость своего приближения к нам. Возможно, хищник достал бы кого-нибудь из нас. Положение спасли капитан Скиба и остававшиеся в избе люди.

После их выстрелов конус застыл, а затем стал медленно опадать на землю. Он именно опадал, словно дырявый шар, плоским черным блином растекаясь по мертвой земле. Через некоторое время от него осталась только дрожащая черная лужа, которая начала стремительно испаряться, несмотря на морозную погоду. Некоторое время мы остерегались подойти к останкам хищника, а когда решились, на месте, где его остановили выстрелы, осталось лишь темное пятно, поверх которого желтели автоматные пули. Количество их указывало на то, что мы успели изрядно его начинить свинцом и латунью.

— Черт! — сказал Дворников. — Что это было?

С таким же успехом он мог спросить, когда окончится война или выберемся ли мы из окружения. Ну, сами посудите, кто ему мог ответить на этот вопрос?

— Дерьмо, — сказал молодой красноармеец по фамилии Батька. — Какого парня загубил! Мы с Богдановым от Вильно шли. Откуда здесь эта пакость?

— Результат невнимательности, — сказал капитан Скиба. — Надо было сразу пройтись по деревне. Обрадовались, что в доме никого нет. Где вы его первый раз заметили?

— Вон у того дома, — показал рукой Востриков.

— Придется его осмотреть, — принял решение Скиба.

— Надо ли? — с сомнением возразил Дворников. — Все равно уходить — мы здесь и так изрядно нашумели. А тварь, быть может, здесь не одна. Только патроны на них переводить!

— Парниша! — невесело хмыкнул капитан. — Не учите меня жить!

Черных тварей в соседнем доме не было.

И все остальные дома были пустые.

А в доме, около которого мы заметили страшный конус, находился медсанбат. Там было около тридцати раненых, когда в дом пришла эта тварь. Вы и сами можете представить, что мы там обнаружили…

Из деревни мы ушли сразу же. Я думаю, что не нашлось бы во всей армии смельчака, который остался бы в деревне еще на ночь. Во-первых, бесшумность, с которой конус подбирался к своим жертвам, пугала и настораживала, во-вторых, мы и в самом деле нашумели стрельбой по хищнику, не зная, есть ли поблизости немцы. А в-третьих, сработал простой инстинкт самосохранения, тем более что в бывшем медсанбате мы обнаружили кладку странных кожистых яиц, висящих в углу, затянутом черной толстой паутиной. Стрелять мы не стали, но, уходя, подожгли дом. Уходили мы в сумерках, и зарево горящего дома довольно долго освещало нам путь.