Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Это уже что-то, — удовлетворенно сказал Скиба. — Тут уже некоторые рекомендации дать можно. Только вот что меня, Аркадий, смущает, — он принялся загибать пальцы. — Поляков, Литарев, Балясин — все они, понимаешь, сельские жители, причем из грибных мест. Ладно, можно еще Букатова уличить в незнании грибов, да и то я в этом сильно сомневаюсь — Владимир все-таки не Самарканд. Остальные явно поганку или мухомор с масленком не спутают. Да и время у нас какое? Апрель. Попробуй найди в это время на болоте грибочки. Какие грибы в апреле могут расти?

— Сморчки, — сказал до того молчавший Зверев. — Хорошие грибки, прекрасная закусочка в соленом и жареном виде.

— Но галлюцинаций не вызывают? — повернулся к нему капитан.

— А я, между прочим, про грибы и не говорил, — сказал я. — Я, к примеру, сказал — грибы. Может, это ягоды какие-то прошлогодние, испарения, скажем, из земли. Укус насекомого. Что у нас, насекомых в землянках да шалашах не хватает? И потом, не помню я в донесении такой фамилии — Балясин. Откуда вы ее взяли, товарищ капитан?

— Был такой неучтенный случай, — чуть смутился Скиба. — А еще имели место несчастные случаи с красноармейцами Ахтыриным, Бобровым, Ямашкуловым… И все они, заметьте, из разных подразделений. Ну, ладно, Ямашкулов мог с голодухи ядовитый грибок по незнанию сжевать. Но остальные! Остальные!

Хотел я ему сказать, что по нашей голодухе запросто можно начать волчьи ягоды жрать, даже зная, что они ядовитые, но промолчал. А чего говорить? Капитан все знал не хуже нашего, на одном пайке сидели, двести граммов черного хлеба в день да приварок жиденький, который ни супом, ни кашей не назовешь. Иногда я думал, что если дела с кормежкой не поправятся, немцам и стрелять не придется, мы сами от голода перемрем. И стрелять строжайше запрещалось — боеприпасы приказано было беречь. Дворников наш, правда, смастерил какие-то удавки, развесил их на звериных тропках, время от времени туда попадали облезшие зайцы. Но после того как в одну из петель самолично влез вышедший в тренировочный поиск начальник дивизионной разведки, ловушки было высочайше приказано убрать к чертовой матери и наше котловое довольствие стало прежним.

Но работать все равно надо!

Мы облазили все места обнаружения мертвых красноармейцев, но ничего особенного не обнаружили. Нет, растений, которыми можно было запросто отравиться, на болотах хватало — и дурман здесь рос, и болиголов, и волчьи ягоды, пусть и высохшие от морозов, на кустах желтели. Только не то это все было, не то. Ощущение у всех, даже у городского жителя Паши Дроздова, было, что разгадка в другом кроется. Только вот в чем она?

Мы прошли маршрут Полякова. Осталось странное впечатление — Поляков словно убегал от кого-то, так он петлял… Дождей два дня не было, его следы прекрасно сохранились, только у места обнаружения его трупа все было утоптано солдатскими сапогами и ботинками. Тут же валялся брошенный им сапог. Добротный сапог, но никто на него не позарился. Понятное дело, в армии одноногих нет, зачем солдату сапог на одну ногу?

Наши поиски зашли в тупик. Начальству это не нравилось, нас подгоняли, и это было понятно — всем хотелось доложить, что никакой проблемы нет. Слишком много разных проблем накопилось к этому времени, хотелось избавиться хотя бы от части довлеющих забот.

И тут Востриков из глухой лесной деревушки привез старичка.

Я уже давно заметил, что наш отец Федор особенно хорошо находит общий язык с пожилыми людьми. И чем они старше, тем легче ему найти ключик и разговорить человека. Старичок, которого он привез, наверное, знал еще походы Петра на шведов. Был он невысокий, седенький, с пронзительными и внимательными голубыми глазами в обрамлении сетки глубоких морщин, и опирался на суковатую палку. Верхнюю часть палки неумело выстрогали в форме головы змеи, а по палке шли письмена, которых я сроду не видел.

— Руны, — сказал веско Востриков.

Что такое руны я не знал, но меня это не волновало. Больше меня заинтересовал рассказ старичка.

Оказывается, в здешних местах и до войны случалось, что люди исчезали. Пойдет человек по грибы или на охоту, и никто его больше не видит. А через некоторое время обнаружат кости, а рядом на пеньке корзина стоит, а в ней одежда человека дотлевает. Никакой мистики в этом не было, местные жители хорошо знали, чьи это проделки. Странная змея, охраняющая свои владения, губила людей. Странная потому, что все ее поведение противоречило тому, что люди знали о змеях. Обычно змея, потревоженная человеком, проворно уползает от него. Если уползти невозможно, змея принимает боевую стойку и шипением предупреждает человека, что тот вторгся в ее владения. Нападает она лишь в безвыходных ситуациях. Змея, жившая в этих местностях, вела себя непривычно. Охраняя ареал своего обитания, она встречала человека далеко на подступах к нему и гнала прочь, свиваясь в гибкую стремительную ленту и взвиваясь в воздух на десять-пятнадцать метров и пролетая до тридцати метров по воздуху. Встреча с этим гадом таила в себе смертельную опасность — человек, укушенный им, терял ориентировку на местности, ощущал жуткий жар, даже раздевался под воздействием этого, и мог умереть от переохлаждения. Что любопытно, в спячку эта змея впадала поздно, с началом сильных морозов, а просыпалась с первыми ручьями.

— Я же говорил! — победно сказал Востриков, хотя на деле он никогда по этому вопросу не высказывался. — Люди все знают, главное, с народом поговорить, они тебе все расскажут!

— Красивый толстый парниша! — одобрил его действия Дворников. — Только вот что прикажешь делать? Отлавливать этих гадов? Себе дороже получится, мы на этих болотах до конца войны просидим, а всех не отловим. Бросить все на самотек — начальство брови хмурить начнет. Правильно я говорю, товарищ капитан?

— Ты, Сергей Семеныч, всегда прямо в корень смотришь, — отметил Скиба. — Как говорится, не корысти ради, а токмо волею пославшего мя начальства. Доложим, подождем приказаний. Но прежде чем доложить проверить все надо, тщательно проверить. Начальство возьмет и спросит: а вот представьте нам пред высокие очи этого летучего гада! А что мы им покажем? Кукиш в кармане?

— Надо опять старичка порасспрашивать, — деловито сказал Дворников. — Может, он места обитания знает, привычки особые. Все-таки не простая гадюка, должна эта змея чем-то отличаться от рядовой змеи.

— Уже не расспросишь, — мрачно отозвался Востриков. — Над его деревушкой «лаптежник» отбомбился. Не повезло нашему старичку, в его дом прямое попадание случилось.

— Печально, — вздохнул Сергей Степанович. — Придется все нащупывать эмпирическим путем.

— Это как? — оторвался от чистки автомата Паша Дроздов.