Лиза Томпсон - Стёртый [litres]

– Спасибо, Рэг, – сказал я, всё ещё лёжа под одеялом. Приятно было вот так проснуться и сразу позавтракать. Дома приходилось ждать, пока папа уедет, – он работал садовником. Когда оставался кто-то один из родителей, можно было не бояться, что снова начнётся ругань.

– Во сколько у тебя уроки, юный Максвелл? – спросил Рэг, усаживаясь в кресло и устраивая на животе белую миску, до краёв наполненную кукурузными хлопьями.

– На этой неделе нет уроков, Рэг. У нас каникулы. Мама об этом упоминала.

Он растерянно улыбнулся и кивнул:

– Да-да, конечно, твои родители… Ты у меня надолго, да?

Я улыбнулся ему в ответ, хотя меня мучили угрызения совести. Никаких каникул сейчас в школе не было, но Рэг вряд ли мог об этом узнать, и я решил, что это ложь во благо. Да и вообще не хотелось всё усложнять.

Жуя тост, я размышлял, чем сегодня займусь. С этим я быстро определился.

Попробую найти свою семью. И Монстра.

У Рэга кончилось молоко, и я предложил сбегать в ближайший магазин – мини-маркет на автобусной станции в полумиле отсюда. Было ясное, свежее осеннее утро. Миссис Бэнкс несла куда-то свой мусорный бак, в котором так любил рыться Монстр. У меня ёкнуло сердце. Скорее бы чмокнуть его в бархатные уши. Наверняка он сразу поймёт, кто я, и завиляет хвостом, как пропеллером. Уверен, что так и будет. У нас с ним особая связь.

Миссис Бэнкс опустила бак на тротуар. Я вдруг подумал: может, она знает, где живёт Монстр?

– Э-э… извините, – сказал я. Она недружелюбно взглянула на меня из-под густой чёлки. – Вы не видели здесь бигля? Он ещё всё время ходит с высунутым языком?

Я думал, она отпустит какую-нибудь колкость, но миссис Бэнкс, кажется, всерьёз задумалась над моим вопросом.

– Не припомню. Он потерялся?

Я кивнул:

– Вроде того.

– Плохо. Наверное, стоит расклеить объявления?

Вот это да. Она даже вела себя по-доброму.

– Мм, да… Наверное. Так и сделаю, – ответил я, глядя на неё с подозрением.

– Можешь и на мои ворота наклеить, – предложила она и с гордостью добавила: – Прохожие часто останавливаются, чтобы полюбоваться моим садом.

Она никогда так приветливо со мной не разговаривала. Странно. Мы молча посмотрели на её сад.

– Красивый фламинго, – сказал я, чтобы не стоять в неловкой тишине.

Миссис Бэнкс взглянула на садовую скульптуру, сиявшую под ярким солнцем.

– О, спасибо!

И тут с её ртом случилось что-то немыслимое. Уголки губ поднялись, и она улыбнулась. В жизни не видел, чтобы она улыбалась. Я так удивился, что не выдержал и расхохотался. Миссис Бэнкс тут же нахмурилась и скрестила руки на груди.

– Почему ты не в школьной форме? – строго спросила она.

– Выходной, – коротко ответил я и поспешил дальше.

Это был мой самый приятный разговор с миссис Бэнкс, хоть и короткий. Она меня не ненавидела! Может, Рэг прав. Здесь я могу быть кем угодно, потому что никто меня не знает.

Когда я подошёл к мини-маркету, у турникетов на автобусной станции толклась куча народу, и все торопливо доставали из карманов билеты. Меня задела плечом дама, которая так громко разговаривала по телефону, что все вокруг её слышали.

– Если Мадрид продаёт его по такой цене, надо хватать обеими руками! Согласен, Дамиен?

Интересно, что она хотела купить? Наверное, что-то очень большое, раз в одной руке не удержишь. Дама пошла к билетной кассе, продираясь через толпу и каким-то чудом ни в кого не врезаясь.

Подъехал автобус, и к станции хлынул очередной поток. Перед глазами мелькали локти и деловые костюмы. Со стороны парковки уже подоспела другая волна, и, когда они встретились, какой-то офисный работник в синем костюме споткнулся и выронил телефон. Мобильник покатился по тротуару и остановился прямо у моих ног. Я его поднял за секунду до того, как разбитый экран погас. Сердце бешено заколотилось. Я узнал фотографию на заставке! Ту, где девочка сидела в кабинке колеса обозрения с сахарной ватой в руках. Только я помнил этот снимок немного другим: с мальчиком, который сидел рядом и корчил рожу. И, в общем-то, портил всю фотографию. Я перевёл дыхание и увидел чёрные блестящие туфли.

– Можно мне мой телефон?

Я поднял глаза и нервно сглотнул. Прямо передо мной стоял мой папа. Только выражение лица у него было совершенно безразличное. Он меня не узнал.

– Я… э-э… мм… – промямлил я. Папа вздохнул и протянул руку.

– Верни мой телефон, пожалуйста. Быстрее, я спешу.

Я послушался. Он слегка сгорбился, когда увидел треснувший экран.

– Ну вот, прекрасно. Сначала шина сдулась, теперь ещё и это. Сегодня вообще случится что-нибудь хорошее? Хоть что-нибудь?

Он посмотрел прямо на меня, наморщив лоб. Как будто ждал ответа. Я пожал плечами:

– Не знаю. Может быть…

Папа вздохнул, взглянул на часы и побежал к станции, как иногда делают взрослые, пытаясь бежать так, чтобы со стороны казалось, будто они просто быстро идут. И почему он нарядился в костюм? Я его таким разодетым не видел с тех пор, как… Ну да, тогда я ещё учился в начальной школе, а он работал в офисе одной крупной компании в Лондоне. И так там уставал, что даже заболел.

Тогда мы были ещё богатые. Ну, не то чтобы богатые, но мама не расстраивалась, когда я говорил, что нужны деньги на школьную поездку или что мне кроссовки жмут. Нам хватало на всё необходимое, и мы даже иногда летали отдыхать в Грецию. А всё потому, что папе выдавали бонус, то есть его компания каждый год выплачивала ему кругленькую сумму. Но потом папа вдруг перестал ходить на работу. Вот так просто взял и перестал. Как будто проснулся одним утром и не нашёл в себе сил встать с кровати. И так в ней и остался.

Мама долго шепталась по телефону и вызвала на дом врача. Он дал папе таблетки. Ещё папа стал раз в неделю ходить к другому врачу. Звали её Кэти, и с ней он «разговаривал о разном». Не знаю, о чём они разговаривали, но через пару недель папа перестал целыми днями валяться в постели и начал больше времени проводить на улице. Как-то раз я помог ему вскопать небольшую грядку для овощей. Ну, точнее, я стоял рядом и задавал всякие вопросы, а копал папа. Правда, мне было всего шесть, так что от меня всё равно толку было мало.

Помню, я его спросил, где у червей попа, а где голова.

– Не знаю, Максвелл, – рассмеялся он. – Надо почитать.

Он воткнул лопату в землю, и что-то звякнуло. Папа наклонился, выгреб обломок красного кирпича и смахнул с него грязь.

– Знаешь, Максвелл, Кэти мне на днях кое-что сказала, и я теперь всё время об этом думаю. Когда ты переживаешь, расстроен или потерян, ты как будто носишь в кармане тяжёлый кирпич.

Я молча смотрел, как он разглядывает обломок.

– Иногда этот кирпич кажется самым тяжёлым на свете. Таким тяжёлым, что из-за него совсем не можешь двигаться.